Джо Аберкромби - Лучше подавать холодным

Он поднял брови. — Как здорово, что за время последнего запоя я сбросил вес.

— Мог бы сбросить и побольше, если уж на то пошло. — Она обходила его кругом, слегка высунув между зубами кончик языка.

— Хочешь, чтоб солнце светило сзади?

— А не надо было учить меня всяким подленьким уловкам. Попробуешь левой, хоть маленько сравняемся?

— Отказаться от преимущества? Не на того напала! — Он ложно вильнул вправо затем ушёл в другую сторону оставив ни с чем её выпад. Она быстра, но по быстроте даже не рядом, как когда действовала правой. Когда она переместилась, он наступил ей на сапог, заставив её споткнуться, острие его меча прочертило чёткую царапину поперёк шрама на её плече — получился крест.

Она опустила глаза на ранку, в уголке набухала капелька крови. — Старая ты сволочь.

— Всего чутка, обо мне на память. — И он крутанул мечом и напоказ рубанул воздух. Она снова в выпаде и их мечи перекликнулись звоном, удар, удар, укол и блок. И всё как-то неловко, как шить в перчатках. Было время, когда они кичились напоказ своим умением, но похоже, время не принесло ничего хорошего им обоим. — Хочу задать вопрос… — пробубнил он, не сводя своих глаз с её. — Почему ты предала меня?

— Заебалась твои шутки слушать.

— Я, конечно, заслужил предательства. Каждого наёмника кончают ударом в лицо или в спину. Но от тебя? — Он ткнул её, продолжил режущим ударом, отчего ей пришлось морщась отшатнуться назад. — После всего, чему я тебя выучил? Всего, что я дал? Кров и деньги, и место в жизни? Я относился к тебе, как к дочери!

— Может точней как к матери. Расскажи как нажирался и бухим дристал на свою одежду. Я верно служила тебе, но всему есть предел. — Она обходила его кругом, высматривая не раскроется ли он — между кончиками их мечей не больше толщины пальца. — Может я и пошла бы за тобой в ад, но своего брата я туда бы не потянула.

— Ну и зря. Он был бы там как дома.

— Отъебись! — Она сфинтила обманным движением, сменила угол атаки и вынудила его отпрыгнуть со всем изяществом подыхающей лягушки. Он забыл как трудоёмки игры с мечом. Лёгкие уже жгло, плечо, предплечье, запястье, ладонь — всё ныло и пылало местью. — Была бы не я, был бы другой из твоих капитанов. Сезария! Виктус! Эндике! — Она в сердцах вдалбливала ему и себе каждое имя с отчаянным ударом, сотрясая меч в его руке. — Они из кожи вон лезли, чтоб решить вопрос с тобой! В Афьери!

— Давай не будем о том проклятом месте! — Он отбил её следующий натиск и грамотно перешёл в атаку, с чем-то схожим с его прежней силой гоня её в угол крыши. Надо обязательно довести дело до точки, прежде чем он умрёт от усталости. Он снова сделал выпад и зацепил её меч своим. Он вынудил её потерять равновесие у парапета, откинуться назад у бойницы, гарды приближались друг к другу, пока их не стала разделять всего пара дюймов, за её затылком во всю ширь развернулось долгое падение на улицу. Щеку обдавало тепло частого дыхания. В один и тот же кратчайший миг он чуть было не поцеловал её и чуть было не столкнул её с крыши. Наверно лишь потому, что не смог решить, что именнно ему предпринять, он не стал делать ничего из этого.

— У тебя лучше получалось с правой рукой, — выдохнул он.

— У тебя лучше получалось десять лет назад. — Она выскользнула из-под его меча, откуда ни возьмись возник её мизинец в перчатке и воткнулся ему в глаз.

— Ииииии! — завизжал он, прижимая свободную руку к лицу. Её колено почти беззвучно впечаталось ему в яйца и всадило копьё боли в живот до самой шеи. — Уууууф… — Он пошатнулся, клинок грохнулся из его одеревеневших пальцев — он согнулся, неспособный вдохнуть. — Всего чутка, обо мне на память. — И блистающее острие меча Монзы нанесло жгучий порез поперёк его щеки. — Гах. — Он медленно опустился на свинцовое покрытие крыши. Обратно на колени. И в правду нет ничего привычнее дома…

Сквозь дикую боль он услышал размеренное шлёпание, доносящееся с лестницы.

— Витари, — рыгнул он, косясь, как она неторопливо ступила на солнце.

— Ну что ж такое… ты всегда встречаешь меня… в худшие мои мгновения?

— Потому что мне это нравится.

— Вы, сучки, не понимаете своего счастья… не познать вам боли… когда бьют по яйцам.

— Попробуй родить ребёнка.

— Заманчивое приглашение… если бы нас так не ушибли в соответствующие места, я бы тебя на этом подловил.

Но, как часто бывало, его остроумие ушло впустую. Взор Витари уже сосредоточился на чём-то далеко за пределами бойниц. Равно как и у Монзы. Коска подтянулся, дугой раскорячив ноги. Длинная колонна всадников увенчала вершину возвышенности к западу от города — картина в рамке из двух ближних башен, от копыт их лошадей поднялась туча пыли и запятнала небо коричневым мазком.

— Они здесь, — произнесла Витари. Откуда-то позади прозвенел колокол, вскоре к нему присоединились другие.

— И там, — произнесла Монза. Показалась вторая колонна. И столб дыма, плывущий за холмы к северу.

Коска замер под медленно восходящим в голубом небе солнцем, несомненно обеспечивая здоровый загар на свою раскидистую лысую плешь, и глядел, как армия герцога Орсо неумолимо разворачивается на полях за городом. Полк за полком гладко стелясь занимали свои позиции, вполне себе за пределами выстрела из лука со стен. Большой расчёт переходил реку вброд на севере, замыкая окружение. Конница прикрывала пеших, пока они образовывали чёткие ряды, затем откатилась за них, наверняка начиная процесс разорения того, что ещё не разорили в прошлом сезоне.

Начали вырастать палатки, и с ними телеги прибывающих обозов чертили пунктиром трассы, в грязи за боевыми линиями. Горстка защитников ничего не могла, кроме как наблюдать, как талинцы окапываются возле них, упорядочено и методично, как будто работают великанские часы. Конечно, не на манер Коски, даже в его трезвую пору. Скорее механизм, чем искусство, зато всяк отдаст должное их строевой подготовке.

Он широко раскинул руки. — Милости просим, всех и каждого, на незабываемую осаду Виссерина!

Все остальные собрались на крыше, смотреть как сжимается на городе хватка Ганмарка. Монза стояла прижав левую руку к бедру, перчаточная же правая безвольно лежала на эфесе меча, чёрные волосы шевелились на её сердитом челе. С другой стороны от Коски высился Трясучка, дурно глазеющий из под бровей. Дружелюбный присел возле двери на лестницу, катая кости между скрещенных ног. Дэй и Витари шептались друг с дружкой дальше по парапету. Морвеер выглядел ещё более кисло, чем обычно, если такое возможно.

— Неужто ничьё чувство юмора не выдержит такую ерундень, как осада? Воспряньте, товарищи! — Коска сердечно хлопнул Трясучку по широкой спине. — Не каждый день вам удаётся увидеть армию под таким здоровским руководством! Мы все должны поздравить монзиного друга генерала Ганмарка за его выдающуюся выдержку и дисциплину. Пожалуй нам стоит написать ему письмо.