Д Ясный - Костяная легенда

— Совершенно не сомневался в этом….

Перевёл взгляд на поднявшуюся и подошедшую тем временем к буфету с винами маркизу, ждущую его ответа. Кратко, нелюбезно ответил:

— Напиток. Большой бокал.

Удобно устроился в кресле. Именно в том, где раньше сидела маркиза. Возвращавшаяся к столу маркиза смысл поступка Лота восприняла правильно. Чуть потемнело сияние её голубых глаз. Резче выделились скулы на миловидном лице. Но обострять не стала. Села в кресло напротив, спокойно взглянула в глаза мужчине, озабоченно поинтересовалась:

— Где твоя охрана Лота?

— Сменила охрану виллы. Слуги на первом этаже. Адъютанты с охраной. Брано остался у кареты.

— Всё равно полог не помешает.

Маркиза сложила хитро пальцы левой руки, круговым движением махнула над головой правой. Коротко шепнула:

— Исс!

Воздух в комнате стал густым, подобным киселю. Краем глаза виделось его неровное дрожание. Еле слышимые звуки со двора и с первого этажа, доносящиеся через окно и открытую настежь дверь столовой внезапно исчезли. Вместо них на грани восприятия появился неприятный, раздражающий гул.

Собеседник маркизы ни как не отреагировал. Спокойно продолжал сидеть в кресле, терпеливо ожидая финала приведения в действие заклятия «Полога тишины».

Маркиза, довольная сделанным, победно улыбнулась:

— Можешь рассказывать, Лота.

— Что тебе рассказывать, Уналл? Всё произошло так, как мы и договаривались. Нежить получила временную фору. Непойманой ушла в лабиринт. Олла жив. Все условия твоего господина выполнены. Говори теперь ты. Что далее?

— Что далее?

Маркиза хищно улыбнулась. Губы женщины превратились в тонкие бледные нити, обнажив ровный ряд белоснежных зубов. Голубые глаза маркизы обернулись в два куска мёртвого мутного льда.

— Будем раскачивать лодку, Лота!

— Но…. Но ведь это мятеж? Измена герцогу и присяге!

— Да, Лота! Измена! Мятеж! Предательство! И возможно война!

— Война?! Игла! Это уже слишком! Герцогство не готово к войне!

— И пусть! Чем хуже — тем лучше! Прекрасное слово — война! Битвы и сражения! Пожары и убийства. Гибель городов и государств!

— Но погибнут сотни тысяч людей!

— Но таковы правила Игры! И ты знаешь, что ожидает выигравшую сторону! Только не говори мне, что ты этого не предполагал, заключая соглашение. И хватит разыгрывать из себя верного присяге, романтичного офицерика из Корпуса, нежно любящего весь этот мерзкий мир! Ты отвратительный актёр, Лота. Комедиантство тебе совсем не к лицу.

Мужчина молчал, внимательно глядя на собеседницу. Ржавая Игла, Осенняя старуха, холодно улыбаясь, ждала его ответа.

В комнате сидели два человека. Один с бледно-зеленными глазами, мужчина. Второй человек женщина, с голубым цветом глаз.

Но почему-то казалось, что их глаза светятся желтым янтарём глаз хищников, а на стенах силуэты их теней щерились клыками в приоткрытых пастях.

Сто вторая лига Центрального тракта.

Трактир Одноглазого Мишу «На перекрёстке».

Полдень.

— Хозяин! Еды, пива и чистый стол у окна!

Командный голос мастер-сержанта Службы, ударил кулаком по тишине в зале трактира, заставляя сгорбиться и вжимать головы в плечи, притихших в углу, двух менестрелей и сутулого мастерового, зашедших в трактир минут за пятнадцать до того, как раздался громкий конский топот на дворе.

Зазвенело, залязгало железо и в распахнувшуюся дверь вошли грозные фигуры «скальпелей» Службы Надзирающих. Тяжело ступая вслед за ними втиснулись, в узкий для них проём, громоздкие от брони, тяжких тел, тяжелых топоров и мечей массивные «звенья» Службы.

Троица в углу постаралась слиться с темной стеной за их спинами.

Вошедшие, рассредоточились по залу, занимая столы, лавки, наполняя помещение запахом кожи, стали, пота и злости. Именно злости. Старший из менестрелей мог поклясться на Малом Своде, что именно этот кисло-жгучий запах, заставляющий потеть его ладони, обнимающие кружку с холодным пивом, имеет источаемая вошедшими людьми злоба.

Застаревшая, въевшаяся в тела, жесты, взгляды солдат Службы. Он тоскливо переглянулся с партнёром. Черный день, чёрный час.

«Для полного счастья не хватает лишь господ офицеров Службы». С мысленным вздохом подумалось менестрелю и через мгновение он понял, что правду люди говорят — Отец Лжи очень любит шутить. Зло шутить, жестоко.

Ударили по тонкому слуху музыканта властные шаги. Серебряным звоном обласкали слух шпоры. Наклонившись вплотную к столу, менестрель таясь, сделал защитный круг у сердца.

Вошедшие в трактир господа офицеры в запыленной полевой форме, холодным взглядом обвели зал. Прошли к столу. Кровавым отблеском сверкнули ромбы на воротниках мундиров, заставляя опускать взгляды менестрелей, прислуги, кривого на один глаз, толстого хозяина трактира. Ломая спины людей в угодливых поклонах. Служа поводом для струек липкого пота. Офицеры Службы пользовались любовью граждан герцогства.

— Вина. Мясо птицы. И менестрелям заплатил лаурий?

— Да, господин офицер! Как нельзя-то, как же оне….

— Заткнись. Сур Олла, что им играть?

Старший по званию офицер, это без сомнений, обращавшийся к нему говоривший чуть развернул плечи и выпрямил спину, обозначая строевую выправку, медленно повел взглядом в сторону музыкантов. Темно-зелённые глаза офицера давили взглядом рассматриваемых им музыкантов. Если от его подчиненных веяло злостью, старой, чуть погасшей, тлеющей, то от него шли волны чистой ненависти. Ненависти высокой пробы, той, что не гаснет со временем, а наоборот разгорается, сжигая в своём огне владельца. Холодный голос разрезал тишину ожидания на тонкие ломти, роняя иней звуков на столы, пол, затягивая изморозью стены зала.

— Спойте, менестрели, балладу о сёстрах-лунах из замка У Трёх рек. Спойте старый вариант, тот, что создал великий поэт асс`Мотолар. Хочется освежить кое-что в памяти.

На подгибающихся ногах музыканты вышли из-за стола. Старший лихорадочно вспоминал первоначальный вариант баллады о сестрах.

«Как же там? Луна-обманщица и Отнимающая жизнь. Жива и не жива, едины в ненависти к друг другу обе. Готовы каждая родную кровь… Но невозможно нить прервать…»

Он уже готовился взять первые аккорды, как его, неосторожно вставшего у двери, она толкнула в спину, снося с пути гонца Службы.

— Депеша господину гайте-офицеру асс`Мэлур!

— Ко мне, рядовой.

— Господин офицер!

Олла требовательно протянул руку. Плотный конверт. Прошит суровыми нитями наискось, в центре расплывчатая клякса сургуча. Чёткий оттиск перстня высшего гайтер-офицера асс`Ротон Лота, руководителя Службы Внешнего контроля.