Виктор Исьемини - Львы и Драконы

Поразмыслив, король Гевы пришел к выводу — нет, все верно, он поступил совершенно правильно, ибо соединись две ванетские армии — и противостоять им не смог бы никто. Однако победа оказалась трудной, гевская конница понесла тяжелые потери, и имперской кавалерии теперь нечего противопоставить.

Получив уточненные сведения о направлении, в котором движется император, Гезнур тоже, в свою очередь, велел сменить направление и двигаться на юго-восток. Ему предстояло совершить марш наперерез армии Алекиана, и встретить императора у западных границ Гевы, неподалеку от Акенра, собственного замка Гезнура.

За день марша войско преодолело больше половины расстояния до гевской границы — благо, добыча была невелика, и обоз не слишком сдерживал колонну. Несколько раз начинал идти дождь, но, милостью Гунгиллы, дорога не раскисла… На привале Гезнур засел за письма. Его безымянный палач-лекарь-цирюльник, обладавший, помимо прочих талантов, и искусством скорого письма, едва поспевал за диктовкой. Военачальники — некромант, Бельвар Андрухский и Трейен, брат герцога Дригского, возглавлявший рыцарей родича в этом походе — полагали, что Гезнур соберет их на военный совет. Но, так и не дождавшись, явились к костру короля сами.

— Ваше величество, — обратился к Гезнуру герцог Андрухский, — не хотите ли поставить нас в известность о дальнейших планах?

Гевец оглянулся и, велев писарю-палачу-цирюльнику готовить новый лист, объяснил:

— Прошу прощения, господа… возможно, я должен был сказать об этом, но никаких особых планов у меня нет. Мы встретим армию Алекиана неподалеку от Акенра и дадим бой. Во всяком случае, пока что имперцы направляются именно к Акнеру. Сейчас я пишу моим вассалам, чтобы готовили доски, плотницкий инструмент и побольше работников. Есть некая идея… Еще пишу в столицу. Пишу, чтобы подвезли как можно больше стрел. Пишу отцу, чтобы прислал всех, кто умеет держаться в седле и склонять пику. Всех, кто способен хотя бы принять первый удар имперской конницы, способен хотя бы свалиться с седла! Если нам удастся сдержать первый натиск кавалерии, у нас будет шанс. Поэтому я прошу прислать всех — стариков, юнцов, даже калек, способных усидеть в седле. А уж доспехов, гилфинговой милостью, после вчерашней драки у нас имеется в избытке.

Король оглядел притихших союзников и грустно закончил.

— Да, именно так. Мы бросим, если потребуется, под копыта имперской конницы всех дворян Гевы — лишь бы выстоять при первом натиске. А для чего еще живут рыцари? Именно для того, чтобы умереть, сражаясь за сеньора и свою страну. Через несколько дней мы встретим имперскую армию, и тогда решится — быть ли Геве. Да не только Геве! Быть ли Андруху, Дригу, Фенаде… Да и вашему Могнаку, маршал тоже — быть ли. Если нет, если мы проиграем, в Мире не останется ничего, кроме императора и его послушных рабов. Через несколько дней решится судьба Мира, ни больше, ни меньше… Ступайте к своим людям, господа, и постарайтесь объяснить им то, что я сейчас сказал. А теперь прошу прощения, мне нужно составить еще несколько писем.

Глава 38

Гева встретила имперскую армию дождем — будто стремилась оправдать славу «мокрого королевства». Все и вся бежало при появлении авангарда грозного войска с запада, оставался только дождь. Взору имперцев предстали мокнущие под монотонно бесконечно падающими каплями убранные поля и голые, сбросившие листву, рощи. Ни дымка из деревенских трубы, ни прохожего — жители ушли вглубь страны, прихватив, разумеется, все, что смогли унести. Не лаяли собаки, не слышно было мычанья и блеянья… Только шорох и шепот дождя. На дорогах расползаются в серую кашу тысячи отпечатков копыт и глубокие колеи, оставленные многочисленными повозками.

Алекиан велел разослать усиленные дозоры и расположить войско в брошенном селе. Деревенские домишки оказались до того убогими, что Алекиан предпочел мокнуть под дождем, покуда разобьют шатер. Теперь следовало подтянуть обозы и дождаться отставших — на вражеской территории квартирьеры не подготовили новый бивуак и не запасли фураж и провиант. К тому же двигаться дальше в непогоду было не с руки, тогда как единственная дорога на восток шла мимо внушительного замка. Ни пройти мимо, ни осадить, покуда не пришел обоз со снаряжением и запасами — только ждать.

Вернувшись, разведчики доложили, что обнаружили неприятельский стан — гевцы, похоже, прибыли накануне и тоже только что разбили лагерь, но у них, по крайней мере, нет проблем с фуражом и провиантом — все необходимое доставляют из замка Анрак.

Услышав, что впереди родовое владение гевского короля, Алекиан заявил капитанам, что это весьма удачно — теперь-то гевец наверняка даст бой и не потребуется бродить, преследуя его, по «мокрому королевству». Свой-то собственный замок он наверняка станет защищать. Полководцы не разделяли оптимизма главнокомандующего: гевец сам вторгался на ванетскую территорию, он не побоится снова скрестить мечи с врагом. К тому же разведчики донесли, что из неприятельского лагеря доносится стук топоров, там что-то сооружают. Ветераны припомнили Арникскую битву и осаду Альды — кстати, как и тогда, идет дождь. Вернее — некстати. Все, как это обычно бывает на подобных советах, принялись демонстрировать собственную осведомленность в военной науке, припоминая перипетии давней кампании, отмалчивался один Валент Гранлотский, сражавшийся в Альдийской войне против имперцев — ему было не с руки припоминать свои подвиги. Зато остальные говорили, перебивая друг друга, много и горячо. Припомнили и военную хитрость демона, заманившего гонзорскую кавалерию в ловушку, и его фокус с дождем… Так ничего не решили, пока Алекиан не прекратил бесполезный совет и не отослал капитанов к их отрядам.

Дождь, монотонный и унылый, шел большую часть ночи, под утро стих, однако солнце так и не вышло. Многим имперцам пришлось ночевать под открытым небом, теперь они развели костры и попытались просушить мокрое платье. Едкий дым от сырого хвороста смешался с вонючим паром, источаемым сохнущими одеждами. Капитаны и военачальники разослали солдат рубить деревья и обыскать округу — следовало обустроить лагерь и собрать припасы, поскольку продовольствие подходило к концу. Недостатка не было только в фураже, заготовленное местными крестьянами сено гевцы не успели вывезти. Вскоре за холмами там и сям поднялись столбы дыма — не найдя добычи, имперцы жгли поселения в округе. Несколько раз принимался идти дождь, но Гунгилла милостива — всякий раз быстро прекращался.

Над имперским лагерем повисла удушливая дымка и смрад, источаемый нечистотами и сохнущим тряпьем. Тогерцы с тильцами были недовольны и злобно косились друг на друга, виня соседей в том, что оказались в столь бедственном положении. Те и другие охотней принялись бы резать недавних противников, чем гевцев. Валент распорядился переместить тильское войско в сторону от основного лагеря и разместил между ним и ополчением Тогера две роты гвардии. Вдобавок воинам выдали урезанный паек, все были злы и наверняка подумывали о бунте, но молчали, памятуя о том, как скор на расправу молодой император…