Алиса Пожидаева - Черная Вишня

— На сегодня с репетициями закончили? — Фина присоединилась ко мне за поздним обедом.

— Ага! Сегодня пробежаться по лавкам надо, а девочки еще в зале номер обкатают.

Вечером я собиралась ночевать в башне, а значит, город нужно было покинуть до закрытия ворот.

Торговые ряды Вилена были обширны и разнообразны. Две транспортные артерии исправно наполняли их диковинками со всех концов света. И если перевалы, через которые шли пути в Катахену, уже закрывались, то второй тракт, жмущийся к подножию гор, соединял вольные баронства с землями степняков. Еще один, почти параллельный путь, соединявший эти земли, шел через Мастол.

На сегодня у меня были в планах большие покупки. Я даже наняла на денек низкорослую смирную лошадку, чтобы возить их. Потому как в башню я ходила порталом, неизменно волоча с собой то постельное белье и шерстяное одеяло, то удобную посуду, которой очень не хватало. И это вкупе с запасом продуктов. Но сейчас мне хотелось приобрести нормальную постель. Стоило представить, что я буду продираться через кустарник, эффектно завернутая в перину, теряя терпение, перья и человечность, как я додумалась арендовать вьючное животное.

Бродила по рядам долго, в итоге разжилась нарой кулей крупы, мукой, овощами, головой кускового сахара и целым мешком крепеньких поздних яблок, одним из которых сейчас с удовольствием хрустела. А еще небольшой перинкой, скрученной в тугой рулон, подушкой, полученной в подарок, и симпатичным ситцем в цветочек. Не пойдет на простыни, так на занавесочки пущу.

Денег пока хватало, хотя к зиме нужно было купить более теплую обувь. Пуховик я скрепя сердце отдала обшить красивой зеленой шерстью. Чтобы инородная вещица не бросалась в глаза. А то, может, еще шубку прикуплю, понравилась мне одна из лисьего меха, мимо нее я ходила не первый день, облизываясь, но денег все-таки было жалко: если сильно не тратиться, то имеющихся средств хватит до весны. Будет, конечно, еще заработок у Фины, но его я пока не учитывала.

Едва успела, приветливо улыбнулась дежурящей охране. Меня тут уже приметили и запомнили. Ворота миновала вместе с вереницей крестьянских телег в сумерках, так и побрела неспешно позади, ведя кобылку под уздцы и старательно обходя парящие на морозце конские яблоки. Когда миновали частоколы пригородных трактиров, я уже достаточно отстала. Оглянулась украдкой и свернула на примеченную тропку, что петляла вдоль оврага.

Безымянная кобыла мышастой масти покосилась на меня с вселенской грустью, но побрела следом, мягко ступая по опаду и изредка всхрапывая. А вот сквозь плотный ракитник скотина идти отказалась.

Протащить ее через кустарник стоило мне трех яблок и кусочка сахара. К обрыву, под которым тихонько журчал по камням ручей, мы вышли уже в полной темноте, пришлось зажечь крохотный пульсар. И только тут я задумалась, что кобыла в портал не пройдет. А если и пройдет, то держать ее там, в башне, негде, кормить банально нечем, а выставить за двери на мороз — в горах уже пару дней изрядно задувало — мне совесть не даст. Помянув пару раз упрямое животное и свои умственные способности, я поснимала поклажу и вызвала переход. Вещи зашвырнула внутрь с феноменальной скоростью. С тоской поглядела на тускло мерцающее марево, всего шажок отделял меня от купания в горячем источнике и теплой постели. Захлопнула брегет, подманила пульсар, который наконец начал нормально слушаться моих команд, и ломанулась сквозь кусты обратно. В этот раз животина шла за летящим впереди светляком добровольно. Я вышла на тропу и потащилась со своей спутницей к знакомому трактиру. Ворота на ночь были уже закрыты, но на стук почти сразу выглянул один из работников. Узнал, внутрь пропустил и о лошадке позаботиться взялся.

Ванда — хозяйка, что привечала меня еще в первый день, — выглянула на шум хлопнувшей двери, оценила мой нахохленный вид и покрасневший нос, вынесла из кухни горячего травяного отвара с медом. Спустя десяток минут я отогрелась, даже рискнула скинуть верхнюю одежду. Пора уже пуховик носить, а не жилет, больно холодно становится ночами, а болеть мне нельзя. Лечить некому, разве что Мэтиуса звать, чтобы эктоплазмой обмазывал.

— Не шастала бы ты ночами, чай, девка молодая, красивая. Опасно, — проворчала Ванда неодобрительно. — Ни один мужик того не стоит.

Я закашлялась, так как в этот момент хлебнула из кружки:

— К-какой мужик?

— Ай, — отмахнулась она. — Чего прятаться, дело молодое. Ясно же, что к полюбовнику бегаешь. А коли за стеной встречаетесь, — продолжала рассуждать трактирщица, — так либо тать какой, либо женатый.

Я даже почувствовала, как румянец по щекам плеснул. И едва не начала возражать, но подумала, пусть уж так считает. Не объяснять же, что я иномирная девчонка, пользующаяся артефактами загадочных шаю, чтобы по вечерам бегать домой, где живу с мертвым ученым, у которого часто гостит мертвый прорицатель.

Вздох мой тяжелый расценили как почти признание.

— Вот где их надо держать. — Ванда показала мне сжатую в кулак натруженную руку, снова покачала головой.

Не меня она сейчас видела, может, себя да молодость свою. Я кивала и слушала.

— Переночевать-то пустите? — Отвар кончился, я перешла к насущному вопросу. Видела же, что двор занят подводами, значит, в комнатах полно постояльцев. Да и некоторые из них еще сидели за столами.

— Сама видишь, полон дом, — неопределенно сказала Ванда. — Но у меня комнатка свободна, одна работница к сестре на свадьбу уехала. Переночевать пущу за три серебрушки.

Я, уже привычная к здешним расценкам, едва не подавилась возмущением. И начала торговаться. Цену, к обоюдному удовольствию, удалось скинуть вдвое.

К искомой комнатенке вел проход мимо кухни и мимо пары отдельных кабинетов для посетителей, пожелавших откушать не в общем зале.

— …в центре тоже бывает вертится, курва, а где эти клятые выродки — не понять. Людно больно, — донеслось из-за одной двери.

— Сыщется, главное, на рожон не лезть.

Наверное, нужно было пройти, не задерживаясь у хлипкой преграды, за которой стучали кружками и ножами несколько человек. Но у меня даже в животе заныло от нехорошего предчувствия. Так что я скинула с плеча котомку, наклонилась, поправляя сапог.

— Ничего, соколики, у меня не забалуете, — прозвучал довольный басок. — Не зря меня заместо этого смертника поставили.

— Не зазнавайся, Нар, какие приказы-то привез? — прозвучало небрежно.

— Ща все соберутся, не буду я дважды горло драть.

В этот момент я почти сообразила, что раз собрались не все, то меня могут застукать.

— Где там Зывик ходит? — послышалось из-за двери.

Тут из-за близкого поворота послышались шаги, и появился мужик, поправляющий штаны.

— Подслушиваешь, — сразу сориентировался он.

— Не, мимо проходила, — попыталась уйти я, но меня перехватили за локоть, да так больно, что я зашипела.

Лопатки больно встретились со стеной против дверки кабинета. Мужик паскудно ухмыльнулся и навалился.

— Зывик? Это ты там?

— Дядя, вас вон заждались уже. — Я хотела вырваться, прикидывая, сумею ли всех четверых приложить сном или лучше лупить пульсарами, рискуя сжечь вообще все.

Дядя озадаченно глянул на меня, на дверь за спиной.

— Да когда ж ты запомнишь, дубина, не слышно нас! — услыхала я.

Дверь распахнулась.

— Да ты, Зывик, вконец двинулся, девок на совет тащить…

Теперь через плечо прижимавшего меня мужика я видела троих его приятелей. И испугалась. Рожи подобрались не то чтобы криминальные, но ничего доброго во взглядах не было, а вот предвкушение было.

— Подслушивала, — предъявил меня мужик.

Тот, что открыл дверь, пожал плечами, и меня все-таки втащили внутрь. Вот не ту книгу я утаскивала для самообразования, в сумке с собой у меня валялась брошюрка по бытовой магии, а надо было брать тяжелый том по боевой: даже не освой я новых заклинаний, смогла бы отбиваться им некоторое время.

С тоской подумала, что спасать меня на этот раз некому. От вязи на руке я так несвоевременно избавилась, да и кольцо, по которому меня мог найди Шер, вернула. Сражаясь с подступающей паникой, я прикинула, поможет ли мне против этих бандитов пара простых, но эффективных заклинаний или меня прирежут, прежде чем я пискнуть успею.

Надежда появилась, когда мужики расселись, толкнув и меня на лавку. Я неверяще уставилась на распущенный ворот рубахи басовитого, являвшегося, видимо, главным.

И начала раздеваться.

— О, сообразительная, — хохотнул обладатель баска.

— Размечтался. — Я успела размотать шаль, расстегнуть крючки жилета и потянула из глубокого ворота цепочку с висящей закорючкой, найденной мной в горах. Надеюсь, Альгер был прав и это какой-то особый знак этих охотников за кровью шаю.