Исход благодати (СИ) - Зеленжар О.

Кожа черных перчатка была холодной, словно сталь. Ну и колдовские же у него глаза. Черные-черные, почти без блеска, словно матовые камешки.

— Должно быть девять, — повторил Асавин. — Френсис усилил охрану на промысловых точках. Много прибыли потеряли… из-за вас. А ребенка сторожить много охраны не надо.

Мужик с залысиной сплюнул:

— Что делать будем, господин? Не по плану, так-то, у нас нынче каждой на счату…

— Знаю, — процедил черноглазый, задумчиво вперившись куда-то выше головы Эльбрено. — Хордан, четверых мне, с аспидами, да потолковей, чтобы дважды не приходилось повторять.

Тот, кого назвали Хорданом, не стал перечить. Когда он уходил, перепоручив пленника одному их цитадельцев, Асавин увидел свою дагу, заткнутую ему за пояс. Чтобы достать ее придется изловчиться, но сначала узлы. Веревки нещадно впивались в запястья, когда Эльбрено осторожно двигал руками, ослабляя путы.

Парень, которому перепоручили блондина, первым же делом полез в эскарсель на поясе. Нож пощекотал ребра Асавина, а следом злой пропитый голос спросил:

— Где ключ?

Эльбрено вздохнул. Сейчас, с ножом у ребер и со связанными руками он мог только подчиниться.

— В сапоге.

Хриплый быстро разул пленника, и пока он вытряхивал маленький серебряный ключик, Асавин отрешенно понаблюдал, как перетаскивали тела. Мимо пронесли труп Френсиса. Окровавленная дырка почти у самой глазницы окончательно перекосила лицо. Туда ему и дорожка. Один душегуб сожрал другого, но ничего, и на этого, черноглазого, найдется управа.

Хриплый деловито поковырялся в эскарселе, выудил все золото и брезгливо запихав обратно свитки. Сумка пришлась ему по душе и тотчас утроилась на его поясе. Когда он добрался до перстня, Асавин невольно сжал челюсти. Кольцо перекочевало на один из грязных пальцев, и Эльбрено подумал: “Я срежу его с тебя, дай только срок”.

Хордан быстро собрал для Морока небольшой отряд. Четверо цитадельцев весело перешучивались в паре шагов от Асавина, и их аспиды целились в потолок с плафонами. Хорошие огненные трубки, не затертые приклады, блестящие, недавно с фабрики… Откуда только достали? На поясе кинжалы, а вот рапир или других клинков Асавин не приметил. Только у Морока из простых темных ножен торчала вороная рукоять с красивым кованым эфесом в виде резного дубового листа с вкраплениями темно-зеленых камней. Карамарин, редкий полудрагоценный камень из дальних далей. Такую можно было дорого продать. Асавин мысленно надавал себе по щекам. Продать! Сначала выпутайся, а потом думай, как нажиться на чужом добре.

Они двинулись в путь. С неба начал накрапывать пренеприятный мелкий дождик, капли то и дело приходилось стряхивать с ресниц.

— Расфыркался, словно ишак, — засмеялся один из цитадельцев, ткнув Эльбрено заскорузлым пальцем.

— Рассказывай, — сказал Морок, его голос разу пресек смешки и скабрезные шуточки. — Какая охрана. Сколько. Где.

Холодный голос, короткие отрывистые фразы. Отвечать надо незамедлительно и по факту, иначе может потерять терпение или что-то заподозрить. Асавин ответил, украдкой бросив взгляд на свою дагу за поясом Хордана:

— На карауле всегда двое с арбалетами и тесаками. Еще двое патрулируют, обходя дом по кругу. Каждые насколько часов смена караула. Остальные собираются в главном зале на первом этаже у лестницы.

Морок смерил его таким взглядом, что Асавину захотелось вжать голову в плечи:

— Выкладывай все.

Пальцы шевельнулись за спиной, словно желая выудить спрятанный козырь.

— Я… не ручаюсь за людей Френсиса и сомневаюсь, что мальчик цел.

Морок мгновенно свел брови, демонстрируя явное беспокойство. О, Эльбрено даже не надеялся, что его слова подействуют так сильно! Курт ему и правда очень нужен. Пусть побоится, побеспокоится. Пусть поторопится, упустит деталь, споткнется. Здесь главное не спешить. Асавин надеялся на висельников, оставшихся в логове. Их должно быть куда больше девяти, и у них есть арбалеты и тесаки. Главное, столкнуть гадюку с шелудивым псом и, схоронившись в канаве, подождать, пока они не вскроют друг другу глотки. Да, не так поступали герои любимых дамами поэм Версеры или Милафтиля. Если бы все проблемы мира решались честными дуэлями, Асавин не дожил бы до своих лет.

Отряд прокрался к Норке, обошел ее переулками и замер у конюшни. Морок жестом приказал затаиться. Отсюда было прекрасно видно колодец, вход и двух амбалов, спящих, укутавшись в плащи с капюшонами. Асавину захотелось в сердцах сплюнуть.

— Никаких выстрелов, — шепнул Морок. — Тихо кончим их и заберем арбалеты.

Двое цитадельцев, словно мыши, прокрались до самой стены, оставив остальных наблюдать из-за угла. Воспользовавшись невнимательностью караульных, они подобрались совсем близко. Два точных удара в горло, два осевших на землю тела. Болты и арбалеты перекочевали в руки цитадельцев. Неожиданность явно на стороне Морока, но у висельников численное превосходство.

Асавин воспользовался несколькими мгновениями, чтобы снова поерзать в веревках. На этот раз он почувствовал, что узел поддался.

— Веди, — прошипел Морок, толкнув Асавина вперед,

Внутри стоял густой трубочный смог, стойкий запах перегара и мертвецкая тишина. Цитаделец пихнул Асавина дулом промеж лопаток, и тот пошел, старательно обходя скрипучие половицы, отчего, казалось, пританцовывал. Морок, хоть и не плясал, но ступал бесшумней кота, а вот кто-то из идущих следом неистово скрипнул. Все тут же замерли. Издали кто-то громко всхрапнул, и снова тишина.

Свечи давно погасли, в зале стоял густой пыльный сумрак, и все головорезы Френсиса спали вповалку, среди раскиданных костяшек хурука, объедков и пустых бутылок. Как же невовремя они решили повеселиться. Морок презрительно скривил губу, окинув взглядом помятых забулдыг. Какой же легко добычей они сейчас были. Цитадельцы рассредоточились, подняв аспиды и арбалеты.

И тут из смежного помещения вывалилось помятое тело, находу заправляя рубаху в штаны. Висельник замер на входе в зал, округлив рот. Болт прошил ему горло, но поздно, истошный крик, переходящий в хрип, визгливо пронесся в пыльном воздух, тела всколыхнулись, грянули выстрелы, и все заволокло удушливой пеленой. Асавин пригнулся к полу, спрятавшись за спинами цитадельцев, чтоб не попасть под шальную сталь. Руки судорожно затрепыхались за спиной, старательно выпутываясь из узлов.

Сквозь дым мелькнула сталь, заскрежетала, высекая искры. Глотки нестройно издавали крики ненависти и боли, дерево скрипело под сапогами и босыми ногами, разлеталась тяжелая мебель, поднимая клубы пыли. В этой свалке Асавин различил свою дагу за поясом Хордана. Всего в нескольких футах, только протяни руку, но прямо перед его носом упал, булькая кровью, поверженный Мороком висельник, отрезав путь к кинжалу.

— В укрытие! — скомандовал черноглазый, и Асавин первым же юркнул за несколько перевернутых кресел.

Трое цитадельцев, спрятавшись за остатками былой роскоши, перезаряжали аспиды, а один стонал, истекая кровью. Через секунду раненый осел на землю, побелев, как полотно. Дым осел, показав поле побоища. Четверо висельников так и не встали со своих лежанок, трое лежали в собственной крови, и еще один скулил, зажимая рану на животе. Остальные, воспользовавшись затишьем, схоронились за тремя перевернутыми на бок столами. Повисла непродолжительная тишина. Никто не хотел покидать укрытие. Узел окончательно распутался, и Асавин просто держал руки за спиной, ожидая подходящей возможности.

— Френсис мертв, — наконец, рявкнул Морок. — У вас больше нет вожака. Отдайте мальчика, и вам сохранят жизнь.

Из-за столов раздался нетрезвый смешок.

— Сдох твой мальчик. Френсис его насмерть забил.

“Опрометчивый ответ”, - успел подумать Асавин прежде, чем Морок стрелой метнулся из-за кресла.

Эльбрено не поверил своим глазам: черноглазый одним прыжком пересек без малого пятнадцать футов, превратившись в смазанное серо-синее пятно, и приземлился прямо на один из столов, опрокинув его на вражеских бойцов. Хордан ринулся следом, а за ним и три других цитадельца, вскидывая аспиды на бегу.