Виктория Дьякова - Камни Юсуфа
«Красивая девочка, модель, что ли, из Парижа?» — подумал Витя, глядя на нее.
Вот она подъехала совсем близко. Охранник посторонился и положил руку на рукоять сабли. Весь его посуровевший вид говорил о том, что он в любую минуту готов встать на защиту госпожи.
На всаднице был черный бархатный костюм, отделанный лиловыми кружевами, иссиня-черные волосы свободно вились по плечам. Она совсем не походила на тех толстых неумех в сарафанах, которые всю жизнь проводили в светелках, пряли, шили да на качелях качались и даже читать не умели. Только вчера Витя посмеивался над ними на фестивале, когда подобный тип женщины некоторые «знатоки средневековья» пытались выдать за идеал. Для модели она явно ростом маловата, а так…
— Вассиана, — произнесла княгиня — Мое имя Вассиана. — Она говорила по-русски, но в ее речи явно чувствовался легкий романский акцент.
«Вассиана», — казалось подхватили высокие кроны деревьев.
«Вассиана…» — испуганная птица метнулась среди веток.
— Ты голоден, я вижу, — негромко продолжила она, глядя на бывшего чекиста с малопонятной многозначительной улыбкой. — И вижу я, что судьба решила очень зло с тобой пошутить. Ты пока еще даже не понимаешь, насколько зло. Сочувствую. Князь разрешил накормить тебя. Этот человек с тобой?
Только теперь Витя обернулся, вспомнив о Лехе.
Видя, что никого не убивают, и даже, похоже, нашли общий язык, Рыбкин подошел поближе.
— Да, со мной, — подтвердил Витя. — Э… девушка, ваше сиятельство, — вспомнил он, как обращались к господам в кино, — до Питера не подбросите?
Всадница звонко расхохоталась.
— Так то до Свей надо путь держать, — ответил вместо нее воин. — А мы в другую сторону…
— Мы на Белое озеро, а потом в Москву едем, — со смехом пояснила Вассиана.
— Девушка, а день-то сегодня какой? Воскресенье или понедельник уже? — ничего не понимая, взмолился Витя. — Игра — игрой, а время-то сколько, хоть скажи? Заигрались совсем. И когда домой поедем? Хоть в Питер, хоть в Москву, все равно. Не надоело вам выкаблучиваться? На работу же всем. Или не так?
— Никита, отъедь, — обратилась Вассиана к воину. — Хочу пару слов гостю нежданному сказать.
Всадник неуверенно оглянулся в сторону князя, и женщина ободряюще добавила:
— Не беспокойся, Никита. Гость наш человек мирный, да и оружия при нем нет. Отъедь.
— Так чего, возьмете или нет?! — потребовал ответа уставший от навалившихся на него странностей Растопченко, но то, что он услышал в ответ, повергло его в настоящий шок.
— Не о том мысли твои, незнакомец, — негромко, но четко и ясно произнесла Вассиана. — Не о работе своей утерянной заботиться тебе надлежит, а о животе своем и судьбе горькой. Ибо ныне ты находишься в году одна тысяча пятьсот пятьдесят втором от рождения господа нашего Иисуса Христа, в царствование государя Иоанна Васильевича на земле Водьской пятины, недалече от ямского тракта от Пскова на Новгород. Уж не знаю, за какие грехи послал вам Бог это испытание, но дома вашего и города в мире сем пока еще нет.
— Ох, бляха-муха, — только и вымолвил Рыбкин и невесть откуда взявшимся инстинктивным жестом широко перекрестился.
— Что за бред?! — мотнул головой Витя. — Какой царь, какой год? Вы тут все с ума посходили, на своем маскараде!
— Замолчи, несчастный, — так же тихо и спокойно продолжила Вассиана, — ибо уговаривать я тебя не стану. Не хочешь верить, спасайся сам. А хочешь жить: нравы свои грубые позабудь немедля. С людьми разговаривай уважительно, князю кланяйся с почтением. И помни, тут хоть и не Европа, но за гнусный нрав тоже веревку на шею получить можно, али нож под ребро. И решай не медля, мгновения у тебя считанные остались. Между жизнью и смертью висишь.
— Живой? — неожиданно громко прозвучал вопрос подъехавшего князя. Теперь Витя, хотя еще и с трудом, но вроде как понимал, что князь настоящий, то есть был настоящим.
— Живой, живой, ваше сиятельство, — бодро ответил за него Рыбкин. Он на удивление быстро успел сделать свой выбор, и теперь не очень умело, но достаточно почтительно склонил голову перед местным начальством.
Князь восседал на черном скакуне, покрытом богато расшитой попоной. Витя прямо уперся взглядом в вышитый на попоне герб: щит, помещенный на горностаевом поле развернутой княжеской мантии и покрытый княжеской шапкой. В голубом поле серебряная полоса реки, в которой положены на крест две рыбы. Над рекою серебряный полумесяц рогами вверх, а над полумесяцем — серебряный крест.
Сам князь был статен и красив лицом. Возраста явно молодого, что-то около тридцати лет. Густые русые волосы под шапкой, светлее загорелого лица, составляли явную противоположность с темными бровями и ресницами. Короткая борода, немного темнее волос, слегка оттеняла губы и подбородок. Глаза — темно-серые, взгляд — цепкий и умный, в нем сквозила решительность, недюжинная сила духа и привычка к власти.
— Возьмем их с собой, принц, — не то спросила, не то попросила Вассиана. — Иначе они тут пропадут. Сгинут без следа и памяти. Свены это из дальних земель. Как сюда попали, не ведают. Чудо Господне. А пути Господни неисповедимы. Может, пригодятся в хозяйстве. А то и для дела ратного годны окажутся.
— Что ж, свен, поедешь со мной на Белое Озеро, — решил князь Белозерский, внимательно глядя на Витю. — А там видно будет, кто таков и на что способен. И человека своего бери с собой. Никита Романович присмотрит за вами, — кивнул он на уже знакомого Вите всадника. — Попробуешь бежать — убью.
Сказал спокойно, словно обещал конфету дать.
— Вели накормить их, Никита, — приказал он всаднику, уже поворачивая коня, — да в путь. Застоялись мы тут.
ГЛАВА 3. Князь Белого Озера
В сопровождении двоих холопов князь Алексей неторопливо ехал верхом вдоль берега Белого Озера. Стояло раннее утро. Легкая зыбь рябила прозрачные воды, по-соседски перешептывались разбуженные летним ветром камыши. Издалека донесся захлебывающийся собачий лай, перебиваемый азартными криками охотников.
Натянув поводья и остановив коня, князь улыбнулся: то неугомонный Никита Ухтомский, сверстник, товарищ детства, помощник во всех его ратных и посольских делах едва рассвело ускакал на псовую охоту. Прежде на Руси псы считались животными нечистыми, но после того как великий князь Василий, отец государя, завел новую забаву, собаки оказались в большом почете, и охота с ними заразила многих и многих бояр.
— Веселится Никита, — усмехнулся один из холопов. Князь покосился на него, потом дал шпоры скакуну, и тот, в несколько скачков набрав скорость, помчал его вперед, к горе Маура.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});