Любовь Колесник - Витязь. Содружество невозможных

Юрка тем временем бойко надувал лодку, топча насос-«лягушку».

— Я не понимаю, — тихо сказал инопланетянин. — Зачем мы тут? Это для чего — ритуал? Я привык почитать ритуалы. Иначе ушел бы за своим транспортом немедленно. Змей… что это — змей?

Маруська недоуменно уставилась на тонкое бледное лицо с бесцветными глазами.

— Э, да ты и правда нерусский… ну как тебе объяснить… животная такая, в чешуе.

Мастер Войны молниеносно перешел из сидячего положения в боевую стойку, и Тайтингиль чутко шевельнул острым ухом на звук металлического клацания.

Звездный воитель выпалил что-то недобро-шипящее по-своему.

— Видишь чешую — убей, так говорят у нас! Дракон — это ящер, я понял! — Он зло наподдал скрытым в алых шелках сапогом по коробке — плоские серебристые плитки рассыпались блестящими брызгами. — Ящеры, Тайтингиль, витязь Нолдорина! Нет более бесчестных созданий меж звезд! Чтобы я делал благо для… ящера? Нет!

Он снова выругался и возмущенно закурил.

— Умерь свой гнев, союзник, — сказал Тайтингиль. — Я знаю, да, ты ушел бы за своим кораблем сам, один, прямо сейчас… но ты не поднимешь его из воды. У тебя нет… техники для этого. — Он кивком указал на могучий болотоход. — А ящеры… драконы бывают очень мудры. И в них много той силы, которая так впечатлила тебя.

Мастер Войны уставился на него ледяным взглядом.

— Я не сказал, что они глупы или слабы. Но ящеры… я верю, что ты знаешь, что делаешь.

Юрка навесил мотор и стал выбираться на чистую воду. Там он выпрямился, постоял, видно стесняясь чужаков, и вдруг заорал:

— Пашка! Вот тебе сладенького! Дай нам рыбки!

Он вывалил в воду штук пятнадцать блестящих плиток и споро вернулся.

Котик стоически терпел мягкие пухлые пальцы Маруськи на своем бритом теплом виске и время от времени поглядывал на Тайтингиля — ценит или нет эльф его самоотверженность.

Эльф оставался невозмутим. Однако он с любопытством рассматривал сквозь прозрачную воду чуть взблескивающие силуэты рыб, разом появившиеся после шаманского мероприятия Юрки.

— Гляньте, работает шоколад-то, — заметил Василич. — Понял, городской? Пришла рыба. Почти сразу и пришла. Эх, вот бы самого змея увидеть… разок… обделаться, но хоть знать, что он вправду тут есть…

— Ну да, — изрек Евсеич, — а то Пашка, Пашка, интересно же.

Мастер Войны достал из рукава пистолет и проверил обойму.

— Давайте подманим, — предложил Василич. — Это раньше мы сюда так просто, без девок. А тут — вон Маруську привязать к выворотню и подманить. На ее, стало быть, натуру. Как это… в сказках. На, значит, прекрасную деву, водяной змей.

— Во тебе, а не мою натуру, лысый черт!

Маруська показала несколько разных фигур из пальцев; Котов восхитился.

— А, ну да, — словно опомнился Василич. — Маруську — никак. Тогда это… Слышь, ты, как тебя… давай тебя за бабу выдадим. Платье подходящее, почти свадебное. Только цвет чуть подкачал.

Котов злорадно захихикал.

— Если бы я не был связан обещанием… — раздельно произнес Мастер Войны.

— Дальше сплошные болота, — ровно изрек эльф, уводя беседу от конфликтных вопросов межвидовых браков. — Ходил ли там кто-либо? Нам предстоит путь по этим болотам, каково там?

— Миши там ходят, — сообщил Василич. — Прилично миш. И лезть некуда, если что, там больших деревьев нету. Как пойдете и чего вас туда несет — уж и не знаю.

— Медведи — это не страшно, — произнес Тайтингиль.

— Скажи заранее, что такое «медведи», — задушенно прошипел инопланетянин. — Скажи заранее…

— А «витязь», «витязь» пррройдет? — встревоженно замурлыкал Котик.

— Пройдет, — хитро сказал Евсеич, — только нам туда не надо. Иди-етов нетути.

— А денежку н-надо?

— Так смотря какую…

Котов воспрянул, и торг разгорелся вовсю.

Тайтингиль облюбовал себе пенек подальше от шумной компании, поближе к воде. Вездесущие комары, нечувствительные к всяким оффам и рапторам, брезгливые к водке, игнорировали и эльфа — и в этом как раз было волшебство. Волшебство словно разливалось в здешнем воздухе, и витязь вибрировал всеми струнами души, ловя резонанс с дивной и древней природой. С озера поднимался туман, превращая деревья в замки, кусты в зверей, и даже поваленный ствол походил на хвост сказочного чудовища.

Хвост. Весь покрытый лишайниками, серыми, тусклыми чешуями, палыми листьями.

— Я приветствую тебя, — спокойно проговорил Тайтингиль.

На здоровенном замшелом валуне у воды внезапно проявился тускло-желтый глаз, зазмеилась трещиной пасть, мелькнул серо-фиолетовый язык.

— Здравствуй, витязь. Я не чаял встретить подобного тебе — здесь. Ты пришел убить меня?

В шипящем, надтреснутом голосе не чувствовалось страха — скорее безмерная усталость. Да и весь дракон, словно проявившийся вдруг из прибрежной грязи, очертивший длинное тело в осоке, был блеклый, покрытый илом, словно гнилая коряжина.

Он и вправду был огромен, старый змей. Тайтингиль видел голову, изящную шею; крылья сложены и плотно прижаты к спине, похожей на камень, хвост петлей выхлестнулся на берег. Большая часть древнего создания — лапы, брюхо — таилась в темной холодной озерной воде.

— Нет. Хотя мне и может потребоваться твоя кровь, — задумчиво ответил витязь.

Драконья пасть осклабилась.

— Всем нужна драконья кровь. Только мы можем проходить между мирами. Мы, драконы. Величайшие из великих.

Он изогнул шею, будто на картине, которую придворный художник писал о нем самом, но через пару мгновений как будто ослаб, обмяк.

— Что ты ищешь здесь, эльф? — прошипел медленно, и полупрозрачное нижнее веко кратко наползло на янтарь великолепной радужки. — В чуждом мире. Беспокойство, бессс-с-спокойство в тебе. Зачем?

— Потому что мой мир подошел к закату. У эльфов перестали рождаться дети, и мой народ понемногу уходит в Чертоги Забвения.

Дракон качнул головой.

— Чертоги Забвения… как бы я хотел… в Чертоги Забвения.

— Я был там, — спокойно ответил Тайтингиль. — Я был. Там нет ничего хорошего, древний змей. Там только можно оставить память… и жить изумленным, словно новорожденным, не зная ничего даже о себе самом, не умея оглянуться, не извлекая опыта из прожитого.

— Оставить память. — Из пасти с чуть обломанными многорядными зубами вырвался парок. — Я бы хотел… С-с-слишком ее много. С-с-с-слиш-ш-ш-ком…

Тайтингиль стоял, смотрел, думал. Раньше ему никогда не доводилось разговаривать с драконом. С настоящим огнедышащим драконом, нашедшим свое пристанище… в воде?..