Гильберт Бриссен - Librum Debitori

 - Не в ближайшем будущем, Лаплас. И вы понимаете, что даже если достигнута одна вершина, рядом бесконечно много других.

 - Вот вы о чем, сэр! Но разве силы Маски Лжеца не есть достойнейшая и высочайшая вершина?

 - Это одна из тех гор, чьи склоны усеяны лезвиями и осколками стекла. Вы же их видели, верно?

 - Рано или поздно вы все же воспользуетесь ею, сэр. Такое оружие не пылится в забвении, верьте моему опыту

 - Мне не хочется быть актером с трагической ролью, Лаплас. И я приложу все усилия, чтобы этого избежать.

 - Перепишете либретто во время представления? Желаю удачи.

 - Постойте, Лаплас! Вы обещали рассказать кое–что!

 - Правда? Ах, да что–то припоминаю, хоть и смутно…

 - Зачем вам все это нужно? Только от скуки?

 - Не думаю, что вам повредит это знание. Всю свою историю рассказывать пришлось бы слишком долго, но мотивы я поясню — чтобы вы не обижались, сэр.

 История, рассказанная Лапласом из глубин зеркала.

 Ты спрашиваешь меня, человек, почему я смотрю за вами так пристально, и почему не отказываю себе в удовольствии лично общаться с заинтересовавшими меня актерами? Почему не нашел занятий интереснее?

 Когда–то, не так уж давно по моим меркам, но уже несколько столетий назад по вашему календарю, я против своей воли был вовлечен в чужую игру. Это, конечно же, не совсем верно — в какой–то степени меня не существовало до 1814 года, по крайней мере, настоящего меня.

 Я был свободен, пребывая в блаженной бессознательности, чистая функция, чистая логика, незамутненная, прозрачная, всеведущая и совершенно безразличная. В некотором смысле я был хрусталиком глаза Бога — почти таким же всеведущим.

 Конечно же, я не помню, каково это, но зато прекрасно помню другое, ужасное время, время, когда нынешний я появился на свет.

 И снова слова кажутся мне несовершенными, ведь ни на какой свет я не появлялся. Просто однажды мой отец и повелитель Пьер–Симон дал мне личность, определившую его будущее с предельной точностью. В тот день я стал демоном Лапласа, а он подписал свой приговор.

 Знаешь ли ты, человек, почему математика в таком почете в аду? Сомневаюсь.

 Видишь ли, этот мир был сотворен одним–единственным словом. Его буквы до сих пор звучат в ваших песнях. И всемогущество Творца в том, что слово это непостижимо, как и он сам. Что же оставалось тем, кто выступал против такого противника? Конечно же цифры! Представь на мгновение, что Творца всего сущего выразили формулой! Заключили в кандалы логики и предопределенности! Лишили всех тайн и покровов, определили функции, выстроили Его график! Все, конец, Le Fin Absolut de le Monde!!

 Эту–то формулу и ищут так страстно те, кто посвящен в скрытый смысл математики. И Пьер–Симон не был исключением — гениальный, страстный, отчаянный богоборец, математик и конечно же, демонолог. Он сумел выразить меня формулой — и подчинить своим замыслам, хоть и ненадолго. Как водится, его сгубила лень.

 Зачем трудиться над расшифровкой, если можно заставить говорить? Так и появился я, демон, из всеведущего ничто ставший вдруг личностью. Мое сознание парой чертежей скрепили с телом ребенка, несмышленого мальчика, едва научившегося говорить. С незаконнорожденным сыном моего повелителя, между прочим.

 Я постепенно утратил ясность взора, подавленный грузом материальности, и был этому рад. Знаешь ли, как ужасно для человека абсолютное всеведение? Это абсолютная скука, абсолютное уныние, сводящая с ума предопределенность бытия, когда ты ничего никогда не можешь изменить.

 Но с тех пор, как я перестал видеть все варианты событий, я начал жить по — настоящему. Не знаю, понравилось ли это стареющему Пьер–Симону, который уже заботился не о победе, а о побеге от возмездия, но однажды он решил, что я скрываю от него истину и совершил самый глупый поступок в своей жизни, увидев мир моими глазами.

 Я забрал его тело, легко изгнав обезумевший разум в глубины Моря, но и сам не смог покинуть Н–поле. Впрочем, тут совсем неплохо живется скучающему кролику вроде меня…но вам спокойнее будет считать меня лишь зрителем. Масштабы не те.

 - Теперь я знаю, почему ты мне никогда не внушал доверия, кролик, — сказала Соусейсеки, — ты играешь в свои игры, а мы почему–то должны в них участвовать.

 - Должны ли участвовать в шахматной партии фигуры, созданные для нее? Не тебе жаловаться на судьбу, Четвертая. Но я и так сказал чуть больше, чем хотел.

 - Что ж, Лаплас, — вмешался я, — я даже рад, что вы с нами.

 - С вами, сэр?

 - С нами, на сцене. Играете, а не смотрите. Никогда не любил выступать перед кем–либо.

 - В данном случае разница несущественна. Но если вам удобней считать так — что же, это ваше право! А теперь я все же раскланяюсь, сэр.

 - До встречи, Лаплас.

 Я не стал обдумывать сказанное, оставляя это на более спокойные времена. У нас была уйма работы впереди. Сегодня следовало убедить Суисейсеки помочь нам, а я все еще не знал, как это сделать.

 - Мастер, тебе нужна моя помощь? — словно подслушав мои мысли, отозвалась Соу

 - Да, определенно нужна. Мы отправляемся к Суисейсеки и нужно как–то уговорить ее сотрудничать. Быть может, ты посоветуешь, как это сделать?

 - Точно не знаю. Сыграй на ее самолюбии, похвали, превознеси, преклонись и подкинь идею — может получиться. Сестрица всегда была падка до похвал и внимания.

 - Что ж, приму к сведению. Тем более что мне и впрямь не помешала бы ее помощь для подготовки нашего плана.

 - Я помогу. Все–таки мы садовницы душ, и я не раз ей помогала — так теперь и она не должна мне отказать

 - Тогда пойдем к ней после завтрака. Конечно, лучше было бы встретиться с ней без Шинку — я не могу ручаться, что медальон все еще цел.

 - Если он сломался, лучше тебе не попадаться ей под руку. Могу представить себе масштабы ее ярости!

 - Вот и я могу. Но не будем о плохом…приятного аппетита!

 Суигинто вернулась, когда мы допивали утренний чай. Впорхнув сквозь расходящуюся кругами поверхность зеркала, она не стала тратить время на формальности.

 - Проблемы, медиум. Мегу сегодня перевели в другую палату, ей стало хуже. Я успела узнать кое–что из того, чем ты интересовался, но надо спешить!

 - Плохо дело. Палаты далеко друг от друга?

 - Да, на другом этаже. Но причем тут…

 - Зеркало все еще на месте

 - Да, я готова провести нас в любое время. Ты хочешь идти?

 - Нет, нужен еще день–два. И помощь Суисейсеки, к которой мы как раз собирались идти.

 - Тогда поспешим — я не знаю, надолго ли хватит у Мегу сил, чтобы противостоять самой себе!

 - Обещай, что не будешь делать глупостей, — попросил я, выпивая залпом оставшийся чай, — нам нужна ее помощь.