Сидящее в нас. Книга первая (СИ) - Штефан Елена

– Если Лиатаяны сцепятся с Рааньярами, мы с тобой отойдём в сторонку. И подождём, чем у них дело кончится.

– А если Рааны возьмут верх? – забеспокоился Унбасар, проедая взглядом непроницаемое лицо господина и друга.

– Значит, Рааны,– хладнокровно отчеканил тот. – И тогда наш земля станет частью Империи.

– Ну, это мы ещё посмотрим! – возмутился крамольным заявлением катадер, который воевал с этими поганцами-рабовладельцами, сколько себя помнил.

Начал-то ещё мальчишкой в обозе отца-сотника и матери – скупщицы военных трофеев. Всю жизнь на это положил, а тут на тебе: стать частью Империи. От этой гнусной мысли кровь бросилась в лицо. Унбасар попыхтел, словно накачивал лёгкие всем воздухом горного ущелья, в котором они охотились. Гулко выдохнул и угрожающе пробасил:

– Пока я жив, буду бить этих алчных сволочей… Да, чтобы я… Если задавят числом, возьму своих парней и уйду в горы. Я им жизни тут не дам.

– Никого ты не возьмёшь,– неожиданно мягко усмехнулся Саилтах. – И никуда не уйдёшь. Так я тебе и позволил утопить Суабалар в крови. Это для нас с тобой наступят крутые перемены.А для народа не слишком. Как жили прежде, так и продолжат. Только налоги станут платить не мне, а Нарруду.

– Этот… сопляк! – зло прошипел Унбасар.

Закрутил башкой, в поисках того, что можно разбить, разгромить, разнести в хлам – юного императора он терпеть не мог. Попади тот в руки катадеру, прирезал бы, рта не дав раскрыть.

Саилтах предусмотрительно цапнул бутыль – между прочим, последнюю – и чуток отодвинулся от взбесившегося друга. Внимательно посмотрел в лицо, которое помнил с детства. Морда ничуть не краше, чем у него – пожалуй, даже пострашней. И за что его бабы любят? Упрямый низкий, будто каменный лоб – морщины врезались в него кривыми расселинами. Глаза…

Унбасар, конечно, не такой умник и затейник, как Астат, но по-своему умён. На свой лад. А главное, честен и верен. Настоящий друг. С таким не страшно остаться и без трона, и – если доведётся – без головы. Этот человек будет с ним до конца: до последнего боя, до плахи, до… Кто знает, к чему может привести эпохальная встреча этих сволочных демонов? Не живётся же им спокойно.

Одни сидят на северном материке, вторые на южном. Между ними море, которое Лиатаяны уж точно не преодолеют.  Рааньяры – ледяные демоны севера – плавают, как акулы. Однако с времён последней битвы противЛиат ни разу не приплывали на южный материк. Значит, мозги имеют. Считать, во всяком случае, точно умеют. Раанов осталось-то всего двенадцать рыл. А Лиат и того меньше: девять штук.

Саилтах не представлял, сколько их было в древние времена: летописи врут, как портовые шлюхи о своём вечно юном возрасте. Но сколько бы ни было, сейчас от них практически ничего не осталось. И что? Затеять новую войну для них смерти подобно.

– Если наши огненные бабёнки сцепятся с Раанами, точно передохнут, – как всегда быстро угомонился Унбасар и тут же взялся рассуждать о политике: – Я вот тут подумал: а на кой хрен нам эти переговоры? Мы сроду с северянами дел не имели. И как-то не горевали без них. Может, отменим, пока не поздно?

– Для тебя не иметь дел, значит, ни разу не начистить кому-то рыло, – усмехнулся Саилтах и протянул ему бутыль: – Наливай. А если ты спросишь наших торговцев, они тебе скажут, что дела с севером они имеют давным-давно. Эти дела их не вполне устраивают, поскольку чуть ли не подпольные. И старые законы Суабалара такую торговлю запрещают, и я смотрю на неё сквозь пальцы. А торговать с севером слишком выгодно, чтобы поставить на этом деле крест.

– Да, с купцами лучше не ссориться, – глубокомысленно изрёк Унбасар, почесав в затылке. – Иначе откуда я возьму деньги на новобранцев?

– Кому что, – хмыкнул Саилтах и приказал: – Наливай, мерзавец! Иначе велю казнить!

– Да, ну тебя, – отмахнулся катадер, гоготнул и опрокинул бутыль над плошкой: – Казнит он меня. А с кем станешь прятаться от своей королевы? С твоим мудрецом Астатом? Так это ты забудь. Она его с первого раза приворожила. Ещё там, в дьявольском ущелье после ритуала. Нынче он не тебе, а ей в рот смотрит. Надеется, что хотя бы она займётся делом.

– Уж тебя-то она точно не выберет в попутчики, когда вздумает от меня прятаться, – невесело пошутил Восьмой, поднимая липкую от пролитого вина плошку.

– Она никого в попутчики не выберет, – проворчал Унбасар и выдал тост: – За твоих сыновей!

– Думаешь, они будут? – нешуточно удивился Саилтах.

– А куда она денется? – осклабился Унбасар и подмигнул: – Когда это у тебя срывалось с крючка? Нет такой бабы, которую ты не оседлаешь. За твоих сыновей! – воодушевившись, повторила незамысловатая душа и вылила в рот их последнее вино.

Гвардейцы в два счёта свернули бивак и нагрузили заводных лошадей. Саилтах Рашдар Восьмой в последний раз кинул взгляд на ущелье, где прятался всю эту неделю, словно какой-то вор. Пора возвращаться домой – скривился он, не в силах держать свои чувства при себе. Домой категорически не тянуло, как тянет туда всякого мужчину, что проводит нелёгкие будни в седле. Вот же навязали ему на голову кошмарище – раздражённо чертыхнулся король и тронул коня.

На закате они въехали в Королевскую долину, где издревле стоял замок правителей Суабалара. Сначала небольшого княжества, а после и целого королевства, охватившего всё западное побережье огромного материка. От самого океана и до мощного горного массива на западе, что тянулся с севера на юг и разделял Суабалар с Империей.

Замок был столь древним и столь могучим, то казался частью горы, на которой торчал орлиным гнездом. Пузатые башни вырастали из горной породы, будто выточенные прямиком в ней. И нависали над пропастью под ними толстыми острыми клювами исполинских птиц. Гигантские стены сложили в те седые времена, что нынче уже легенда. Неровная кладка разномастных каменных плит почти сливалась с выветренными скалами. На боевом ходу могли спокойно разъехаться две гружёные телеги – милое дело катать по нему катапульты.

Зато сверху грубые башни венчал бруствер с такими затейливыми изукрашенными мозаикой зубцами, что со стороны они казались цветниками. Такой же каменной мозаикой украсили и бойницы, но это уже много позже. Так же в более поздние времена во дворе крепости возвели дворец правителя.

Верней, как могли, украсили древнее массивное прямоугольное строение, больше похожее на огромный сарай. Башенки, мозаичные наличники, крытые галереи с резными столбами и разноцветными витражами – будто тонкие узоры из крема на торте в форме грубого щербатого кирпича. Впрочем, стены дворца оштукатурили и побелили, отчего сумрачный крепостной двор разом повеселел.

Может, кто-то назовёт родовое гнездо королей Суабалара чудовищным образчиком грубого древнего быта. Нынче даже правители провинций Суабалара живут в шикарных воздушных дворцах: на такой смотришь, и пестрит в глазах от сплошного затейливого разноцветного кружева построек. У Саилтаха есть и такой, что стоит на северном побережье в Заанантаке – огромной торговой столице Суабалара. Но лишь в этом горном архаичном замке он чувствовал себя подлинным королём, что ведёт свой род от легендарных вождей древности.

К подъёмному мосту вёл узкий горный серпантин, по которому не протащить ни одну армию, которой вздумается устроить осаду. Привычные к подъёму кони бодро карабкались наверх, чуя близость дома и отдыха. Саилтах исподлобья разглядывал собственные замковые стены над головой и размышлял, с чего начнёт, когда переступит порог дворца.

К Диамель он точно не пойдёт – моментально и естественно родилось первое решение. Он ещё не сбрендил, чтобы портить себе настроение с первых шагов дома. Ему ещё собираться с мыслями да силами, дабы пережить собственную свадьбу. И непременно завтра – дальше тянуть невозможно. Вот-вот явиться какая-нибудьдемоница в обносках с брильянтами –разверещится на весь белый свет о попрании уложений священного договора. И соврать, будто заблудился на охоте, не выйдет: эти стервы читают мысли.