Лоис Буджолд - Кольца духов

Тейр наложил отобранную руду в корзину, поднял ее на плечо и пошел вниз-вверх по галерейке к стволу. Там ссыпал руду в кожаное ведро, взобрался по перекладинам, повесив корзину на локоть, воротом поднял ведро, пересыпал руду в корзину, отнес ее к стволу клети, опрокинул руду в большую деревянную бадью и крикнул Хенци, который взялся за большой ворот, и бадья исчезла из вида в стволе. А Тейр пошел насыпать корзину еще раз, а потом еще раз, пока не потерял счет. Он совсем изнемог от работы и голода, когда Хенци наконец спустил ведро с хлебом, сыром, пивом и ячменной водой. Всему этому рудокопы в нижнем забое оказали куда более приветливый прием, чем прежде Тейру.

После обеденного перерыва к ним присоединился Фарель.

– Мы с мастером Энтльбухом выпилили разбитый кусок трубы, и он пошел за новым целым, отпиленным по мерке.

Фареля встретили обычным бурканьем. Тейр поработал киркой и молотом там, где порода была особенно твердой – камень звенел, осколки разлетались во все стороны. Руки, спина и шея у него все сильнее ныли, рудничные запахи словно набивались в голову – запахи холодной сухой пыли, нагретого металла, горящей ворвани, ее едкого дыма (ведь ворвань эта была не самой лучшей), пропотевшей шерсти, дыхания его товарищей, разившего луком и сыром.

Когда они наконец отбили достаточно хорошей руды, чтобы наложить корзину с верхом, Тейр и Фарель понесли ее вместе. Они прошли полпути до лестницы, когда в оранжевом свете фонаря мелькнула изогнутая фигурка, скользящая вдоль стенки штольни.

– Проклятое демонское отродье! – крикнул Фарель. – Проваливай!

Он выпустил ручку корзины, взмахнул киркой и запустил ее в кобольда. Тихо охнув, фигурка слилась с камнем.

– Ха! Вроде бы я его задел! – сказал Фарель и шагнул к кирке, которая вонзилась в стену.

– Зря ты, – сказал Тейр, волей-неволей выпустив и свою ручку. Он поставил фонарь на руду. – Они кроткие создания и никакого вреда вроде бы не чинят – просто, что ни случится, винят их.

– Не чинят, как бы не так! – проворчал Фарель, дергая кирку, которая крепко застряла. Он дернул еще раз, потом уперся ногой в стену и рванул. Кирка выскочила, отломив большой кусок породы, а Фарель отлетел назад и стукнулся затылком о крепежную стойку. – Не вредят! – завопил он, потирая голову. – Это, по-твоему, не вредят? – Он поднялся с пола.

От новой дыры поползла щель, странно темнея на глазах у Тейра. Из нее засочилась вода.

– О-ох! – прохрипел Фарель, глядя через его плечо.

Гора застонала – глубокие содрогания, которые Тейр каким-то образом слышал не ушами, а нутром. Капли превратились в струйку, потом в струю, которая ударила в противоположную стену. Из глубины штольни донеслись треск, крики и агонизирующий вопль.

– Кровля рушится! – с ужасом взвизгнул Фарель. – Бежим! – Он бросил кирку и кинулся вверх по штольне. Тейр побежал за ним, испуганно поднимая руки, чтобы не стукнуться в темноте лбом о поперечный брус крепи.

У подножия лестницы они остановились.

– Но ведь ничего больше не обвалилось, – сказал Тейр растерявшемуся Фарелю.

– Пока, – ответил Фарель. Его рука появилась из ниоткуда, нашаривая Тейра. Тейр схватил ее. Она была ледяной от пота.

– Похоже, там внизу кого-то поранило, – сказал Тейр.

Он услышал, как сглотнул Фарель.

– Я сбегаю за мастером Энтльбухом, – сказал Фарель не сразу. – Приведу подмогу. А ты вернись, посмотри, что случилось.

– Ладно. – Тейр повернулся и побрел назад по штольне. Он ощущал всю тяжесть горы, нависающей сверху. Если гора еще содрогнется, бревна крепи переломает, как лучинки. «Холодная земля закроет твой рот, могильщик…» Оттуда, куда он брел, больше не доносились ни вопли, ни крики, только шипение воды.

Впереди показалась накренившаяся корзина с рудой и фонарь на ней – он все еще горел. Вода, бившая из стены, стекала по наклонному полу. Тейр взял фонарь и пошел дальше, скользя и спотыкаясь на мокрых камнях. У изгиба выработанной жилы колыхалась лужа. Она тянулась до того места, где кровля штольни скашивалась ей навстречу. Неудивительно, что он ничего не слышал. Люди в забое оказались в воздушном кармане, слой воды гасил их крики. А вода, хитро пробираясь сквозь все трещинки, какие могла отыскать, все сжимала и сжимала этот карман.

Мокрая голова разорвала непрозрачную мерцающую поверхность, человек сплюнул и начал судорожно глотать воздух. Рядом возникла вторая голова. Тейр поспешно протянул руку и помог рудокопам выбраться из воды – второй цеплялся за первого. У него был оглушенный вид, лоб рассечен, и из-за стекавшей с него воды казалось, что кровь из раны льет рекой. Глаза первого были выпучены от страха.

– Остальные шли за вами? – спросил Тейр.

– Не знаю, – пропыхтел Матт, первый. – Никлауса вроде бы камнями придавило.

– А Бирс остался с ним?

Храбрый Бирс. Во всяком случае, храбрее Тейра, это уж так. Будь у отца Тейра такой вот храбрый напарник шесть лет назад, он бы жил и жил!

Матт покачал головой:

– Я думал, он с нами. Только он воды до ужаса боится. Знахарка ему нагадала, что никакая смерть ему не страшна, если он не утопист. Он воду даже не пьет. Только пиво.

А вода поднималась и лизала носки Тейра. Он попятился. Они все вглядывались в воду, но ни одной головы больше не вынырнуло. Человек с кровоточащей раной во лбу пошатнулся.

– Уведи-ка ты его отсюда, а не то нам придется его нести, – сказал Тейр. – Помощи ждать уже недолго. Я… посторожу тут. Скажи им там, наверху, чтобы качали воздух. Может, это задержит воду.

Матт кивнул, обнял раненого за пояс, и они пошли вверх по штольне. Тейр стоял и смотрел, как поднимается темная вода. Чем дольше они будут ждать, тем глубже она будет становиться, и тем труднее будет… «Ледяная вода тебя погасит». Головы не выныривали. Вода вновь уже лизала носки Тейра, и вновь он отступил. Он подавил крик отчаяния, и у него вырвался только писк, как у раненого кобольда. Тейр поставил лампу на пол в нескольких шагах от воды, повернулся и вошел в воду.

Когда она поднялась выше сапог и ледяная волна захлестнула ему пах, он на миг перестал дышать, но продолжал идти, пока его подошвы не оторвались от пола. Он набрал в грудь побольше воздуха, повернулся и начал продвигаться дальше, отталкиваясь от ушедшей под воду кровли. Ниже… ниже… Он ощущал нарастающее давление в ушах, они все больше немели. И тут – подъем, слава Богу! Дальше галерейка уходила вверх. Он начал отталкиваться быстрее. Если воздушного кармана там не окажется… тогда он…

Его рука с плеском вырвалась в несопротивляющийся воздух, а затем и голова. Он задышал так же судорожно, как Матт. И было не совсем темно. Чей-то фонарь продолжал гореть. Его ноги нащупали пол, и он зашлепал по сухому камню. У него даже глаза замерзли, кожу на голове стянуло, пальцы изогнулись в окостенелые клешни. Знобкий оранжеватый воздух казался горячим.