Шон Рассел - Брат Посвященный

— Император?

— В первую очередь. Он не любит нас. Среди его приближенных нет монахов, от которых нужно было бы скрывать этот секрет. Кроме того, он — один из немногих, кто имел возможность совершить кражу.

— Кто еще?

— Князья Сёнто, Бакима, Фудзики, Омавара, с полдюжины других князей, а также сектанты-магики, хотя на них я думаю меньше всего.

— И мы до сих пор точно не знаем, когда произошла кража?

— Это случилось в последние десять лет.

— Все ли стражники, охранявшие Священный Ларец, были допрошены?

— Все, кроме двоих.

— А что с этими двумя?

— Умерли от чумы.

— Хм…

Светильник замигал: с открытого балкона в комнату ворвался сквозняк.

— Если рукописи украли с целью шантажа, почему никто не предъявил нам своих требований?

— Может быть, для осуществления их намерений еще не пришло время?

— Возможно и другое, Сотура-сум. Вы не предполагаете, что свитки просто уничтожили?

— Я отказываюсь верить, что кто-то осмелился на подобное святотатство!

— Вы забыли о последователях Томсомы?

— Никчемные тупицы! Им не хватило бы ума на такое преступление.

— Боюсь, вы правы, Сотура-сум. Среди них есть наши шпионы?

— Да, Верховный Настоятель. Мы уже навели справки. В донесениях нет ничего необычного.

— Вы основательно подошли к делу, брат Сотура.

Верховный Настоятель еще ненадолго задержался у балкона, затем повернулся к своему собеседнику.

— Благодарю, друг мой, вы мне очень помогли. Мастер ши-кван встал, поклонился и двинулся к выходу. У дверей Настоятель вновь окликнул его:

— Сотура-сум, я видел ваше сегодняшнее занятие с младшими инициатами. — Старик согнулся перед братом Сотурой в почтительном поклоне. Слова были излишни. Верховный Настоятель удостоил мастера ши-кван наивысшей чести.

2

Стоя у ступеней, ведущих на верхнюю часть кормовой палубы, Когами Норимаса смотрел на освещенный неярким звездным светом силуэт монаха-ботаиста, который прислонился к снастям, крепившим главную мачту. Когами наблюдал за молодым братом с того момента, как тот ступил на борт корабля, хотя вид монастыря, где Просветленный Наставник приступил к написанию великих трудов, привлекал его не меньше.

Увидеть монастырь Дзиндзо посчастливилось немногим, но у Когами имелась и другая причина радоваться, что он попал в число избранных. Слишком долго он был среди серой толпы — одним из бесчисленной армии безликих чиновников на службе у Трона Дракона. И каким далеким казался этот трон!

В должности чиновника пятого ранга Когами Норимаса даже одним глазком не видал нового императора. Тем не менее — знал об этом Сын Неба или нет — неприметный чиновник оказал ему огромную помощь, хотя, конечно, все почести достались чиновникам четвертого и третьего ранга. Впрочем, с несправедливостью скоро будет покончено. Способности Когами Норимасы в конце концов получили признание, и признал их не кто-нибудь, а сам Яку Катта, Главный советник императора и командующий императорской гвардией. Потрясающее везение! С того времени жена Когами каждый день воскуряла перед семейной божницей ароматические палочки, не считаясь с расходами.

После стольких лет труда на благо императорской казны Когами Норимаса поправит и свои дела — так пообещал ему Яку Катта. Когами Норимаса, императорский чиновник третьего ранга!

До падения династии Ханама Когами и думать не смел, что поднимется так высоко. И это еще не все! Яку Катта вручил ему имперскую грамоту, которая позволит Когами от своего имени вести торговлю за пределами империи. Само собой, разрешение имело определенные рамки, но все же среди тех, кто не принадлежал к родовой аристократии, эту привилегию получали единицы. Когами Норимаса отлично умеет распоряжаться деньгами, и сейчас у него есть блестящая возможность доказать это — и для своей пользы, и на благо императора.

Теперь он сможет избавиться от стыда за то, что не стал солдатом, как хотелось отцу. Когами не был создан для военной службы. Это стало ясно еще в юности и доставляло постоянные огорчения его отцу. Старший Норимаса был майором в армии последнего императора из рода Ханама и погиб при отражении штурма почти обезлюдевшей тогда столицы войском Ямаку. Потому-то карьера Когами и замерла на месте. Если бы не чума, которая опустошила столицу империи и выкосила несметное множество чиновников, заставлявших вращаться колеса огромного государства, Когами не дали бы даже поднять головы, не то что присягнуть на верность новому императору.

Но теперь, после тягостных восьми лет, за которые он поднялся только с шестого до пятого ранга, он снова продвигается вверх! Бумаги ему привез родной брат Яку Капы; да не простые бумаги, а с оттиском Дракона — личной печатью императора Ва. Похоже, боги вдруг решили еще раз дать ему будущее.

Не прошло и двух дней с тех пор, как судно покинуло Янкуру. Когами молился, чтобы ветер не менял направления. Осталось провести два дня, присматривая за монахом, и Когами снова будет в Ва, где начнется новая жизнь.

Он посмотрел на брата, который неподвижно стоял на ходившей ходуном палубе. Молодой монах находился здесь вот уже несколько часов. Несмотря на легкое одеяние, он словно не ощущал ночной прохлады. Все они одинаковы, подумал Когами. Монахи, бывшие его учителями в детстве, не чувствовали ни жары, ни холода, и, если уж на то пошло, ни гнева, ни страха. Они всегда были для него загадкой. Даже после семи лет общения с ними Когами почти ничего о них не знал, но годы, проведенные с братьями, навсегда наложили на него неизгладимую печать.

Несмотря на свое отношение к братству, Когами не возражал против того, что его жена тайно исповедовала религию Ботахары, хотя, по его разумению, держать божницу в доме было крайне неосторожно. Не то чтобы это запрещалось — Когами знал, что многие его знакомые делают то же самое, — но, как и семья Норимасы, все они благоразумно придерживались своих верований только в стенах дома.

Император отвернулся от ботаистской веры, и любой, кто хотел возвыситься на службе у монарха, поступал таким же образом, по крайней мере с виду. Когами, конечно, сознавал, что такое поведение идет вразрез с учением Ботахары, однако жена была набожна вдвойне и усердно молилась и за себя, и за супруга. В понимании Когами, члены монашеского ордена и сами не следовали наставлениям Ботахары, вмешиваясь в политику и наживая богатство. Когами вздохнул. Как сложен мир! Что ж, время все расставит по местам. Вера по-прежнему будет существовать и тогда, когда исчезнут императоры и монахи. Так было всегда.

За исключением приближенных императора, остальные жители империи молились самым разным богам, и, несмотря на свою ненависть к ботаистам, император не совершил ошибки и не стал открыто выступать против ордена. Ботаисты сосредоточили в своих руках большую власть; Сын Неба слишком хорошо это сознавал.