Дмитрий Казаков - Истребитель магов

– Посмотри сам.

Она сделала шаг в сторону, и глазам купца открылась нога Харальда. Там, где всего десять дней назад была жуткая рана, розовела неповрежденная кожа. И никаких следов шрама.

Иерам почувствовал, как глаза его округляются, а голова начинает кружиться.

– Как так? – растерянно сказал он. – Это невозможно!

Он бросил умоляющий взгляд на Владетельницу.

– Он был ранен, это правда! Зачем мне обманывать вас?

– Я верю тебе. – Лия слегка наморщила лоб. – Но почему так быстро заросла рана и по какой причине он так долго не приходит в сознание, этого я понять не могу.

Наступила пауза. Иерам молчал, ожидая решения своей судьбы, а Владетельница напряженно размышляла.

– Купец, – будничным голосом сказала Лия. – Твой воин останется пока у меня. Вдруг клыки зверя содержали какой-то особенный яд? Кто сможет справиться с этим, как не я? А ты можешь идти.

– Конечно. – Иерам поклонился и поспешно вышел, ощущая спиной настороженные взгляды телохранителей. На сердце было тяжело. Особой причины для этого как будто не было, но небо нахмурилось, а прозрачная речная вода пела печальную песню.

Очнувшись, Харальд подскочил на кровати и принялся с удивлением озираться. Он лежал раздетый, в постели, в совершенно незнакомой комнате. На стенах ковры, оберегающие от холодного камня, у одной из стен потушенный очаг. И слабый запах благовоний, говорящий о том, что здесь недавно побывала женщина. Он почему-то показался тревожащим.

Одежда Харальда, выстиранная и зашитая, лежала на стуле, рядом стояли новые сапоги отличной выделки. Но оружия не было. Ни меча, ни кинжала. Это встревожило воина ещё больше.

Харальд откинул одеяло, намереваясь посмотреть, что с его ранами. Боли не было, но это могло быть следствием шока или принятых лекарств. Кожа на голени, там, где с хрустом сошлись страшные челюсти, была целой.

Харальд захлопал глазами, словно ребенок, впервые увидевший нечто необычное. Некоторое время тупо сидел, уставившись на ногу. Назойливой мухой билось в сердце беспокойство, намекая, что такие раны сами собой не заживают.

Значит, его лечили магией!

Но он же не поддается магии!

Что произошло?

Пришлось приложить некоторое усилие, чтобы собрать воедино разбегающиеся мысли. «Здоров – и хорошо, могу двигаться – и отлично, – решил Харальд, – А теперь надо разобраться, где же я. И если выйдет – поесть».

Он скинул ноги с кровати и тут же вцепился в край ложа – нахлынувшая слабость едва не опрокинула его. Переждав, Харальд оделся, обулся и предпринял попытку встать.

Это получилось даже легче, чем он ожидал.

Некоторое время постоял, ухватившись за один из витых столбиков, поддерживающих балдахин. Жадно втягивал воздух носом, прочищая застоявшиеся от долгого лежания легкие и пробуя запахи: чуть горький – от каменных стен, затхлый – от старых ковров, свежий – от выстиранной одежды.

За окнами, узкими, точно ножны, было темно. Поздний вечер или даже ночь.

По толщине стен Харальд догадался, что находится в замке. Вот только в чьем? От тех мест, где произошла схватка с чудовищем, до ближайшего укрепленного жилища не один день пути. Сколько же он пробыл без сознания?

И сколько времени прошло с того момента, когда он очнулся на постоялом дворе? Где Иерам? И что это были за странные видения? И что случилось с ногой? Или тот укус лишь привиделся, а зверь не успел сомкнуть зубы?

Вопросы, только вопросы. Ни одного ответа.

Дождавшись, когда слабость отступит, Харальд начал действовать. Оторвался от столбика и в три шага оказался около массивной, из старого дуба, двери. От неё успокаивающе пахло древесиной.

Он толкнул створку, и та неожиданно легко подалась.

Качнулась на хорошо смазанных петлях, открылась лестничная площадка. На стене трещал факел, распространяя дергающийся оранжевый свет, на скамейке сидели двое вооруженных мечами воинов.

При виде Харальда они одновременно выпучили глаза, став на мгновение похожими на болотных жаб, и столь же слаженно вскочили.

Вот только слова, которые произнесли воины, оказались разными.

– Он же не может встать! – рявкнул левый стражник, чье лицо украшали холеные пшеничные усы.

– Надо доложить! – сказал второй, чье лицо лишено было волосистого украшения, но зато имело два старых шрама.

Несмотря на разницу во мнениях, действовали стражники слаженно. Одновременно они двинулись на Харальда, бормоча:

– Ложитесь немедленно! Вам нельзя ходить!

Вежливое обращение дало понять, что он тут не пленник, а скорее гость. Харальд даже отважился спросить:

– Где я?

Усатый стражник ответил:

– В замке Халл!

А его товарищ повторил:

– Вам нельзя ходить! Ложитесь! Сейчас придут и все объяснят!

Харальд внял совету, тем более что голова начала кружиться, а ноги, отвыкшие от ходьбы, постыдно дрожали. Дверь закрылась, некоторое время глухо доносилась перепалка стражей. Затем она смолкла.

Он лежал на кровати и ждал.

За дверью послышались голоса, шум шагов. Дверь открылась, и в комнату, к удивлению Харальда, вошла женщина. Она двигалась столь стремительно, что свита – двое хмурых верзил с мечами и темноглазая худенькая девушка – не поспевала за ней.

– Так, – проговорила женщина властным голосом. – Он очнулся! И это уже тогда, когда я потеряла всякую надежду его пробудить! Что бы это значило?

Платье тонкой шерсти с отделанными вышивкой воротом и рукавами выдавало знатную госпожу, но о женщинах-родовитых, хозяйничающих в замках, Харальд никогда не слышал. Поглядев в синие, мерцающие глаза, он обмер от внезапной догадки. Неужели Владетельница, единственная женщина-маг, удерживающая под своей властью обширные земли? Та самая, которую он собирался убить?

Женщина тем временем продолжала бушевать.

– На него не подействовало ни одно из известных мне снадобий! Даже низшая магия не помогла! Еще день, и мне пришлось бы вызывать ангела! А он взял и очнулся сам!

В голосе Владетельницы Лии (после упоминания о магии не оставалось сомнений, что это именно она) звучало раздражение, за которым пряталась радость.

Но Харальд прислушивался к себе. Он очень боялся, что всегдашняя ненависть к магам полыхнет сейчас в душе огненным взрывом, и тогда он бросится на женщину с голыми руками. Лишь затем, чтобы пасть от мечей телохранителей.

Но все было тихо.

Точно все выгорело в душе, оставив только ровный слой пепла.

Не было ненависти, не было желания убивать, пропала ярость, сгинуло неистовство. Из всех желаний Харальд обнаружил только очень сильный голод.

И только тут заметил, что Лия замолчала и смотрит на него.