Принцип войны. Том 2 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович

А Ясни метался вокруг Невзора, рассекая воздух багрово-желтыми, красными, зелеными трассерами, разрывая ткань мироздания, соединяя воедино все его уровни: божественный, человеческий и низший, где безвременье существовало с темнотой и хаосом. Мне казалось, я соединился душой и телом с Артефактом (да, именно так, с большой буквы. Ясни стал человеком, живым воплощением дикой силы, ломающей законы природы), действуя по наитию, словно обрел душу и мощь Творца, дирижирующего волшебной палочкой, создавая и круша мироздание. А он умел вести партию жестко и целенаправленно, чего мне никогда не хватало при моих скудных умениях. Артефакт показал, какие ресурсы спрятаны в нем, что еще больше показывало мою неопытность.

Невзор раньше меня понял, что ему грозит. Его старческое лицо исказилось от напряжения и злости. Рядом с ним разрастался дымчато-серый провал с искрящимся контуром, куда архата и затягивало. Даже я ощущал дикую силу, влекущую меня в бездну. Скипетр дрожал от напряжения, меняя структуру полевой энергии и создавая невероятные турбулентные потоки, которые неумолимо разрушали избушку лесника.

Плавился лед, вспыхивали холодные плазменные шары, трещали стропила, подавая сигнал о скором обрушении крыши. А Невзор сопротивлялся все меньше и меньше. Старик исчерпал силу амулетов и магических артефактов. Избыток энергии больше вредил, чем помогал.

— Ты…, - прохрипел он с вытаращенными глазами. — Слуга дьявола! Забрал душу ребенка и все это время питался ее чистотой и невинностью!

— Нет, старик, — я не заметил, как Ясни исчез, растворился во мне. Губы едва шевелились от жуткого напряжения, но в дикой какофонии физических процессов мы слышали друг друга без проблем. — Я не забирал душу младенца, а спасал его жизнь. А вы, твари, лишили его семьи, Дара и счастья. Ты, Мисяй и князь Щербатов! Я помню все до мельчайших подробностей, что происходило в доме. Мисяй убил маму и отца, а ты нацепил ублюдочный «веригельн» мне на руки. За свое зло вы и расплачиваетесь!

— Такого не может быть! — кажется, борода Невзора стала еще белее. Вытаращив глаза, архат пытался удержаться на краешке бытия, царапая ногтями кромку бездны.

— Все время мечтал об этом дне, — я преодолел последние метры и подошел к магу. Кончик Скипетра уткнулся ему в грудь. — Прощай, враг!

Невзор беззвучно открыл рот, когда толчок трости опрокинул его в небытие. Описав полукруг, Скипетр подобно кисти живописца исправил неточность в идеальной картине. Болезненный хлопок схлопнувшегося портала (или что это на самом деле было — я не знал) по ушам возвестил о том, что родители мои частично отмщены.

— Не стоило ввязываться в авантюру Щербатовых, — покачал я головой, подходя к застывшему кровнику. Он все видел, и теперь с распахнутыми от ужаса глазами смотрел на меня. Кашалот упрямо боролся со временем, миллиметр за миллиметром поднимая пистолет в мою сторону. Я разжал его пальцы и забрал оружие, заткнув «чекан» за спину.

— Извини, но это мое, — перстни обрели свое законное место. Вот теперь можно вернуть времени его неумолимый бег в грядущее.

Опасный скрип потолочной балки изменил мое решение. Я подхватил Мисяя под руки и потащил его наружу по грязному и мокрому полу, минуя шевелящихся как мухи наемников. Оказавшись наружу, облегченно вдохнул холодный бодрящий воздух леса.

— Ну и тяжелый ты боров, — прислонив «эсбэшника» к поленнице под навесом сарая, я вернулся обратно. Вырубил волкодавов Демидова, чтобы не мешали мне делать свое дело, и перетащил их в компанию к кровнику, а затем присоединил к ним безвольного Пахома. Последнее, что сделал — забрал свою дорожную сумку с вещами. Там у меня находился пакет с нейлоновыми шнурами, которыми я связал руки и ноги захваченных для допроса Мисяя и волкодавов.

Вот теперь можно и отдохнуть. Вымотался жутко. Ходить при застывшем времени — это как преодолевать стометровку бегом по грудь в воде. Даже хуже. Я чувствовал, как пропотела моя одежда. А на холодном воздухе это не самое приятное.

Ну что? Ничего не забыл?

Скипетр с щелчком трансформировался в кинжал — время прыгнуло вперед, создав ощущение головокружения. Раздался жуткий треск, и крыша избушки, словно ждавшая сигнала, мгновенно провалилась вниз, хороня под собой несколько человек из группы Мисяя. Война есть война. Эти люди пришли убивать меня — и сами нашли могилу в глухом лесу.

— Не послушался я Невзора, — скрипнул зубами Мисяй, придя в себя. — Надо было удавить тебя, щенок, в колыбели.

— Поздно щелкать пастью, — я сжал руку в кулак. Накаченное энергией силовое поле, окружавшее меня, сформировало плазменный сгусток, который я подбросил вверх. Шар взлетел над черными кронами деревьев и беззвучно рассыпался на мириады звездочек.

— Ты уже мертв для меня, Мисяй, — посмотрев на фейерверк, я удовлетворенно кивнул. — Осталось только записать признание, как ты превратился в крысу за спиной князя Щербатова. А потом я отправлю тебя в гости к Невзору. Ему сейчас там страшно и одиноко.

— Нихрена я тебе говорить не буду, — желчно выплюнул кровник.

— Как хочешь, — пожимаю плечами и выдергиваю из чурбака колун. Мисяй испуганно икнул, пытаясь втиснуться в дровяник. Я сел на чурбак и с удовольствием вытянул ноги. — Все равно князь Борис давно сдал тебя мне. Я мог убить тебя еще раньше, но не получилось. А сейчас ты сам залез в ловушку.

— В ловушку? — Мисяй закашлялся.

— Ага, — спокойно киваю и прислушиваюсь в звук двигателя, тарахтящего где-то на просеке. Через минуту темноту прорезал свет фар, и в раскрытые ворота въехали внедорожники Кардана. Зло порыкивая, они остановились неподалеку от дровяника. Захлопали дверцы.

— Колояр, послушай, не совершай еще одну ошибку, — заторопился очнувшийся от увиденного Пахом. — Договорись с Демидовым. Он же тебя рано или поздно достанет. Хочешь всю жизнь прятаться по норам?

— Прятаться? — рассмеялся я, обведя рукой развалины избушки. — Ты видел, что здесь было? Передай князю Юрию: пусть смирится с неизбежным. Я свое не отдам.

— Глупо, парень, очень глупо, — поморщился эмиссар и замолчал, увидев подходящие ко мне темные фигуры.

— Ну ты и натворил дел, братишка, — сам Кардан, обвешанный оружием как новогодняя елка, оказавшись возле меня, присвистнул. — Я бы недели две разбирал этот домишко.

— Дурное дело нехитрое, — усмехнулся я, ощущая огромную пустоту в душе, через которую утекали мои эмоции и силы.

— Ты в порядке, Колояр? — а это Федор Громов со своим охотничьим карабином, настороженно взявший на прицел пленников.

— Все нормально. Можно вязать этих субчиков и везти на базу колоть.

— Хочешь выслужиться перед Щербатовым? — дернулся Мисяй. — А ты знаешь, что это он послал нас убить твоих родителей?

— Знаю, — кивнул я, безразлично глядя на кровника. — Он пытался отжать Курганные земли в свою пользу, но истинная причина лежала в обиде на моего отца, сорвавшего свадьбу с дочерью Лихачева — с моей матерью. Мне все известно, Мисяй. Сейчас я скажу одну фразу, и ты поймешь, что я ничего не выдумал, и у меня есть право кончить тебя как бешеную собаку…

— Ну? — неуверенно хохотнул Мисяй, когда я замолчал.

Наклонившись вперед, я отчетливо и громко произнес слово в слово:

— «Мне князь не давал такого приказа. Кончить Волоцких всех, кроме пацана. А нарушать слово хозяина я не буду».

Мисяй стал мертвецки бледным.

— Ты не мог этого знать! — истерично выкрикнул он. — Тебе был всего год!

— Ты убил мать двумя выстрелами в грудь, — глухо откликнулся я. — «Не хотел красоту портить. Красивая у тебя жена была…» Твои слова, пес?

Мисяй снова икнул и как-то странно задергался, пытаясь уползти в темноту.

— Ах ты, сука! — флегматичный по жизни Федор Громов неожиданно щелкнул предохранителем карабина и шагнул вперед, оттирая меня широкими плечами в сторону. Э, так не пойдет! Нельзя чужие грехи на себя брать!

— Погоди, отец, — я остановил последнее движение Федора. — Он и так умрет, а вот этих волкодавов надо допросить со всем усердием. Они люди Демидова. Какого черта уральский князь дает разрешение на силовую акцию на чужой земле?