С. М. Бладинг - Падение Небесного города (ЛП)

Небесный город? Меченый? Что за…

Что-то ударило меня по голове, мир погрузился во тьму.

Глава 4:

Напоминание о людях

Я проснулся от холода, зубы стучали.

Я попытался сесть, но голова так болела, что подступала тошнота.

- Ляг, - прошептал мягкий голос. Нежные руки прижались к моим обнаженным плечам. – Успокойся. Ты в безопасности, Синн Праймус.

Я покачал головой, упав на мягкие подушки. Спина горела там, где касалась постели.

- Это… - было сложно говорить. Язык не шевелился. – Это не мое имя.

- Твое, глупый, - меня чем-то накрыли.

Я издал придушенный вопль и сбросил это. Горело везде, где меня касались.

Но меня снова накрыли. В этот раз руки коснулись моих плеч, удерживая покрывало.

- Ты был отмечен Домом Прутьев, теперь ты носишь наше имя. Ты – Праймус, Синн. Добро пожаловать.

Весь мир застыл.

Я потерял отца. Он…

Я закрыл глаза.

Умер.

Я видел много раз, как гибнут, сгорая, другие, как дети смотрели на это.

А теперь? Я останусь у Рук?

Нет. Я покачал головой и встал. Нет.

- Нет. Такого не может быть.

Она толкнула меня обратно.

- Как это ты это объяснишь? – теплый большой палец провел по моему лбу. – Ты выжил в огне, Синн, - она убрала покрывало, холодный палец провел по ожогам. – Как ты объяснишь это? Это твоя Метка, Синн. Она ждала тебя всю твою жизнь.

Я молчал, сосредоточившись на дыхании.

- Я видела, как появилась Метка. Неужели ты не рад?

Храброе лицо отца появилось перед моими глазами. Он оставался сильным, хотя огонь поглощал его, и он корчился от боли. Я всхлипнул.

- Нет.

Она обхватила меня руками. Она прижала меня к себе, прислонила мою голову к своей груди и укачивала. Она напевала песню, которую я никогда не слышал. Я не обращал внимания. Я был переполнен потерей семьи, дома, самого себя.

Гудение в голове ослабло, когда она прижала меня к себе. Боль ослабла, я начал видеть. Красный шелк накидки. Черная кожа ее корсета. Длинные черные волосы.

- Никс, - прохрипел я.

Она отстранилась и заглянула в мое лицо. Она была без странной короны с птицами.

У меня не было сил бороться с ней. Глаза закрылись надолго. Я раскрыл их, хоть и не хотел, взгляд упал на рубинового паука на ее груди.

- Не бойся, юный Праймус, - сказала она, полные губы изогнулись в улыбке. – Теперь я твоя семья. Не нужно бояться.

Я отодвинулся.

- Зачем? – я едва мог шептать. – Зачем?

- Что «зачем», Праймус?

- Зачем вы напали на нас?

- Вы напали первыми.

- Я схватился за меч, чтобы спасти… - я замолчал, сморгнув слезы, - невинные жизни. Вы убили их без причины.

- Они не слушались.

Я уставился на нее.

- Вы давали им шанс?

Она обхватила мое лицо руками и серьезно смотрела на меня.

- Я не хочу пустого подчинения. Я хочу любви и поклонения.

- И потому вы запугиваете детей.

- Страх становится любовью, - мило улыбнулась она. – Сам увидишь.

- Нет.

Она скривилась и отстранилась.

- Хочешь увидеть? – она не давала мне шанса ответить. Она убрала покрывало, глядя на мою грудь. – Свою метку, Праймус, - она вытянула бриллиантовый коготь.

Я пораженно смотрел. Реки огня переплелись в паутину линий и рун под моей кожей. Я попытался заглянуть назад, но не смог.

- Там такая же. Ты когда-нибудь видел такую сильную Метку?

Я покачал головой. Нет. Не видел. Я коснулся линий негнущейся рукой. Они пульсировали, были горячими, но все остальное во мне промерзло.

Она коснулась кончиками пальцев моей ладони, ее длинные ногти мерцали красным в тусклом свете.

- Что еще можно было ожидать от Семей Эль-Асим и Ино?

Я отдернулся, удивленно глядя на нее.

Она откинула голову и рассмеялась.

- Конечно. Почему я не поняла раньше? – она приблизилась ко мне, упершись руками в край кровати, ее ноги приподнялись над ковром. – Две самые сильные Семьи стали союзниками. О, да, - в ее глазах была жадность, она оскалилась.

Она словно хотела меня съесть.

- У тебя есть братья? Сестры? Те, что еще без метки?

Я с отвращением посмотрел на нее.

- Нет.

Она провела языком по зубам, опустила голову и посмотрела на меня из-под длинных ресниц.

- Не важно, - ее дыхание трепетало на моей груди, на шее, пока ее губы чуть не коснулись моих, глаза ее были черными в тусклом свете. – Ты мой.

Я выпрямился и посмотрел на нее, стиснув зубы, держа себя в руках.

- Никогда.

Она прошептала мне в губы.

- Посмотрим, - она отстранилась и взмахнула рукой. Только теперь я заметил дверь.

Что-то тяжелое опустилось мне на голову.

Я пытался не терять сознание.

Но проиграл.

* * *

Я проснулся, когда меня куда-то понесли. Глаза не открывались. Я попытался двинуть ногами, но получилось лишь поерзать.

- Зря стараешься, - сказал кто-то. Наверное, тот, кто держал мои руки. – Не мешай нам работать. Тебе же лучше будет, да?

В горле першило. Казалось, я уже много дней ничего не пил.

Пальцы задели камень. Было больно, но отдаленно. Я словно не был в своем теле.

Меня чем-то накачали.

Я покачал головой, пытаясь ее прочистить.

Рев моторов промчался мимо. Я повернул голову, пытаясь отследить его.

Что-то гудело и сверкало надо мной. Я не мог понять, хотя смог чуть приоткрыть глаза. Все расплывалось. Мимо шли люди, обходя нас. Что-то металлическое проплыло рядом с моей головой, красный свет вспыхнул перед лицом. Я дернулся, руками попытался убрать это.

Мужчины удержали мои руки.

- Угомонись. Это просто сканер. Запомнит твое лицо. И ты не сможешь ходить по городу без ведома милейшей леди. Нет. Не сможешь.

- Коннели, ты много говоришь.

- Заткнись.

- Где мы? – спросил я.

- Ах, бедняга несет несуразицу.

Голова склонилась назад, я открыл глаза чуть шире. Они склеили мне глаза?

У мужчины был длинный плащ и круглая черная шляпа, я такую еще не видел.

- Несуразицу?

- Похоже, он нас понимает.

Другой мужчина фыркнул.

Проревел другой мотор. Я посмотрел на него. Карета с четырьмя колесами, но ее никто не тащил. Я видел, как она ехала, но казалось, что глаза обманывают меня.

- Уже скоро, - один из мужчин посмотрел на меня. – Веди себя хорошо, и мы быстро закончим.

Я закрыл глаза.

- Молодец, - они остановились. Звякнул металл, они втолкнули меня во что-то мягкое и кожаное. – Вот так, - за мной подтолкнули ноги, подо мной поверхность была не мягкой.