Ольга Хрипина-Головня - Колыбельная для эльфа

— И как она это сделает? — спросил Аллард.

— Как угодно, — отрезал Улиэнь.

Мориан, хранивший угрюмое молчание, вдруг встрепенулся.

— Кто-нибудь знает, когда брачный сезон у шэт'та? — вдохновенно спросил он.

— Сейчас, — мрачно отозвался Улиэнь. — Свил, гад, у меня под окном гнездо — и орет всю ночь, самку подзывает. Ты думаешь, сейчас самое подходящее время для изучения повадок пронзительных, настырных наглых, мелких, крылатых ящериц?

— Ух, есть-то как хочется, — Аллард на ощупь достал из кадушки яблоко, понюхал и осторожно надкусил. Рот наполнился привкусом хорошо подгнившего паданца.

Мориан пошарил рукой в привязанной к поясу сумке. Раздался тихий каменный стук, в темноте вспыхнула искра, другая и, наконец, затрепетал огонек зажатой в руке свечи.

В ее скудном свете стало видно, что комната, если не считать кадушек, пуста. Пол — полон пыли, засохшего помета неизвестного происхождения, а стены увешаны пучками невзрачного вида травы. Колючей, серенькой, и на первый взгляд — абсолютно высохшей.

— Гнилые яблоки. Шэт'та любят гнилые яблоки, — постучал палцем по кадушке Мориан. — Я сразу подумал, для чего их здесь хранить?

Улиэнь и Аллард переглянулись.

— Трава называется верлена, из нее шэт'та вьют гнезда, — продолжил эльф. — В брачный сезон в такие домики шэт'та слетаются за едой и материалом для гнезда. Привыкая находить их здесь, шэт'та привыкают и к обитателям дома. Как правило — их двое или трое.

— Шэт'трады, — догадался, наконец, Улиэнь. — Ловцы, обучающие и приручающие шэт'та.

— У нас дома вестников обучают как только они вылетают из гнезда, — сказал Аллард. — Какой смысл приручать взрослого шэт'та? Это долго и сложно.

— Затем, что вестника проще приучить прилетать к тебе, чем лазать за новорожденными по верхушкам деревьев, — пожал плечами Мориан.

Аллард хмыкнул.

За Открытыми землями, куда выслали всех эмъенов после войны, высоких деревьев нет. Зато гор, степи и холодов — сколько угодно.

Мориан снял со стены пучок травы и вышел вбольшую комнату.

— Что ты хочешь сделать? — Аллард и Улиэнь вышли следом и сели на скамью. Снаружи доносились приглушено спорящие о чем-то голоса.

Мориан поджег и тут же затушил траву, смял пальцами огонек свечи и поднес задымившуюся траву к щели в ставне.

— Позвать шэт'та и отправить Суне сообщение.

— Ящеры гнездо где-то свили. Ох, и несет же верленой! Когда только угомонятся, — раздался недовольный голос снаружи.

— А мне они нравятся — такие милые, только вот кусаются заразы!

— Ты им пальцы в рот поменьше суй, — хохотнул кто-то. — Тогда и кусаться не будут.

Вдалеке послышался пронзительный крик.

— О, слышите? Самка отозвалась. Сейчас начнутся вопли, кто кого краше и хорошо ли гнездо будет свито, — продолжил недовольный голос.

Мориан осторожно приоткрыл ставню — ровно настолько, чтобы могла протиснуться шэт'та, и сел под окном

Крик повторился — уже отчетливее, с требовательно-истеричными нотками.

— Она ждет, что самец ей ответит, — почти не разжимая губ, еле слышно шепнул Улиэнь.

— Предлагаешь мне отозваться за него? — спросил Аллард.

— Тише… — Мориан прислушался. Еле слышное хлопанье крыльев, и новый крик, совсем рядом. Самка шэт'та села на окно, сложила крылья и недовольно пригляделась к эмъенам и эльфу. Те ответили ей благоговейными взглядами. Самка переступила с лапы на лапу, принюхалась, наклонила голову набок и шевельнула гребнем на голове. Мориан еле слышно шевельнул губами: " Только не улетай, умоляю". Самка показала эльфу раздвоенный, чуть подрагивающий язык, потом тяжело взмахнула крыльями и перелетела на стол. Мориан медленно закрыл ставню. Шэт'та потопталась на месте и неожиданно зашипела в сторону Алларда. Эмъен дернулся.

— Милая моя, хорошая, драгоценная, — горячо зашептал эльф, подходя к шэт'та. Та склонила голову, прислушиваясь.

— Смотри, а то решит, что ты ей гнездо вить предлагаешь, — покосился на шэт'та Аллард.

Самка окинула его хитрым взглядом и снова зашипела.

— Ты ее нервируешь, — Мориан легонько почесал самке пальцем под подбородком.

— Я сейчас нацарапаю в этой темноте корявое послание на свитке, а ты отнеси его в Амэль Юрэнан, хорошо? В школу воинов клана. Эльфийке, Амарисуне Ноэйл, я расскажу, как она выглядит.

"Как твои сны", — закончила про себя шэт'та и вытянула шею вперед — почеши еще.

Спустя некоторое время из неказистого каменного домика вылетела шэт'та — сразу резко набрав высоту и превратившись в точку в небе. К ее лапе был привязан свернутый кусок бересты, с прыгающими друг на друга знаками сообщения.

" Их от пятидесяти до восьмидесяти. Возможно, Амарг придет с подкреплением после взятия Канхи. Будьте готовы предупредить жителей и уходить. Мы в ловушке. Если получится уйти незамеченными — присоединимся к вам. Если нет — Суна, вы с Андагриэль должны сделать все, что можете. Если вы придете к Канхе — воины погибнут зря.".

В памяти, шэт'та — вечный помощник с древних времен — уносила образ девушки: за ее спиной отражались огоньки свечей, а в ее глазах отчаянная мольба смешалась с отчаянной решимостью.

"…ты и за пролитую кровь ничего не берешь? То есть, тебе просто нравится быть Наемником-убийцей?".

"Я тоже могу сражаться…".

***

— Тогда я одна отправлюсь к Канхе! — искаженное от злости лицо Суны нависло над Шэнером. Тот продолжал невозмутимо сидеть. На столе перед ним лежал свиток с коротким, наспех набросанным посланием.

— Мориан и Улиэнь приказали готовиться к возможному уходу из Амэль Юрэнана. И при чем тут Андагриэль? — Шэнер постучал пальцем по свитку.

— Что ты должна рассказать мне, Суна?

— Пошел в пропасть! — рявкнула Амарисуна. — Присоеденятся, если получится. А если нет?!

— Улиэнь никогда не отдал бы приказ, не обдумав его, — возразил Шэнер. — Значит, так правильнее.

— Правильнее позволить погибнуть последнему тиа рода Милари?! — не выдержала Амарисуна.

Лицо Шэнера покрылось испариной.

— Что?! — привстал он, вцепившись пальцами в заскрипевшую столешницу. — Что ты сказала?!

Холодно. Так холодно было все эти годы. Но рассвет уже близок. Сказанное — да исполнится. Долг — да будет выплачен до конца. И время снова начнет свой ход, позволив рассыпаться пылью тем, кто замер на границе межу явью и небытием Наконец-то обрести покой.

— Не подведи нас, девочка, — раздался усталый шепот в сухом, замершем воздухе. — Если уж он так безрассуден.

— У него не было наставника, — ответил второй, надтрестнутый голос. — Ему не на кого было опереться.