Виталий Башун - Потому что лень

У виконта умер отец — старые раны не дали пожить в старости — и Клавий должен был принять наследство. Дела подвластных ему земель требовали от владыки заняться ими безотлагательно и новый граф В'Алори написал рапорт, к коему отнеслись с пониманием. А тут, аккурат, и окончание контракта у сержанта подоспело. Подустал уже воин вечно в боях и походах жить. Ни кола, ни двора, ни семьи. Куда податься? Клавий, не желая расставаться с верным боевым товарищем, очень своевременно предложил поехать к нему, да построить трактир с постоялым двором неподалеку от замка на своих землях. Амтор подумал и… согласился поменять меч на половник, а метательные ножи на кухонные. Готовить он любил и в общем-то давно лелеял мысль построить или купить нечто подобное. Правда, первоначально он думал обосноваться где-нибудь в городе, но не знал — получится ли у него задуманное? Таверны, харчевни и ресторации так просто на продажу не выставляются, а строиться с самого начала в незнакомом месте, где вряд ли обрадуются конкуренту, чревато неприятными неожиданностями. Так что, приглашение боевого товарища оказалось очень кстати.

Как-то так получилось, что и женились два друга практически одновременно. Граф — на дочке доброго соседа барона Фруза, прелестной Солии, а Амтор — на ее камеристке и наперснице Мелатии. Детей мамы родили с разницей всего в полгода. Первым на свет появился сын трактирщика, которого назвали Никобаром. Через полгода графиня благополучно разродилась прелестной девчушкой, Маликосой.

Молодые мамы и после свадьбы не теряли связи друг с другом. Частенько графиня Солия В'Алори подолгу засиживалась в трактире Амтора, ведя с подругой, Мелой, беседы обо всем на свете, подкрепляемые изумительно вкусными пирожными, которые так сладостно запивать фруктовыми напитками сваренными и настоянными по личным рецептам хозяина.

То что она — «целая» графиня, а ее собеседница всего лишь трактирщица, ничуть не смущало благородную особу. Злым языкам, пытавшимся съязвить на счет умаления благородного достоинства она обычно отвечала:

— Умаление достоинства может быть вызвано либо бесчестными поступками, что за мной не водится, либо дружбой с бесчестными людьми, к коим моя подруга никак не относится. Увы, не могу то же самое сказать про некоторых благородных по рождению.

Обычно этого бывало достаточно, поскольку каждая из сплетниц про Солию ничего достоверного не знала, зато про себя… во всяком случае, кристальной чистотой души похвастаться, точно, не могла.

Дети столь высокими рассуждениями себя не утруждали — играли и шалили, не ведая никаких сословных различий. Знали они друг друга с младенчества и оба не раз побывали на коленках подруг. Даже сопли им вытирали одним платком — тем, который первый подвернулся под руку: кружевным — графини или простым — трактирщицы. Для игр они даже одевались одинаково — в мешковатые штаны и рубахи навыпуск, пошитые Мелатией из крепкой ткани по образцу тренировочной одежды мужа.

Оба ребенка друг друга стоили. Два маленьких громких смерчика, взвивая пыль, носились по улицам и иногда веселой стихией врывались в залы трактира или коридоры постоялого двора. Отличить их друг от друга в связи с практически одинаковым ростом и повышенной чумазостью лиц, как правило, можно было только по цвету волос. У Никобара они были более темные и слегка вьющиеся — типичный шатен. У Маликосы — роскошные волны с красивой рыжинкой. Никобар ладно — мальчишка. Парням положено бегать, кричать, драться, играть в разбойников и стражников, убегать в лес «охотиться», благо опасных хищников и нежить граф давным давно извел, купаться в речке и ловить раков. Но Маликоса! Юная графиня и будущая — а как же?! — светская львица! Вот уж чье поведение никоим образом на благородное не походило. Девочка росла подвижной, красивой — ангелочек, когда чисто вымыта — и шкодной по самое не могу. Не могу — это к нянькам, которые, благодаря непоседливому и энергичному нраву подопечной никак не могли добрать жирку, чтобы хоть немного соответствовать местным, деревенским, стандартам красоты, предполагающим массивность, даже монументальность, форм в пику субтильности и изящества аристократок. А что делать, если юная непоседа ненавидела куклы, дочки-матери и куличики, зато обожала добрую драку со сверстниками, налеты на сады, рыбалку и купание голышом в речке. Миг, не успеешь и оглянуться, а она уже сбежала из замка играть с мальчишками сверстниками? Особенно с сынком трактирщика, таким же «оторви и брось». Эта парочка была признанными заводилами местной ребятни и самыми изобретательными шалунами даже среди более взрослых детей. Настоящим стихийным бедствием для взрослых. Причем никто не мог с уверенностью назвать автора той или иной проказы. Хулиганили дети с выдумкой, лихо и от души. Следы прятали не хуже егерей — элитных отрядов королевской гвардии. Так что, поймать шалунов на горячем практически никогда не удавалось. Все знали, что это они — а кто же еще?! — но, увы, «не пойман — не вор».

Откровенно говоря, Амтор и граф втихаря даже гордились своими боевитыми детьми. Крепкими растут. Энергичными. Такими и надо быть будущему трактирщику и графине. В трактире ведь и драки случаются и заносчивых дворян, так и норовящих уехать без оплаты услуг, осаживать приходится. А кто сказал, что королевский двор, куда рано или поздно повезут Маликосу на первый бал по случаю совершеннолетия, не тот еще серпентарий или темная пещера с ядовитыми пауками? Поэтому-то сами их сиятельство владыка окрестных земель, изволили смотреть на забавы любимой дочери сквозь пальцы. По мнению графа, ребенок не должен расти в тепличных условиях, а опыт общения со сверстниками, пусть простолюдинами, даст дочери в будущем возможность лучше понимать своих подданных. Высокомерие и дутая спесь, с его точки зрения, были не лучшими чертами характера и не слишком способствовали эффективному правлению.

Два раза в год маг Самсур навещал графство, неизменно останавливаясь на постоялом дворе Амтора. Чтобы никому из друзей не было обидно — так он говорил. День — в замке, вечер и ночь на постоялом дворе.

Вот и сейчас он еще только начал распаковывать вещи, как в комнату постучались и графский гвардеец вручил ему неоткрываемую коробочку, на словах передав пожелания графа и краткую историю, как она к нему попала.

Самсур засуетился, поставил коробочку на стол и, бормоча про себя: «Где-то у меня был амулет для взгляда сквозь предметы», — начал рыться в одном из дорожных баулов. Первым на стол рядом с коробочкой ближе к окну встала шкатулка с засахаренными фруктами из Кольхара. Между ними легли несколько свитков пергамента, затем пара склянок с настоями и когда магистр радостно вытащил мешочек с искомым амулетом за дверью вдруг раздался топот, будто стадо копытных пронеслось в бешеном галопе.