Робин Бейли - Поющая кровь

Тишина повисла между ними, их пальцы снова переплелись. Они смотрели друг на друга, и лицо его рассказало ей, что все эти годы он жил надеждой.

— Ты так и не женился? — спросила она.

Он покачал головой.

— Но у тебя были женщины?

Он на мгновение задумался, а затем начал загибать пальцы, беззвучно подсчитывая. Она хлопнула его по рукам, пока он совсем не увлекся, потрепала ему волосы и резко пихнула.

— Изменник, предатель… — Она замолчала. Хоть он шутил и улыбался, она-то знала, какую боль он носит в себе. Она до сих пор хорошо помнит, как прикасались к ней руки Кимона, как они обнимали ее, когда ей было одиноко или грустно, по-прежнему хранила в памяти мгновения, когда она просыпалась с ним в одной постели: их тела переплетены, и солнечный свет струится из окна. Как же она теперь живет без всего этого? И как жил без этого Терлик?

Она протянула руку и снова дотронулась до его лица, задаваясь еще одним вопросом: «Почему я не могу полюбить его сейчас? За эти дни мы очень многое пережили вместе, пока скакали, сражались, страдали».

Именно таким же путем пришла любовь к ним с Кимоном. Опасности, испытания связали их сердца. Так почему же это не может повториться?

Потому что она, глядя на него, видит своего мужа. Она всегда будет видеть только Кимона в его глазах.

— О боги, — сказала она негромко, с расстановкой, когда новая мысль осенила ее. Ее руки крепко сжались в кулаки. — Кел — твой племянник.

Терлик кивнул.

Стужа поднялась, оцепеневшая, и вернулась на вершину стены. Она оглядела поле и леса. Душа ее плакала, но слезы не застилали ей взора. Если бы она еще знала, по ком она плачет или почему. По себе самой? По Терлику? Она стояла так, пока ноги не задрожали, тогда она села и закрыла голову руками.

Прохладный ветер задул ей в шею. Облачко накрыло солнце, отбрасывая легкую серую тень. Она вытянула шею, подняв голову, и отругала себя без особого воодушевления. Ей совсем ничего не стоило успокоить песню в душе, которая вызвала облако, но это отрезвило ее и напомнило о том, что необходимо обуздывать свои чувства и держать под контролем магические силы.

Облачко уплыло. Снова показалось солнце, неся неумолимую жару. Она приставила руку к глазам.

— Это всего лишь маленькое облачко, — окликнул ее Терлик, утирая рукавом пот с лица. — Может, ты бы оставила его ненадолго?

Его робкий взгляд заставил уголки ее губ дрогнуть и поползти вверх.

— Как ты догадался?

— Половину времени, что мы вместе, я только и делаю, что попадаю то под один дождь, то под другой и промокаю при этом насквозь. — Он возвел руки к небу и притворился, что колдует при помощи магических, в его представлении, жестов. — И ты думаешь, я поверю, что это природа виновата?

— Если в твоих руках есть хоть какая-нибудь волшебная сила, — обратилась она к нему, указывая на восток, — тебе лучше направить ее вон туда.

Передние ряды войска Кела показались из-за леса и встали. Кел выехал вперед и резко осадил коня. Ни на нем, ни на его людях не было масок из черепов, они не предполагали, что им придется сражаться на своей собственной земле. Ее сын поднял руку, махнул ею и направился через поле. Он ехал прямо к разрушенной башне. Черный плащ развевался за его спиной, и он стал похож на огромную птицу, которая расправила крылья в полете.

Стужа чувствовала на себе тяжелый взгляд Кела. Ощущала ярость, которая опережала его, накатывая, подобно волне.

Терлик подхватил свой меч и опробовал ладонью клинок, предвкушая. Что ж, — подумала она, — как бы то ни было, это тоже отчасти волшебство.

Когда Кел со своими людьми был уже на полпути к башне, Риотамус заявил о себе. Келедцы выдвинулись из лесов большим полукругом и быстро сомкнулись вокруг армии преступников, захватив ее в клещи. С войском, уступавшим по численности, этот маневр был похож на самоубийство.

Армия Кела остановилась, подняв клубы пыли. Мятежники стали разворачивать своих лошадей, мгновенно придя в замешательство, не зная, что предпринять. Оружие заблестело в руках, когда они изготовились. Все смотрели то на келедцев, то на вождя в ожидании его команды.

Стуже надо действовать быстро.

Она схватила сломанный наконечник пики, который заранее приготовила рядом на вершине стены, и подняла его над головой. В самой глубине ее души уже росла песня, вздымалась сила, мощная, как никогда, и вот она уже переполняла ее. Сверхъестественная музыка зазвенела в ушах, заглушая все другие звуки.

Сила стала извергаться из нее вверх по вытянутой руке, перетекая в древко пики. Вокруг стиснутого кулака и тяжелого гладкого дерева потрескивал воздух. Древко засветилось голубым сиянием, и только она видела это. С обоих концов древка вниз устремились два луча энергии и ударили в круг, находившийся в самой середине ее рисунка. Символы вспыхнули голубым пламенем, оно перекинулось на средний круг, затем — на внешний, и вот уже все три кольца и все три группы знаков запылали загадочным огнем.

Языки пламени добрались до самых последних элементов ее узора — прямых линий. Огонь пробежал по нацарапанным спицам, охватил весь рисунок, но не остановился на этом. Он продолжал двигаться дальше по полю до тех пор, пока не достиг самой границы леса.

Однако ни солдаты, ни лошади ничего не замечали. Те, кто находился за пределами ее круга, не видел этого пламени. Оно не обжигало, не дымилось. Никто не чувствовал его. Но смертный человек и не мог ничего видеть. Огонь этот создан ее воображением, он стал воплощением того, как сила ее распространяется по полю. Она заглянула глубоко в самую свою сущность, в самые потаенные, забытые, давно невостребованные уголки души, раскрыла их, и ее волшебные силы вырвались наружу.

Все поле заполыхало ее энергией, а в воздухе зазвенела ее музыка!

— О боги, боги! — закричал Терлик. Он потерял равновесие и сошел с камня, на котором стоял, наблюдая за происходящим. Ему пришлось сильно изогнуться, чтобы не наступить на один из горящих символов. Поскольку он, как и она, находился внутри кругов, он мог видеть огонь и даже съежился. — Женщина, что ты делаешь? Ты же их всех сожжешь! — Он снова вскарабкался на свой камень, глядя во все стороны, и снова вскрикнул: — Боги!

Она мрачно улыбнулась, и музыка начала стихать.

— Всего лишь обман зрения, старина, — сообщила она ему. Опустила древко пики и оперлась на него. — Никто не сгорит. Смотри.

Солдаты Риотамуса с громким криком атаковали, войдя в ближний бой с армией Кела. Как только они оказались в голубом пламени, которое могли видеть только она и Терлик, все фигуры в красных плащах как будто раскололись, и из каждой вышло по три человека. Их воинственные кличи и грохот лошадиных копыт так загремели, что земля сотряслась. Лучи солнца поблескивали на целом море стальных клинков. Подобно могучему молоту, все это обрушилось на изумленное войско Кела.