Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — граф

— Ваша милость, когда-нибудь ваши заклинания вас подведут!.. Умоляю, в следующий раз берите нас с собой.

Она поморщилась.

— Раймон, при виде тебя разбойники затаились бы, как мыши. И снова грабили бы моих крестьян. А так я выманила даже тех, кто должен был сидеть в кустах. Сейчас их уже едят черви, а путь вдоль озера снова чист. Торговцы могут без страха двигаться по моим владениям.

Подъехали оставшиеся двое, широкомордый в доспехах неотрывно держал меня в перекрестье подозрительного взгляда.

— Ваша милость, — проговорил он густым сильным голосом, — это с вами кто?

Все трое рассматривали меня с тем превосходством, с каким любой конный смотрит на пешего, но вражды на их лицах нет, только широкомордый в постоянной настороженности, глаза цепкие, взгляд острый, такой сам не промахнется и мой промах сразу уловит.

Она помедлила с ответом.

— Винченц, это… это один из моих крестьян. Увидел, что на меня набросились разбойники, схватил шест и бросился на помощь. За такую верность я возьму его к себе. Мне нужны верные слуги.

Широкомордый, она назвала его Винченцем, слегка поклонился.

— Ваша милость, мы все ваши верные слуги! Не ошибитесь, не разбойник ли это?

Она засмеялась:

— Он сам набросился на разбойников. И многих побил, хотя с виду такой неуклюжий.

Раймон предположил:

— А вдруг он из другой шайки?

На его простодушной роже я видел подлинную заботу, простой деревенский парень, преданный госпоже, искренне о ней заботится и старается оградить от всяких неприятностей.

Она засмеялась:

— Все узнаем. Пока не чую в нем враждебности, а я, вы знаете, могу ее ощутить издали… За мной!

Она пустила лошадку вперед, та пошла красивой рысью, гордо потряхивая огненной гривой, такой же роскошной, как у хозяйки. Трое ее подручных или слуг следовали сзади, я бежал между ними, под ногами прогибаются мягкие, еще живые, пурпурные листья. Всадники переговариваются степенно, на меня поглядывают с ленивым любопытством, как на человека, с которым придется есть из одного котла и спать в одной комнате. Винченц чуть пришпорил коня и догнал хозяйку, остальные едут на прежней дистанции: оба из тех слуг или служащих, которые вообще-то работу знают и дело делают, но никогда не суются вперед батька, не выказывают инициативы, знают — наказуема, пусть этот дурачок Винченц суетится, раньше горб и грыжу наживет, а мы обойдемся без орденов.

— Ваша милость, — сказал он, — вы велели докладывать о крепости Валленштейна, если что узнаем… но через лес никто напрямик не ездит, а в обход это же несколько дней! Сейчас узнали от крестьян, что прибыл рыцарь на огромном черном коне, сам огромный и страшный, перебил отряд младшего Касселя по дороге, а затем еще и отогнал с потерями идиотов, что пытались штурмовать ворота. Самое странное, что назвался сыном герцога Готфрида!.. Правда, незаконнорожденным. Говорят, очень похож.

Она слушала с непроницаемым лицом, я горбился и старался выглядеть ростом поменьше.

— И его приняли? — спросил Раймон наивно.

Я напрягал слух, чтобы за стуком копыт и фырканьем коней не пропустить ни слова, услышал насмешливый смешок Винченца.

— Герцогиня? — переспросил он. — Со скрежетом зубовным.

Он замолчал, посматривал на хозяйку. Когда ей наскучило тянуть паузу, проговорила нехотя:

— Знаю. Признаться, сама удивилась… очень. Уж я-то герцога знала! Я не уверена, что это в самом деле сын герцога. По словам одного из моих… друзей в том замке, это здоровенный малый, способный драться сразу с тремя рыцарями или десятком простолюдинов, уверенный в себе, наглый и безмерно тупой, какими и могут быть очень сильные мужчины.

Винченц кисло улыбнулся, плюгавые его хозяйкой как бы автоматически зачисляются в умные, внимательно следил за повелительницей.

— Он нам опасен?

Она покачала головой:

— Как воин — нет. В мой замок ему не ворваться, здесь слишком сильные заклятия, испепелят целое войско подобных героев. Я уже встречала таких здоровяков. Рождаются всегда в глуши, а потом внезапно выходят завоевывать власть и богатства. Иногда удается… Но я человек осторожный, предпочитаю обезопасить себя со всех сторон.

Винченц подобрался, спросил искательно, всем своим видом показывая готовность броситься на указанную ему цель:

— Что нужно сделать?

Она отмахнулась.

— Пока ничего. Будем присматриваться. В моих старых книгах есть запись о герое Стройнегарде. Он вышел из скал, так сказано, хотя, конечно, это позднейшая мифологема, наверное — из племени горцев, спустился в долину и обнаружил, что нет ему равных противников. После чего завоевал двадцать королевств… явное преувеличение, старые переписчики любили добавлять подвиги, и погиб в поединке с простейшим деревенским колдуном. Не хотелось бы думать, что этот незаконнорожденный — такое же чудовище, каким был Стройнегард… с другой стороны, Стройнегард был абсолютно беззащитен перед магией, что утешительно.

Винченц кивал, глаза внимательные, все запомнил, поинтересовался осторожно:

— Ваша милость, тогда, может быть, вы скажете, что это за женщина гостит у герцогини?

— Леди Бабетта? — переспросила леди Элинор. Она покачала головой. — Если вдруг доведется встретиться, то лучше держись от нее подальше.

Винченц подобрался, как пес при виде добычи.

— Что с ней особенное?

— Не знаю, — ответила она с настороженностью в голосе. — Она приехала к герцогине погостить, верно?.. Наскучили придворные хлыщи, вот и развлекается с деревенскими увальнями, возомнившими себя галантными рыцарями. Если это так, то почему вежливо отказалась заехать в гости и ко мне?

Раймон сказал вопросительно:

— Хранит верность подруге?

Леди Элинор отмахнулась:

— Да какие они подруги? Леди Бабетта из высшего круга, она независима, может ездить, куда изволит. Если настолько любопытна и всячески ищет развлечений, она обязательно заглянула бы ко мне. Но что-то ее удерживает.

Винченц спросил туповато:

— Что?

Она пожала плечами:

— Не знаю. Думаю, она не та, за кого себя выдает. Или та, но что-то у нее в этой поездке есть еще, кроме желания повеселиться и развеяться от столичной скуки. Она наверняка знает, что мой замок защищен больше чарами, чем мечами, и потому предпочитает не рисковать… что я увижу ее такой, какая она есть на самом деле.

Винченц проговорил осторожно:

— А не мог ее интерес быть как-то связан с герцогом?

Леди Элинор поморщилась, произнесла с предельным равнодушием:

— У Валленштейнов самый прочный брак на свете… они оба совершенно равнодушны друг к другу. У них общие интересы, а это скрепляет брак намного крепче, чем такие глупые чувства, как любовь, нежность, забота… В этот брак оба принесли то, что недоставало другому: герцог дал дочке несметно богатого торговца титул, а она принесла ему мешок золота и две тысячи отборных воинов, что сопровождали ее при переезде через три королевства к его замку. Слуги проболтались, что герцог всего трижды восходил на ложе к супруге, а после того, как родилась третья дочь, эти отношения прекратились.