Кодекс Костей - Артём Потапов
— Убью, мразь! — прорычал самый здоровый и первым согнулся от нестерпимой боли в брюхе. Следом завыли и остальные, а потом… Потом в камере стало очень дурно пахнуть. Смердеть даже. А ещё, почти всё пространство оказалось забрызгано коричневой субстанцией. Пришлось даже звать охрану. Долго звать, глухие они что-ли. Через полчаса начали звать и из соседних камер, а, когда запах распространился по всему этажу, соизволил явиться надзиратель. Кляня засерь на разный лад, он выдал им тряпки с вёдрами, а меня временно перевели в карцер.
Узкий каменный мешок, два на три метра с гнилым матрасом на полу. Очень уютно, особенно по сравнению с теми условиями, в которых я жил в ученичестве. Сразу захотелось полежать — день выдался бурный на события, но сперва нужно выселить нежелательных жильцов. Небольшое проклятие и матрасик заходил ходуном, настолько много было в нём клопов. Второе проклятие их благополучно умерло, а простенький ритуал поднятия нежити, собрал под моим командованием целый полк насекомых. Выставив их в караул, благополучно уснул.
Проснулся от сдавленных ругательств. Надзиратель видимо решил развлечься за мой счёт и хотел разбудить пинком под рёбра, но я же выставил караул. И теперь мои маленькие хитиновые миньоны увлеченно кусали нарушителя периметра.
— Кузнецов, на выход, ай!
— Распутин, мил человек, я теперь Распутин.
— В документах Кузнецов, ой, так что вперёд, урка.
— Что-то вы дергаетесь подозрительно, случилось что?
— Не твоё дело. Марш в камеру!
Меня привели обратно к тем же самым громилам. В этот раз, на мою ослепительную улыбку, мне ответили злыми взглядами исподлобья, но никто ничего не сказал. Промолчали даже, когда я занял место авторитета.
— Ну что, давайте знакомиться? Меня зовут Аркадий Распутин и я некромант. — зэки как услышали, так и шарахнулись от меня подальше. Один, самый впечатлительный даже обмочился. А всё потому, что я им показал свой талмуд. Все под подавителем не могут, а я вот смог. Кто молодец? Я молодец. Где тут полка с пирожками?
— Ну раз стихи вам не нравятся, тогда я вам спою. Лунный свет твой сон в земле нарушит. Полночь бросит колдовской металл. Пёс завоет по усопшим душам. Рухнет вниз могильная плита. — фальшивил отчаянно, но благодарные слушатели сохраняли тишину. Гробовую, хе хе. Закончив одну песню, я запел следующую.
— Рухнул мир, сгорел до тла. Соблазны рвут тебя на части. Смертный страх и жажда власти, держат пари… — моё сольное выступление было грубо прервано пришедшими конвоирами, загремевшими ключами.
— Певец, на выход! А вы, тихо тут мне. — грозно гаркнул полицай остальным сидельцам.
Меня провели пустынными коридорами до небольшой комнатушки, очевидно использовавшейся для допросов. Внутри обнаружился прилизанный типчик с моноклем и настолько пройдошистым выражением лица, что аж противно стало. А ещё попирал стену угрюмый дядька со сломанным носом. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять — боец не из последних. От такого, в случае чего, отмахаться будет крайне сложно. Если вообще получится. Решив не дёргаться раньше времени, я нагло уселся за стол, напротив прилизанного и уставился на него немигающим взглядом.
— Кхм. Позвольте представиться. Меня зовут Владислав Петрович. Я уполномоченный представитель славного рода Шуйских.
— Аркадий Распутин. — буркнул я, — а спутника не представите?
— Зовите его… — замешкался хлыщ.
— Иваном. — подсказал боец.
— Да, это Иван.
— Просто Иван? А фамилии у Ивана нет?
— В нашей с вами ситуации, это неважно, Аркадий Кузнецов.
— Распутин. — поправил я его.
— Молодой человек, пока вы не подтвердили факт владения, вы остаётесь Кузнецовым.
— И тут бюрократия. — фыркнул я.
— Увы, но без буквы закона в стране творилась бы анархия. — поддакнул прилизанный, а я мысленно поморщился. Спроси меня, кого я ненавижу больше, святошу или бюрократа, я не задумываясь отвечу, что бюрократа. Тем более, что большего разгула бумагомарателей, чем у светленьких, я не встречал нигде. Они могли замаскировать за своими законами и укладами любую, даже самую тёмную и кровавую подлость. Лицемерные ублюдки. Незаметно для себя я начал заводится, но быстро взял себя в руки. Представитель успел заметить что-то на моём лице и торжествующе улыбнулся. Ну ну, скалься рожа прохиндейская, не получишь ты некромантского тела.
— И по какому поводу вы решили посетить меня в этой обители скорби?
— О, вы решили сразу к делу? Отлично, отлично. — прилизанный засуетился и начал выкладывать на стол разные бумаги. На некоторых даже мелькали печати с двуглавыми орлами.
— Мы хотим предложить вам одну очень выгодную сделку.
Глава 4
— Так полагаю, выгодную, в первую очередь вам?
— Разумеется, но и для вас это будет весьма выгодно. Выйдете отсюда не бездомным бродягой а полноценным бароном. У вас даже собственные земли будут с парой деревень. Не близко, конечно от Петербурга, но Иркутск тоже весьма неплохой город. Сможете посещать дворянские собрания. — хлыщ, в лучших традициях продавца-консультанта начал ездить по ушам. Я внимательно его слушал, кивая в нужные моменты, а когда тот выжидательно посмотрел на меня, улыбнулся ему широченной улыбкой.
— Ну конечно же я не согласен дарить вам свой род. — я сделал акцент на слове свой. Стряпчий так и застыл с открытым ртом. Только что его мировоззрение потерпело сокрушительный удар. Безродный парень отказался от перспективы стать аристократом, получить некоторый почёт и даже уважение в обществе. Владетельным князем, сидевший перед ним человек не мог являться никак. У него же не было подтверждающих документов, а добраться до геральдической палаты он не сможет. Уж об этом Владислав Петрович позаботится. Десяток, другой, лет каторги и сгинет Кузнецов от цинги или тифа. Или вовсе найдут удавленного в камере. Деньги позволяли очень многое. А, в сочетании с влиянием рода Шуйских, они становились почти всесильными.
— Что ж. В следующий раз наше предложение будет не столь щедрым. Но мы дадим вам время подумать и принять правильное решение. — прилизанный кивнул громиле Ивану, собрал бумаги и покинул допросную с видом оскорблённого павлина.
— Певец, на выход. — скомандовал конвоир и отвёл меня обратно в камеру. Встречали меня как звезду. Испуганными взглядами и хаотичными передвижениями вдоль стен.
— Ну что вы, как неродные? Батя вернулся. Жрать то
