Джон Толкин - Сильмариллион

Так было, что из-за Запрета Валаров дунаданы в те дни плавали не на запад, а на восток, от темного Севера до жаркого Юга, и далее на юг, в За­предельную Тьму; заплывали они и во внутренние моря, и проходили на кораблях вдоль Средиземья, и с высоких палуб зрили на востоке Врата Утра. Приплывали дунаданы к берегам Великих Земель и сокрушались над покинутым Средиземьем; и вот, в Темные Годы людей, владыки Нуменора вновь пришли на западные побережья, и никто не осмелился им противо­стоять. Ибо люди той Эпохи, осененные Тенью, стали слабы и боязливы. Нуменорцы явились среди них и многому их научили. Принесли они ячмень и вино и обучили людей сеять семена и взращивать злаки, рубить и тесать лес, а также помогли обустроить их жизнь, насколько это было возможно в краях скорой смерти и скупого блаженства.

Счастливей стала жизнь людей Средиземья, и вот уже тут и там на за­падном побережье отступили глухие леса, а люди освободились от власти выкормышей Моргота и перестали бояться тьмы. Они чтили память высо­ких Морских Владык, и когда те ушли, нарекли их богами, надеясь на их возвращение; ибо в те времена нуменорцы не жили подолгу в Средиземье и не возводили там своих поселений. Плыли они на восток, но сердца их вечно были обращены к Западу.

С годами тоска эта становилась все сильнее; и возмечтали нуменорцы о бессмертном городе, что виден был лишь издали; и овладело ими желание жить вечно и избегнуть смерти и конца земных радостей; и, вместе с мо­щью и величием, рос их непокой. Ибо хоть и продлили валары жизнь дуна­данов, не могли они оградить их от неизбежного увядания, и даже короли семени Эарендиля в конце концов умирали; и краткой была их жизнь в гла­зах эльдаров. Так пала тень на Нуменор, и, возможно, была в том воля Мор­гота, что все еще жила в мире. И вот начали нуменорцы роптать, вначале в мыслях, а потом и открыто, против жребия людского, а более всего – про­тив Запрета, что закрыл для них пути на Запад.

И так говорили они меж собою: "Отчего это Владыки Запада восседают в вечном покое, мы же обречены умирать и уходить неведомо куда, поки­дая свои жилища и все, что сотворено нами? А ведь эльдары не ведают смерти, даже те, кто бунтовал против валаров. Ныне мы покорили все моря, и нет вод столь широких и бурных, что не были бы подвластны нашим ко­раблям – отчего бы не отправиться нам в Аваллонэ, не навестить наших друзей?"

Иные же добавляли: "Почему бы не приплыть нам в Аман, не испробо­вать хоть на день блаженства валаров? Или мы не могущественней прочих народов Арды?"

Эльдары передали валарам эти речи, и опечалился Манвэ, видя, как тучи сгущаются над полднем Нуменора. И послал он гонцов к дунаданам, и они открыто говорили с королем и всеми, кто желал их слушать, об устрой­стве и судьбе мира.

– Жребий Мира, – говорили они, – может изменить лишь тот, кто его сотворил. И даже если, избегнув в пути все ловушки и западни, вы достигли бы Амана, Благословен­ного Края, малая была бы от того вам польза. Ибо не земля Манвэ дарит бессмертие ее обитателям, но обитающие в ней Бес­смертные освящают ее; и вы лишь скорее исчахли бы и сгорели, как мо­тыльки во всепожирающем пламени.

Но ответил король:

– Разве не жив еще пращур мой Эарендиль? Или он не обитает в Амане?

На это они сказали:

– Тебе ведомо, что у него иной жребий, и причислен он к Перворож­денным, не ведающим смерти; но судьба его такова, что ему нет возврата в смертные земли. Ты же и твой народ – не Перворожденные, но Смертные, сотворен­ные Илуватаром. Ныне же, сдается, вы пожелали обрести блага обоих племен, плавать в Валинор, когда вам вздумается, и возвращаться домой, когда захотите. Это невозможно. Не в силах валаров отнять дары Илуватара. Эльдары, говорите вы, не понесли наказания, и даже мятежники не смертны. Но для них это не наказание и не награда, а лишь суть их бы­тия. Они навеки связаны с этим миром и, пока он существует, не могут его покинуть, ибо его жизнь – это их жизнь. Вы же, твердите вы, наказаны за бунт людей, в котором приняли малое участие, и потому смертны. Но изна­чально смерть для вас – не наказание. Умирая, вы покидаете сей мир, и ни­что, в надежде ли, в усталости, не связывает вас с ним. Должно ли нам за­видовать друг другу?

И отвечали нуменорцы так:

– Отчего бы нам и не завидовать валарам или хотя бы Бессмертным? От нас требуют слепой веры и безнадежной надежды, и не ведаем мы, что нас ждет впереди. А ведь мы также любим Землю и не желаем терять ее на­всегда.

И сказали тогда Посланцы:

– Истинно, что замыслы Илуватара касательно людей неведомы вала­рам; не открыл он также всего, что грядет. Верно лишь то, что дом ваш не здесь и не в Амане, и нигде в пределах Кругов Мира. Жребий же людей был изначально даром Илуватара. Бедой он стал лишь оттого, что под тенью Моргота казалось людям, что они окружены ужасавшей их безмерной тьмой; а иные стали горды и алчны, и не сдавались, пока не лишались жизни. Нам, что несут растущую с каждым годом ношу лет, это недоступно; но если беда эта, как говорите вы, вновь тревожит вас, верно, Тень возро­дилась снова и сгущается в ваших сердцах. И хотя вы – дунаданы, благо­роднейшие средь людей, в древности избегшие Тени и храбро против нее сражавшиеся, мы говорим вам – берегитесь! Воле Эру нельзя прекос­ловить, и валары искренне молят вас держаться веры, к которой вас призывают, даже если она и стала сковываю­щей вас цепью. Надейтесь же, что когда-ни­будь принесет плоды даже самое малое ваше желание. Любовь к Арде по­сеял в ваших сердцах Илуватар, а он ничего не свершает бесцельно. И все же пройдут эпохи и сменятся многие поколения людей, прежде чем замысел его станет ведом; и откроется он вам, а не валарам.

Случилось все это во дни, когда правили Тар-Кириатан Кораблестрои­тель и сын его Тар-Атанамир; были то гордые и алчные люди, и они нало­жили дань на жителей Средиземья, более отбирая, нежели отдавая. Это к Тар-Атанамиру явились Посланцы; а был он тринадцатым по счету коро­лем, и в дни его правления Нуменор насчитывал уже две тысячи лет и на­слаждался расцветом если не могущества, то величия. Атанамир, однако, был недоволен речами Посланцев и не внял им; а его примеру последовало большинство его подданых, ибо желали они избегнуть смерти уже на своем веку, не дожидаясь призрачной надежды. Атанамир жил долго и цеплялся за жизнь уже тогда, когда она не приносила никакой радости; был он пер­вым нуменорцем, что поступил так, отказавшись уйти добровольно, прежде чем потеряет доблесть и разум, и передать правление сыну в расцвете сил своих. Ибо было в обычае владык Нуменора жениться поздно для долгого их века и умирать, оставляя власть своим сыновьям, когда они обретут зре­лость тела и духа.