Наталья Резанова - Журнал «Если» 2010 № 3

Загадочные обстоятельства, при которых произошла трагедия, заставляют его обратиться в Сеть. В поисках простых ответов Золотаренко обнаруживает нечто крайне странное. Оказывается, между безобидными, хотя и весьма нелицеприятными интерактивными баталиями и несчастными случаями, происходящими в вещественном мире, существует пугающая взаимосвязь.

Взаимодействие индивидуумов в Сети неизбежно влияет на человека, меняя не только стиль общения, но и психологию собеседников. Новая среда перекраивает нас под себя. Для писателя-фантаста это представляет особый интерес. Здесь уже успели основательно потоптаться англоязычные писатели. В этой связи можно вспомнить отцов-основателей киберпанка Брюса Стерлинга и Уильяма Гибсона, развивающих тему самозарождающегося разума в Сети, или более молодого, но не менее интересного британского автора Йена Макдональда, обратившегося к изучению проблемы искусственного интеллекта.

Дмитрий Громов и Олег Ладыженский предлагают свою трактовку темы. Основной вектор творческого развития харьковского дуэта лежит несколько в стороне от центральной магистрали НФ и нередко склоняется в сторону философской мистики и даже фэнтези. В соответствии с этой спецификой упор в романе сделан не на техническую сторону вопроса, а на создание соответствующего антуража и проработку психофилософской модели возможного развития событий в заданных условиях.

В соответствии с избранной тематикой нечистоты буквально выплескиваются со страниц. Нелицеприятная сторона нашего бытия показана весьма выпукло, без прикрас и барочных завитушек. Дополнительный эффект создает мрачноватый образный ряд, который читатель наблюдает глазами главного героя. Город наполнен недовольством. На улицах и в общественном транспорте, в кафе и в подъездах не видно приветливых лиц. Сплошь гротескные маски, искаженные совсем не театральной злобой. Прочие фигуры отдалены и схематичны, оттесненные наползающей на мир «эпохой большой нелюбви». Авторы словно хотят сказать: «Все! Шутки кончились!». Натуралистичность в «Золотаре» гораздо выше, чем в других романах Олди. Стремясь к максимальной достоверности, авторы не чураются ненормативной лексики, регулярно встречающейся в блогах и на форумах. Перед нами возникает зеркало — не кривое, а вполне четкое, в котором ясно видны все недостатки и язвы «восетевленного» общества. Пожалуй, это наиболее жесткое из всех созданных Олди произведений.

Тенденцию к определенной брутализации текста харьковского автора мы можем наблюдать уже в романе «Алюмен». Такой радикальный подход не характерен для Г. Л. Олди и может оказаться для поклонников большой неожиданностью, если не разочарованием. В то же время у читателей появляется возможность взглянуть на творчество любимого автора в ином свете. Рассмотреть механизм без внешних покровов и красивостей и задуматься, что скрывается под медной броней греческих мифов, тончайшим шелком китайских легенд и затейливым кружевом фэнтезийных миров.

Вскрывая язвы и вычищая авгиевы конюшни, писатель не забывает о педагогической стороне вопроса. Ведь работа редактора — это тоже своего рода ассенизация. Основной этический посыл романа раскрывается предельно ясно. Накапливая и преумножая нечистоты в интерактивной, невещественной среде, мы неизбежно столкнемся с проблемой глобального нравственного загрязнения объективной реальности в полном соответствии с законом сохранения энергии. Остается только принять решение, хотим ли мы превратить нашу жизнь в выгребную яму?

ВЛ. ГАКОВ

КАРТОГРАФ АДА

Сказать, что Брайан Олдисс, которому в этом году исполняется 85 лет, — личность противоречивая, значит, ничего не сказать. Последний патриарх британской НФ и «осенью» своей остается все тем же — каким-то непостижимым, фантастическим клубком противоречий, проступающих в этом британском джентльмене после первых же десяти минут общения! Впрочем, эти противоречия чисто внешние, в душе мэтр ощущает себя человеком цельным и последовательным. Он всегда придерживался своей «линии жизни».

По опубликованным свидетельствам друзей и просто шапочных знакомых Брайана Олдисса, он и для них по сей день остается неразрешимой загадкой. Не по-британски шумный и активный, не скрывающий своей слабости, любитель «поддать», записной «травильщик» анекдотов в компании… Конечно, Олдисс, кто же еще!. И в то же время один из самых «литературных», даже, можно сказать, элитарных англоязычных фантастов. Тонкий стилист, эрудированный и глубокий критик жанра, автор фундаментальной и в то же время изрядно задиристой истории фантастики. Внешне респектабельный английский джентльмен-интеллектуал из Оксфорда, разбогатевший благодаря последним книгам-бестселлерам (а до того чуть не разорившийся). И вот те на! Желанный гость американских тусовок, которые — это засвидетельствует всякий, на них побывавший, — чопорностью не отличаются.

А за два десятилетия до того — еще и безусловный духовный лидер английских писателей-бунтарей «Новой волны», со всеми их стилистическими изысками, эпатажем и нарочитой левизною. И неутомимый путешественник, одним из первых деятелей западной культуры отправившийся открывать «новый» Китай в конце 1970-х. И столь же энергичный защитник прав писателей, на протяжении многих лет возглавлявший соответствующую комиссию Британской писательской гильдии.

Ну и наконец, автор произведений, которые трудно соотнести с одним и тем же писателем. Тут и каноническая «Теплица», принесшая дебютанту Олдиссу сразу две премии «Хьюго» (вторую — в номинации «Самый многообещающий молодой автор»); и наиболее экстравагантные примеры абсурдистской НФ; и написанная на склоне лет почти «реалистическая» трилогия о планете Гелликония — самый грандиозный мир научной фантастики после «Дюны»; и короткий рассказ на пять машинописных страниц — «Сверхигрушки рассчитаны на все лето», вошедший в историю не только литературы, но и кино. По этому рассказу собирался создать свой очередной эпический шедевр сам Стэнли Кубрик, а завершил «черновики гения» Стивен Спилберг. И в результате вышел пронзительный и на редкость человечный фильм «Искусственный интеллект»…

Его биография — такой же «нестыкуемый» паззл для всякого исследователя творчества Олдисса.

Вышеупомянутый рассказ про искусственного мальчика, который искренне верил, что он живой, постоянно пребывая в поистине вселенском одиночестве, мог написать только человек, которому и самому досталось отнюдь не лучезарное детство. Каково это — терять родителей, братьев, сестер, собственных детей (речь не обязательно идет о смерти), — Брайан Вилсон Олдисс знал не понаслышке.