Инферно - Doktor
— В нашем случае все, что касается объекта, имеет отношение к делу, — назидательно произнес Анциферов. — А этот ее давний знакомый?
— Ярослав. Туповатый увалень пятнадцати лет. Сын поварихи. Не выделяется ни интеллектом ни красотой… Этакий румяный колобок, со всеми прегрешениями, свойственными парням его возраста. Из-за возрастных отличий и неблагоприятных особенностей телосложения без боя уступил пальму первенства сопернику, хотя, судя по всему, при другом раскладе сам с удовольствием потискал бы нашу красавицу.
— Соперник?
— Константин Рысин. Семнадцать лет. По внешнему облику тип мужчины, который не может оставить равнодушными тонконогих дев юного возраста. Тип сердцееда и повесы. Судя по отзывам моего человека, внутренний его мир — прямая противоположность внешности. Умен, уверен в себе, собран. Натура цельная, говоря литературным языком. Потомственный военный, мечтающий о карьере офицера. Кстати, судя по всему, сам неплохой рукопашник, или, в худшем случае, имеет о сем предмете представление. В деле его не видели, но вот утреннюю разминочку человек наблюдал… И все же, шеф, несмотря на ни на что, по отзывам моего информатора никто из перечисленных лиц не тянет на спецслужбу. Скорее игра в гипертрофированную взрослость.
— Понятно. И все равно, Стас. Неспокойно мне. Что-то не так с этой детворой. Чувствую… Слишком уж девочка хорошо физически подготовлена. Кто ее учил? Вы часто, друг мой, видели малолетних барышень, способных уработать тренированного парня сильнее и массивнее себя?
— Может, папа научил? Он же, как я докладывал, военный.
— А в каких войсках у нас папа? — игривым тоном спросил Анциферов. Разговор с этим толковым сотрудником всегда повышал ему настроение.
— Минуту, — смущенно улыбнувшись, виноватым тоном ответил Стас, — не готов… — Он открыл крышку переносного терминала, и быстрыми движениями пальцев ввел необходимый для доступа шифр.
Увидев, как бледность заливает щеки подчиненного, генерал, почувствовав профессиональным чутьем опасность, моментально согнал с себя расслабленную вальяжность.
— Что?
— Я идиот, шеф.
— Не время для самокритики…
— У обоих, и у парня и у девушки отцы офицеры ГРУ ГШ, довольно высокого ранга. Агентурная и силовая разведка…
— И ты… — обманчиво тихим, полным ярости голосом прошипел генерал, — не доложил мне об этом сразу? Ты веришь в случайность такой плотности на квадратный метр лиц, имеющих отношение к серьезной службе? Здесь зачастую, дети идут по стопам родителей. Или ты этого не знал?
— Я не думал…
— И правильно. Не стоит, можно привыкнуть… Немедленно выйдите на вашего человека. Буквально по пятам за этими детишками. Немедленно сообщить, когда, с кем и на чем их будут эвакуировать в Москву. Любые изменения — немедленный доклад!
— Слушаюсь!
— Да, пошлите туда группу силовой разведки на тот случай, если с эвакуацией передумают. Эти… — генерал хмыкнул, — детишки, мать их, должны быть у меня любым путем, невзирая ни на какие затраты.
— Но шеф, может поиграть? Оперативно отрабо…
— Нет у нас с тобой времени на оперативные игры. Дуров сожрал наше время. Нет запаса. А сейчас, кто бы это ни был, ФСБ, ГРУ или еще кто, но они задают темп, они нас опережают. А мы не знаем что им известно о нас, каковы их планы и возможности Я выпотрошу этих мальцов, если это потребуется, лишь бы узнать то, что знают они и устранить опережение противника. Выполняй, Стас, и без разговоров.
— Какие-нибудь указания по составу группы будут? Связаться с Центром?
— Много чести для малолеток, посылать в тайгу людей Центра. Кто там у нас руководит региональной ветвью?
— Старостин. Один из тех, кого Дуров ненавидел. Грамотный сотрудник.
— У него там, помимо оперов, три оперативно-боевые группы, если я не ошибаюсь?.. Вот пусть и отработает.
— Понял. Сделаю.
Глава 10
Корис проснулся ещё до восхода солнца. Предрассветный сумрак, царивший вокруг, располагал к продолжению сна, но утренняя прохлада согнала его с места. Выглянув из палатки, он увидел потухший костёр, и, разочарованно вздохнув, вышел наружу. Лагерь ещё спал. Корис попытался сделать несколько привычных разогревающих упражнений, но боль в голове, и ломота в теле, не дали ему завершить начатое. Придя в себя после резкого приступа боли, парень, перекинув через плечо полотенце, побрёл к реке.
Не спеша Корис облился холодной водой, обтёрся полотенцем и, уже одеваясь, заметил ещё одно — Никино, забытое ею вчера на камне.
«Растеряха» — подумал он с нежностью.
Подобрав второе полотенце, что бы отдать его хозяйке, Корис вспомнил события вчерашнего дня. Перебирая в памяти существенные и несущественные подробности, парень сам не заметил, как образ девушки постепенно вытеснил все остальные мысли. Словно наяву он вновь ощутил непередаваемый вкус её осторожных, неумелых поцелуев, губ, испуганно напряжённых вначале, а затем головокружительно мягких и податливых. Он ощущал их явственно, до иллюзии реальности, до тоскливой ноющей боли в груди, не замечая, что давно уже подобно лунатику, бредёт по берегу реки, не видя и не слыша ничего вокруг. Существенным для него был лишь один вопрос: не пожалеет ли Ника сегодня о своём вчерашнем порыве, не был ли он следствием нервного потрясения, вызванного падением вертолёта.
Наконец его слух уловил усилившийся шум воды.
«Водопад, — понял Корис, — хм… Ведьмин.»
Случается, что человек не отдаёт себе отчёта, какая причина побудила его совершить тот, или иной поступок. Или старательно маскирует эти причины, не желая признаться в них даже самому себе. Корис тоже не смог бы сейчас объяснить, почему оказался здесь, и, даже, поняв, что пришёл к водопаду, не повернул назад к лагерю, а решительно двинулся на шум воды. Возможно, это было желание доказать самому себе нелепость бабкиных суеверий, возможно нечто иное, но скорее всего, подсознательное убеждение, что он должен быть именно в этом месте и именно сейчас, словно кем-то был насильно приведён сюда. А может быть, причиной его непонятного самому порыва, были занозой засевшие в сознании слова Яра: «Слабо в водопад сигануть?».
Над водопадом сияла радуга. Робкие еще солнечные лучи пронизывали воздух и водяную взвесь, создавая причудливые переливы всевозможных цветов. Шум падающей воды представлялся парню призывным шёпотом, однако он, по своей всегдашней привычке подвергать всё сомнению, подумал, что основным свойством человеческого сознания является умение видеть в обычных явлениях то, что наиболее востребовано им в данный момент.
«Понаслушался сказок, вот везде мистика и мерещится!» — подумал он, и повернул к лагерю.
Пока
