Дарья Афанасьева - Дом дураков

Тут я примолк и задумался. Стоило ли мне вываливать на голову семнадцатилетней девушки ворох не слишком приличных подробностей? И решил, что стоит. Горилика пока не участвует в придворных интригах, но ее время не за горами. К этому моменту она должна быть во всеоружии.

— Но на одном воспитании далеко не уедешь. Ойрона, рано узнавшая от сестер силу женских чар, при первом же выходе в свет непостижимым образом сумела очаровать престарелого князя Наорского. Старик совершенно потерял голову: этот скупердяй раскошелился на роскошную свадьбу, даже и не вспомнив о приданном. Впрочем, уже через год старый князь скончался от желудочных колик, а его молодая вдова, выдержав годовой траур, с блеском вернулась в свет. В последующие три года она заслужила славу ловкой интриганки и авантюристки. Ходили упорные слухи о ее многочисленных любовных связях, но доподлинно что-то утверждать никто не решался: среди ее поклонников имелось немало влиятельных особ, а сама она соблюдала осторожность. Так продолжалось вплоть до осени 4253 года, когда Тайгер VI Спесивый устроил первый свой Новогодний Маскарад. Масок и полога неузнаваемости над дворцом и парком ему тогда показалось недостаточно. Он придумал невиданный по дерзости розыгрыш…

— Ой, а я знаю! — глаза девушки радостно засверкали. — Я читала. Он пригласил на Маскарад сотню отличившихся солдат из незнатных семей.

— Именно, — кивнул я. — Это вызвало изрядный переполох среди дворян, но в итоге все вышло наилучшим образом. Во всяком случае, несколько угасающих дворянских семей получили через девять месяцев крепких и здоровых наследников. Его Величество король Альб так же присутствовал на Маскараде. Там-то он и познакомился с княгиней Ойроной. Уже через три месяца они сочетались законным браком, а еще через месяц Шаторан облетела весть о том, что Ойрона ждет ребенка. Тогда же по Столице поползли слухи и о ее неверности супругу.

Горилика вздохнула и крепче вцепилась мне в локоть. Никто не осмелится сказать подобное принцессе в лицо, но шепотки за спиной она слышала с раннего детства.

— Причиной этих слухов, — продолжал я, — был переполох, поднявшийся во дворце на третью ночь после свадьбы твоих родителей. Якобы стража видела некую фигуру, метнувшуюся с балкона дворца и скрывшуюся в саду. Лично я сильно сомневаюсь в подлинности этого "видения", но слухи — вещь тем более живучая, чем менее под ними основы. История с Успелом отлично показала невозможность подобного события. А вообще, про то, легко ли проникнуть во дворец, или, тем более, его покинуть, спроси у Визариуса. Он тебе лучше объяснит.

Сказано это было максимально уверенно. Я точно знал, что к Визариусу она не пойдет. Начальник Дворцовой стражи был ее первой и, закономерно, безответной любовью. Эта влюбленность вплоть до ее пятнадцатилетия была для меня самым действенным рычагом управления порывами легкомысленной принцессы.

— Через восемь месяцев родилась ты, а еще через четыре — внезапно умерла Ойрона. Тогда-то и появилась эта глупая легенда: якобы Ойрона изменила мужу, он узнал, рассвирепел и убил ее. Чушь несусветная.

— Ну почему же? — Горилика старательно изображала беспристрастность, но в уголках глаз уже копились слезы. — Вполне обоснованно. С чего бы Ойроне было умирать так внезапно?

— У нее было больное сердце. Роды оказались тяжелыми и основательно подорвали ее и без того шаткое здоровье.

— Откуда ты знаешь? — принцесса обвиняюще ткнула мне в грудь пальцем. — Тебя ведь здесь не было!

Невозмутимое лицо — залог здоровья мошенника. Я неплохой мошенник. А еще я внимательно слушал наставления Ойроны по части актерского мастерства. Если Горилика так жаждала опровержения своих подозрений, то что ж…

— В отличие от всех этих горлопанов, большинства из которых здесь, кстати, тогда тоже не было, я потрудился заглянуть в архив. Там хранятся записи придворного целителя. Он чрезвычайно щепетильно относился к своим обязанностям и вел подробный дневник. Он полагал, что круги перемещения могут отрицательно сказываться на здоровье женщин и детей, и потому обследовал Ойрону сразу по прибытии в Шаторан. На момент смерти королевы он находился где-то в Маройе, так что заключение о смерти писал другой целитель, но его выводы в точности совпадают с записями предшественника. Так что смерть твоей матери имела под собой самые естественные причины.

Записи придворного целителя — единственный хвост, который я подчистил за Альбом. Я заменил в записях одну страницу. Ту, где говорилось, что Ойрона здорова, как ло… как подобает потенциальной матери наследника.

Похоже, мои слова успокоили Горилику. Позже она наверняка найдет в моем рассказе массу нестыковок, но это будет позже. А сейчас она ослабила хватку и заметно повеселела. Я поспешил свернуть щекотливую беседу:

— Ваше Высочество, — я потер онемевшую руку, — давайте, наконец, пообедаем. Тем более, я даже еще не завтракал.

Горилика предложила пройти через кухню. Столицу наверняка уже облетела весть о нашем бракосочетании, и создавать лишний повод для пересудов не стоило. Принцессе надлежало пребывать в глубоком трауре по случаю скорой своей кончины, а уж никак не вышагивать со мной под ручку. Пока мы огибали дворец, она рассказала мне о том, как в точности проводился обряд. Виду я не показал, но дела наши определенно были плохи: придворный лекарь и Верховная жрица Неройды хоть и напутали многое, но ключевые действия совершили, так что теперь мы с Гориликой были связаны не только брачными узами, но и Нитью Души. Будь я и впрямь великим чародеем, на послезавтра назначили бы не свадьбу, а похороны.

В пиршественный зал мы вошли, подчеркнуто держась на расстоянии друг от друга. Горилика выглядела соответственно ситуации: заплаканные глаза, красный нос, горестное выражение лица.

День поваров отмечался в течение недели. Первые пять дней традиционно отводились на выбор лучших поваров государства. Еще три дня дворец гудел, словно улей, переполненный гениями кулинарии и их свитой. В пиршественном зале дворца выставлялись столы с самыми изысканными блюдами. Победитель конкурса становился придворным поваром до следующего Дня поваров. Отборочные испытания я пропустил, поглощенный обшариванием покойников, поэтому попал сразу к началу финального банкета. Не удивлюсь, если Альб приурочил свадьбу к последнему дню праздника из соображений экономии. Надо ли говорить, что к полудню в пиршественном зале было не протолкнуться от придворных гурманов. Полюбовавшись с порога на этот хаос, я решил пообедать где-нибудь еще. Например, у придворного историка.