Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — граф

— Кто ты, отважный?

Я поклонился, ответил хрипло, все еще не восстановив дыхание:

— Человек, ваша милость. Я увидел, как разбойники напали на вашу милость, а долг каждого мужчины — защищать женщину. А за красивую женщину мужчина вообще должен умереть, но не позволить ее обидеть.

Легкая улыбка коснулась полных сочных губ. Лицо показалось мне совершенным, настолько совершенным, что таких лиц просто не может быть, такие только в анимации. Идеально чистая кожа, прекрасно вылепленный лучшими дизайнерами нос, удивительно прекрасные зеленые глаза, обрамленные длинными загнутыми ресницами… Настолько зеленые, ярко-зеленые, словно подсвеченные изнутри, что я снова подумал о неправдоподобности: таких удивительных глаз просто не может быть, они только в мечтах художников, что выкладываются в компьютерных спецэффектах.

— Брось эти палки, — посоветовала она чуточку брезгливо. — Они уже никогда никого не ограбят…

На месте каждого из разбойников расплывалась куча тяжелой серой слизи, в ней утопает их одежда. Лужи сомкнулись краями и слились, однако, несмотря на плотность состава, в землю просачиваются со скоростью бензина.

Я проговорил с тупым удивлением:

— Это вы их так?.. Простите, леди, я думал, что вы красивая… а вы, оказывается, волшебница…

Она отмахнулась. Ее кукольное лицо было безмятежным, но глаза изучали меня строго и придирчиво.

— Кто ты? Я знаю всех крестьян своих деревень. Ты не из моих людей.

Я поклонился, а если надо — поклонюсь еще, женщинам совсем не трудно кланяться, а красивым — так и вовсе каждый из нас кланяется с удовольствием и подсознательной надеждой.

— Ваша милость… Вы будете смеяться, но я…

Она выжидала, но я переступал с ноги на ногу, мялся, разводил руками в великом смущении, глупо открывал и закрывал рот, снова разводил руками и вперял взор в землю.

— Что с тобой случилось?

— Я… заблудился, — ответил я наконец. Было видно, что выдавливаю это стыдное для мужчины признание с великим трудом, готов провалиться сквозь землю, сгореть от жгучего позора, умереть на месте. — Не знаю, как это получилось… но я пошел проверить силки… я всегда ставлю на зайцев и курдлей…

Она переспросила:

— Курдлей? Это что?

Я посмотрел на нее с недоверием.

— Ваша милость шутит? Курдли, они и есть курдли. Житья от них нет, все огороды перепортили.

Она покачала головой.

— Как эти курдли выглядят?

Я пожал плечами.

— Обыкновенно. Как все курдли. Толстые, жирные, с короткими хвостами, шесть ног, в пасти клыки…

Она перебила:

— Шесть ног?.. Ты ничего не путаешь?

Я сказал обидчиво:

— Ваша милость, я уже и забыл, когда кружку пива выпил! А вина не видел уже год. Конечно же, у всех курдлаков по шесть ног. Они ночами приходят на огороды и роют кукры и тепелы. А это ж наша основная еда!.. Если не будет урожая кукров, зимой что есть?

Она всматривалась в мое лицо, затем спросила внезапно:

— Как ты заблудился?

— Да вот, — пробормотал я, — самому совестно…

— Как? — потребовала она.

— Шел я, — сказал я виновато, — шел, а потом подумал, что неплохо бы поставить оставшийся у меня силок в ту часть леса за ручьем, куда никто из наших не заходил. Только перебрался через ручей, на одном камне поскользнулся, упал в воду, там ее по колено, ударился головой и локтем… а когда поднялся, то лес совсем другой! У нас по обе стороны ручья дубовая роща, да такая, что каждый дуб можно обнять только впятером, а иной и семеро не обхватят, а здесь деревья жидкие, трава жухлая, все какое-то мелкое…

Я умолк и только виновато разводил руками, переступал с ноги на ногу, поглядывал виновато, что вот заблудился, дурак, у женщины спрашиваю дорогу. Она пристально рассматривала меня, наконец обронила:

— Да и сам ты… не мелкий. Неужели правда, что в этом лесу есть вход в скрытое королевство? Умные всю жизнь тратят, чтобы попасть в него или из него, а вот простаку достаточно лишь шарахнуться головой… Вот что, парень, тебя как там звали?

— Дик, ваша милость, — ответил я смиренно. В последний момент успел подумать, что надо бы имя другое, чтобы никаких ассоциаций с Ричардом, но уже слово вырвалось, женщина кивнула и сказала властно:

— Здесь у тебя нет хозяина, так что будешь служить мне. Ты показал себя достойно, бросившись на помощь, хотя на меня напал целый отряд…

Я спросил с недоумением врожденного челядина, у которого служение господам в крови, в костях:

— А как же иначе, госпожа? Разве можно иначе?

Она сказала серьезно:

— Ты прав. Иначе нельзя. Теперь следуй за мной, Дик!

Лошадка легко развернулась к лесу задом, всадница тронула поводья, сперва мы двигались грунью, затем женщина перевела на рысь, я побежал рядом со стременем. Женщина посматривала искоса, я бегу достаточно легко, это не мечом махать, бегать умел всегда.

Дорожка идет вдоль леса, потом зачем-то сворачивает под сень деревьев. Ярко-красные ветви роняют сочные мясистые листья на землю, копыта лошади и мои подошвы топчут ее без привычного шелеста, это придет потом, когда высохнут, пожухнут, а сейчас небо синее-синее, в озере та же опрокинутая синева, только еще гуще, а весь берег ярко-красный с небольшими вкраплениями золотого и оранжевого.

За поворотом показались трое всадников, удерживают коней друг подле друга, тревожно смотрят в нашу сторону. Вперед чуть выдвинулся крупный массивный мужик на таком же крупном коне, в матовых доспехах, но без шлема, широкомордый. Я успел рассмотреть вислые монгольские усы и монгольскую бородку: все тонкое и жидкое, хотя лицо при всей широкомордости еще и довольно удлиненное за счет массивной нижней челюсти, а в глазах никакой раскосости. Но из-за этих усов облик дик и странен, я поймал себя на том, что с каждым шагом всматриваюсь в него с тревожным ожиданием, предчувствуя неприятности. Лицо не столько надменное, сколько отрешенное и даже невозмутимое, хотя могучий подбородок и крутые скулы говорят о силе характера, нижняя губа слегка выпячена вперед, из-за чего жидкую полоску бороды начинаешь рассматривать в первую очередь.

Едва мы показались из-за деревьев, все поспешно разобрали поводья и пустили коней шагом. Один вырвался вперед на быстром тонконогом коне, сам крупный и массивный, как молодой медведь, в простой полотняной рубашке и таких же простых портках, разве что сапоги добротные, крикнул с беспокойством:

— Ваша милость, когда-нибудь ваши заклинания вас подведут!.. Умоляю, в следующий раз берите нас с собой.

Она поморщилась.

— Раймон, при виде тебя разбойники затаились бы, как мыши. И снова грабили бы моих крестьян. А так я выманила даже тех, кто должен был сидеть в кустах. Сейчас их уже едят черви, а путь вдоль озера снова чист. Торговцы могут без страха двигаться по моим владениям.