Антон Медведев - Ключи от Рая. Часть 1

Черты лица человека были правильными и даже могли показаться приятными, но этому ме­шали их излишняя резкость и мрачное выражение. Особенно мрачным и холодным был его взгляд.

В дверь постучали.

— Войди... — процедил человек, не поворачи­ваясь.

Дверь тут же открылась, в комнату скользнул слуга, невысокий человек в парадной ливрее с зо­лочеными галунами.

— Господин Корриган, к вам Мастер, просит принять его... — почтительно поклонившись, слуга взглянул на хозяина, ожидая его решения.

— Пусть войдет, — холодно ответил хозяин, удостоив наконец слугу взгляда. — И принеси вина. .

— Да, Повелитель, — еще раз поклонившись, слуга попятился и вышел из комнаты.

Проводив его взглядом, Корриган вздохнул, затем снова взглянул сквозь витую решетку на город.

— Какое убожество... — пробормотал он и по­морщился. — Это не Париж. И даже не Москва.

Послышался скрип двери, Корриган обернул­ся — в комнату вошел Мастер.

— Приветствую Повелителя... — Мастер слегка поклонился, опираясь на посох.

Он тяжело дышал, при его одышке подъем к апартаментам Корригана и в самом деле был весь­ма трудным делом.

Корриган задумчиво взглянул на Мастера. Что тут скажешь — нужный человек, преданный. Но вряд ли его хватит надолго, скоро придется поду­мать о замене.

— Садись. — Корриган указал рукой на крес­ло.— Сейчас принесут вино.

— Спасибо, Повелитель... — Мастер сел в крес­ло, устало перевел дух.

Корриган опустился в соседнее кресло. Эту мебель изготовили местные умельцы по его чер­тежам.

— Хорошо здесь. Мягко... — Мастер удовлет­воренно вздохнул.

Появился слуга. Поставив на столик бутыль с вином и пару серебряных кружек, поклонился и быстро выскользнул за дверь.

Взяв бутыль, Корриган наполнил кружки, про­тянул одну Мастеру.

— Держи. У тебя какие-то новости?

— Да, Повелитель... — Мастер отхлебнул вина, поморщился. — Холодное. Зубы не терпят...

— Дай сюда... ,

Корриган взял у Мастера кружку, поставил на стол и коснулся ее ладонью. Его рука слегка за­дрожала, кружку окутало голубоватое сияние. Оно держалось несколько секунд, затем исчезло.

— А теперь?

Корриган подтолкнул кружку, Мастер осто­рожно взял ее.

— Да, — сказал он, глотнув вина. — Теперь хо­рошо... — Закрыв глаза, Мастер медленно выпил содержимое кружки. — Замечательно...

Поставив кружку на стол, Мастер снова взгля­нул на Корригана.

— У меня там интересный человечек появил­ся. Гасклит.

— И что же в нем интересного? — сухо осведо­мился Корриган.

— Он знает, где находится Дверь.

— Наверняка лжет, — медленно произнес Кор­риган.

— Да, наверное, — согласился Мастер. — Но он рассказал любопытные подробности.

— А именно?

— У него дом, в котором раньше жила колдунья. Дверь в подвале. По его словам, он нашел книгу, в которой все описано. Начертил знак, Дверь откры­лась... Он прошел через туман и оказался здесь. На­зад вернуться не смог... Я поговорил с Лучо, он все подтвердил. Говорит, что нашли этого гасклита в лесу у дороги, он спал под деревом. Хотели убить, но Гуко приказал доставить его ко мне.

— Занятно... — согласился Корриган. — Или ему кто-то рассказал об этом, или...

— Или он нашел Дверь Серафимы.

— Уже пытал его? — Корриган бросил на Ма­стера быстрый взгляд.

— Нет пока. Это никогда не поздно... — Мастер усмехнулся. — Хорошее у тебя вино. Дышать лег­че становится.

— Просто у тебя астма.

— Что? — не понял Мастер.

— Неважно-. — Корриган снова наполнил круж­ки, затем слегка подогрел кружку Мастера. — Где он сейчас?

— В камере, я его к себе посадил... — Мастер глотнул вина, причмокнул губами.

— А что со сваргом? Молчит?

—Ты же знаешь, их пытками не возьмешь. Это не гасклиты... Пусть посидит, может, что и надумает.

— Мне это уже надоело. Не давай ему еды.

— Сдохнет, — возразил Мастер.

— С каких это пор ты стал таким жалостли­вым? — усмехнулся Корриган.

— При чем тут жалость... Ты же сам говорил, что он может нам пригодиться. А впрочем... — Ма­стер устало махнул рукой. — Так что с гасклитом делать?

— Я подумаю. И не забудь хорошо накормить его. Еда делает человека мягче.

— Но потом ты отдашь его мне? — в голосе Ма­стера проскользнула тревога.

— Ну разумеется, — улыбнулся Корриган. —

В этом ты можешь не сомневаться.

* * *

Камера, в которую меня посадили, оказалась очень маленькой. Узенькое окошко было забрано толстыми металлическими прутьями, хотя особого смысла в этом я не видел, все равно протиснуться в эту щель было невозможно.

Здесь тоже не оказалось кровати или нар: го­лый каменный пол, в углу — туалет в виде прикры­той крышкой низенькой деревянной кадки. Сев у окна — а точнее, под окном, — я прижался к сте­не, обхватил колени и стал думать.

Итак, мне пока удалось избежать пыток. На­долго ли, нет, но удалось. Если они мне поверили, то наверняка захотят увидеть все собственными глазами. Значит, уже сегодня или завтра меня по­везут к лесу. А вот что будет дальше?

У меня не было ответа на этот вопрос. Да, я мог бы показать им Дверь. И что потом? Это не только грозит большими неприятностями моему миру — может пострадать мир Ива. Признаться, я пока не совсем разобрался в этом переплетении миров, но суть была ясна: нельзя показывать Дверь этим людям. Ив был прав: такое может привести к ка­тастрофе. К тому же я не сомневался, что потом меня все равно убьют.

Выходит, у меня остается единственная надеж­да — попытаться сбежать по дороге. В крайнем случае, завести этих гадов в какие-нибудь дебри, подражая незабвенному Ване Сусанину. Правда, я совсем не знал этой местности, но какая, в конце концов, разница?

Были у меня и другие мысли. Судя по всему, по­явление гасклита — до чего мерзкое слово! — здесь никого не удивляет. Это только мы ничего не знаем о другом мире. А почему? Ив ответил на этот вопрос довольно ясно, сказав о дороге в один конец.

Кое-что не сходилось. Если это дорога в один конец, то как ко мне попадал карлик? Насколько я успел понять, он вообще шлялся между мирами без каких бы то ни было проблем. Ходил в мой подвал, как к себе домой. Значит, вернуться можно? Да и Ив, как мне кажется, говорил не о Двери. И Мастер упомянул о том же: шел, шел, бац—и ты здесь. Вы­валился, или провалился. Безо всякой Двери.

Выходило, что я среди гасклитов занимаю осо­бое положение. Я не вывалился в этот мир, я при­шел сюда сам. Хотя лучше бы я этого не делал.

Небо за окном уже начало темнеть, когда лязг­нул замок моей камеры, дверь открылась. Я был уверен, что это не сулит мне ничего хорошего, но ошибся. Вошедший стражник поставил на пол ми­ску с едой и кувшин воды. Будь он один, можно было бы попытаться сбежать, но за дверью мая­чили еще как минимум двое. А значит, придется отложить это удовольствие на будущее.

Снова хлопнула дверь, я быстро подтянул к себе миску: только сейчас я почувствовал, как зверски голоден. Сколько я уже здесь? Как минимум сутки, даже больше. И за все это время я не проглотил ни крошки. Да и воды не выпил ни капли — потянув­шись к кувшину, я с жадностью напился. Неплохо, теперь можно и перекусить...

К моему удивлению, еда оказалась довольно вкусной — я и не знал, что здесь так хорошо кор­мят. Больше всего еда напоминала плов, особенно вкусны были тающие на языке кусочки мяса. Сюда бы еще немножко перца...

Опустошив миску, я глотнул воды, после чего почувствовал себя значительно лучше. Более того, я даже стал думать о том, что буду делать, если выберусь отсюда. В смысле, если попаду домой. Разумеется, сразу все расскажу Андрею. А потом? Ведь знание о наличии соседних миров произведет настоящий переворот, это будет самое выдающееся открытие за всю историю науки. Мое имя встанет в один ряд с именами Ломоносова, Ньютона, Эйн­штейна. А может, даже слегка потеснит их.

Главное, чтобы все это не попало в ФСБ. Эти парни свое дело знают: сразу наложат на все гриф «Секретно», а то и «Сов. секретно», попытаются ис­пользовать все это в военных целях — не представ­ляю, в каких именно и как, но они найдут способ, в этом можно не сомневаться. А вот для меня все может обернуться довольно скверно. Я ведь сви­детель, к тому же главный, если вообще не един­ственный. Говорят, что ФСБ уже давно не занима­ется устранением свидетелей, но кто их знает. Во всяком случае, верить этим людям на слово не сто­ит. А это значит, что надо сразу поднять шумиху: газеты, радио, телевидение, — так, чтобы уже ни­кто не мог это дело замять. Тогда я и в самом деле имею шанс попасть в учебники. И что самое при­ятное — еще при жизни.

Вероятно, мои мысли были очень глупыми. Но так уж устроен человек — ему не хочется думать о грустном. И что удивительного в том, что я, лежа на холодном каменному полу в тюремной камере, мечтал о светлом будущем?