Стивен Эриксон - Сады Луны

– Его тела никто не находил, – возразил Тук. – Отец пропал без вести.

Он поспешно опустил голову и стал осторожно снимать с вывихнутой руки адъюнктессы кольчужную перчатку.

– Да, – тихо отозвалась Лорна. – Пропал без вести сразу же после гибели императора.

Снятая перчатка упала в траву. Лорна закусила губу и стала ждать, когда утихнет боль.

– Пойду добуду тряпок для повязки, – сказал Тук и встал.

Лорна смотрела, как он нагнулся над убитым баргастом, собираясь позаимствовать часть уже ненужной мертвецу одежды. Ей сообщили, что на Ривийской равнине ее встретит человек из «Когтя». Имени не назвали; сказали только, что он – единственный из «когтей» в армии Дуджека, кто уцелел после штурма Крепыша. Что же заставило сына избрать дорогу, столь резко отличающуюся от отцовской? «Когтей» боялись и презирали, да и сами они испытывали постоянный страх. Таким ремеслом не похвалишься. Она могла бы спросить о причине; положение адъюнктессы позволяло Лорне задавать подобные вопросы. Но ей не хотелось лезть этому человеку в душу.

Тук вспорол кожаные доспехи убитого. Под ними оказалась рубаха из грубой шерсти. Нарезав длинных шерстяных лоскутов, Тук вернулся к Лорне.

– А я и не знал, что вас сопровождает тлан-имас, – сказал он, вновь склоняясь над адъюнктессой.

– Они выбирают собственные способы перемещения, – раздраженно ответила Лорна. – И появляются, когда им будет угодно. Но вы правы: этот воин причастен к моей миссии.

Лорна стиснула зубы. Перевязь, сооружаемая Туком, отозвалась новыми волнами боли. Чтобы отвлечься, она спросила о последних городских новостях.

– Мне нечем вас порадовать, – сказал Тук.

По-военному кратко он сообщил об исчезновении капитана Парана и о том, что взвод сержанта Бурдюка был вынужден двинуться в путь без новоназначенного офицера.

Тук окончательно закрепил перевязь и удовлетворенно кивнул.

– Помогите мне встать, – велела Лорна.

Ноги плохо слушались адъюнктессу, и ей пришлось держаться за плечо Тука. Но раскисать она не имела права.

– Подайте мне меч.

Тук сбежал с холмика, разыскал в траве меч. Увидев запыленное красноватое лезвие, вестовой изумленно почесал в затылке. Подхватив оружие, он принес меч Лорне.

– Да у вас отатаральский меч! – восхищенно сказал Тук. – Я знаю: эта руда способна отвращать магию.

– И магов, – добавила Лорна, левой рукой неуклюже засовывая меч в ножны.

– По пути сюда я наткнулся на убитого шамана.

– Да, я убила его, – призналась адъюнктесса. – Раз вы были в Семиградии, вас не должны удивлять отатаральские мечи. Но здесь о них почти никто не знает, и меня это очень устраивает.

– Понял, – сказал Тук и посмотрел туда, где стоял тлан-имасский воин.

Лорна угадала мысли вестового.

– Против их магии этот меч бессилен. Можете мне верить: тлан-имасов уже пытались убить таким способом. Их магические Пути сродни Путям джагатов и форкрулиев. Магия Древних, связанная с кровью и землей. Кремневый меч Тулана невероятно прочен. Для него любой металл – не преграда.

Тук вздрогнул и, забыв, что находится в присутствии адъюнктессы, сплюнул на траву.

– Ну и провожатый у вас, адъюнктесса. Вам не позавидуешь.

Лорна улыбнулась.

– На ближайшие несколько дней он станет и вашим провожатым, Тук-младший. Путь до Крепыша не близок.

– Если пешком, дней шесть или семь. Я предполагал, что вы будете верхом.

– Была, – с неподдельной грустью ответила Лорна. – Баргастский шаман перво-наперво уничтожил наших лошадей. Все захворали и пали. Даже мой жеребец, которого я провела через Путь.

Всего на мгновение, но перед Туком предстала женщина, способная печалиться и скорбеть. Потерять боевого коня – вестовой хорошо знал, что это такое. А ведь он слышал про Лорну совсем другое и представлял ее хладнокровным чудовищем, эдакой «карающей десницей», способной появиться из ниоткуда и осуществить возмездие. Может, так оно и было, но Туку не хотелось увидеть эту сторону характера адъюнктессы. Впрочем, он уже видел – Лорна не уберегла своих солдат от сражения с баргастами. Полегли все, кто был в ее отряде.

– Вы поедете на моей кобыле, – сказал он Лорне. – Она, конечно, уступает боевым коням, но быстрая и выносливая.

Они оба направились туда, где Тук оставил лошадь.

– Да это же виканская порода! – воскликнула адъюнктесса, касаясь лошадиной шеи. – Бросьте скромничать, Тук-младший, иначе я в вас разочаруюсь. Замечательная лошадь.

Тук помог Лорне забраться в седло.

– Тлан-имас останется здесь? – спросил он.

Лорна кивнула.

– У него свои пути. А теперь посмотрим, на что способна ваша кобыла. Говорят, виканским лошадям присущ боевой дух.

Лорна нагнулась и протянула вестовому левую руку.

– Забирайтесь.

Тук едва скрыл смущение. Ехать в одном седле с адъюнктессой империи? Мысль показалась ему настолько абсурдной, что чуть не засмеялся.

– Благодарю вас, адъюнктесса, но я могу идти пешком, – довольно резко возразил Тук. – Я способен передвигаться трусцой по десять часов в день. Мы сбережем время и через каких-нибудь три дня доберемся до Крепыша.

– Нет, Тук-младший, – тоном, не терпящим возражений, ответила Лорна. – В Крепыше мне понадобится ваша помощь. Я должна знать все и о войсках, занявших город, и о морантах, и о Дуджеке с Тайскренном. Лучше приехать туда на несколько дней позже, зато во всеоружии. А теперь поднимайтесь в седло, и не будем больше спорить.

Тук повиновался.

Они были готовы тронуться в путь, как кобыла вдруг захрапела и метнулась вбок. Оба всадника едва не свалились. Обернувшись, они увидели стоящего рядом тлан-имаса.

– Курган сказал мне правду, адъюнктесса, – сообщил ей Онос Тулан.

Тук ощутил, как Лорна напряглась всем телом.

– Какую правду? – хрипло спросила она.

– Мы на правильном пути.

Что-то внутри подсказывало Туку: тлан-имасский воин имел в виду совсем не эту колею, тянущуюся на юг в сторону Крепыша. Лорна молча развернула лошадь. Тук еще раз взглянул на Оноса Тулана и на каменный курган. Похоже, оба они не были настроены выдавать свои тайны. Но еще больше вестового удивило поведение адъюнктессы. У Тука вновь зачесалась пустая левая глазница. Он тихо выругался и принялся чесать шрам.

– В чем дело, Тук-младший? – не оборачиваясь, спросила Лорна.

Тук сдержался; он не мог себе позволить ответить ей какой-нибудь резкостью.

– Привыкаю жить ослепшим на один глаз, адъюнктесса. Только и всего.

Капитан Паран расхаживал по тесной комнатке. Безумие какое-то! Полная неопределенность. Пока ему было ясно только одно: его прятали. Но от кого и зачем? На эти вопросы ему могла бы ответить толстая колдунья, но та валялась в странной горячке и только бредила. Выспрашивать что-либо у деревянной куклы капитан не собирался. Нарисованные глаза куклы и так глядели на него с откровенной ненавистью.