Майкл Роэн - Облачные замки

– Обер… – Джип на мгновение потерял дар речи. – Да это же эсэсовское звание! Во что вы, ребята, черт возьми, играете?

– В очень жесткую игру, – отозвалась морщинистая женщина-партизанка средних лет. – Я надеялась, что Эвальда отправят к нам в Италию, вместе мы могли бы предотвратить большую резню. Но в Сталинграде еще сложнее.

– Видишь ли, – проговорила Элисон мягко, – иногда необходимо, чтобы хорошие люди выступали на стороне зла, чтобы повлиять на него или по крайней мере сделать его меньшим злом. Даже СС в свое время было не совсем безнадежно.

Мы с Джипом обменялись довольно красноречивыми взглядами.

Я пошел за партизанами, и мы поднялись на главную галерею, которая огибала центральную часть корабля и представляла собой ажурные металлические платформы, они так и задрожали от напора двигателей, когда мы повернули на север, снова попав в тени Все были там – рыцарь и оруженосец, мещанин и крестьянин, сбившиеся в кучу в спертой атмосфере, где царил запах крови, пота и лошадиного навоза. Рассевшись по скамьям, они тихонько шутили на тему, какие запахи каждый из них принес с собой и в какую историческую эпоху было больше вшей. (Победила Византия благодаря своим бюрократам.) Они произвели на меня огромное впечатление, эти свирепые и убежденные борцы, силе которых позавидовали бы морские пехотинцы и самураи, хотя от них вовсе не веяло агрессивностью воинственной касты. Наоборот, в них ощущалось даже некое изящество, когда они говорили, обмениваясь новостями о друзьях, успокаивали беснующихся в обтянутых проволочной сеткой стойлах лошадей, поспешно перекусывали тем, что мы им приносили, или пытались задремать, насколько это было возможно здесь. Некоторые обращались ко мне с вопросами о том, что приключилось с копьем. Вспомнив об Элисон, я предложил устроить брифинг. Они рассудительно закивали, и я позвал ее, свесившись с трапа:

– Элисон, на минутку! И если можно, попроси кого-нибудь, чтобы распаковали эту карту!

Я несколько удивился, что Элисон не поднялась к нам. Вместо этого она закрыла панель управления, сменила Джипа у штурвала и наклонилась к переговорной трубе:

– Внимание всем! Через две минуты состоится брифинг по вопросу случившегося с копьем и о том, что мы по этому поводу собираемся предпринять! – Она посмотрела на меня, усмехнулась и добавила: – Из первых рук, верно?

Я обвел взглядом все эти напряженные, ждущие от меня чего-то лица и нервно сглотнул, желая куда-нибудь исчезнуть, перенестись далеко-далеко отсюда. Это были рыцари Санграаля, его ревностные последователи; а я играл объектом их веры и преданности. Мне предстояло побегать, и довольно быстро, – разумеется, в переносном смысле, но, может быть, и в буквальном.

Но, с другой стороны, я всю жизнь устраивал презентации, и здесь было почти то же самое: загнать бычка в клетку. К тому же здесь была Молл, она сидела рядом и пронзала меня насквозь взглядом своих недоверчивых зеленых глаз. Рыцари большую часть времени сидели молча, лишь иногда подкидывая мне вопрос-другой. Лишь рассказывая о своем участии в краже, я получил несколько странных взглядов, но больше такого не случалось. Но когда я рассказал им о капитане и вертолете, по их рядам пробежал рычащий гул, звук совершенно ужасающий. Почти все, как мне показалось, знали Драговика, и если бы он услышал это, я думаю, он бежал бы на край земли или сразу перерезал бы себе горло. Так, наверное, воют небесные псы, и я был рад, что они выли не из-за меня. Наконец все стихло, и они задали мне еще несколько вопросов, покивали головами и потерли пальцами подбородки, а Гаштейн еще раз попытался выпросить сигаретку.

– Они приняли тебя как командира, – прошептала Молл мне на ухо. – Не сомневайся. Это хорошо.

– Но с трудом верится!

Да, они приняли меня – не покорно, не почтительно, но с уверенностью, которой я даже отдаленно не заслуживал.

– Я хочу сказать – такие люди!

– О да, свирепые и беспощадные. Но знаешь… – ее глаза засверкали в темноте, – я ведь такая же! И я следую за тобой, мастер Стефан. И штурман такой же. Да и ты сам тоже жесток и скор на расправу и горд, как ястреб, когда гнев овладевает твоим разумом. Если ты сможешь поглубже заглянуть в себя, тебе найдется мало повелителей. Кроме одного, я думаю.

Она обнажила в усмешке свои крупные зубы и ткнула меня локтем в бок с такой силой, что у меня чуть не треснули ребра. К тому времени, когда ко мне вернулся дар речи, она уже была такова, сбежав по трапу вниз.

Почему-то, несмотря на отчаянность положения, я внезапно ощутил удовлетворение. Если все эти бойцы приняли свою судьбу такой, какая она есть, и решили стоять до конца, неужели я могу поступить иначе? Если они считают меня своим вождем, я должен сделать ради них все. Рядом со мной Молл и Джип – и еще Элисон. Ради них я должен сделать еще больше. Какие бы силы ни скрывались во мне, мои товарищи вправе на них рассчитывать.

Облака пролетали мимо нас, целые бастионы из облаков, облачные башни, фантастичные воздушные замки, огромные крепости, сотканные из заоблачной истории и туманных идеалов. Они нависали над нами, как все трудности, с которыми я когда-либо сталкивался, как все высоты, которые я когда-либо надеялся покорить, – серые и неприступные, какими их только могло нарисовать воображение. Все жизненные уроки, экзамены, колледж, хороший диплом, подходящая работа, подписание выгодных контрактов, повышение по службе, запуск моего детища, «Си-Трана», – туман, все сплошной туман. Вязкое покрывало, заслонявшее действительно важные вещи. Они превратились в обольстительные фантомы, которые я мог догнать и поймать, но которые тут же пропадали в руках и не оставляли ни удовлетворения, ни настоящего чувства победы, ни твердой почвы под ногами.

И вот однажды, ведомый неясными побуждениями, я попал на Спираль. Здесь, в этом вечно меняющемся калейдоскопе пространства и времени, реальных событий и легенд, я столкнулся с настоящими трудностями, с настоящими приключениями, за которые жизнь была наградой или расплатой. Другие люди, мои знакомые, переходили, подобно мне, эту границу – мой коллега Дейв, моя бывшая подружка Джеки, – но только для того, чтобы поспешно отступить назад. Увидеть и отступить, закутаться в Сердцевину, как в спасительное одеяло. Дейв давно обо всем забыл; я надеялся, что с Джеки такого не произошло, что она хоть что-то помнит хотя бы из-за меня. А я, как и Элисон, я разрывался на части, боясь отвергнуть то, что, как говорил мне рассудок, было твердой, прочной и единственно возможной реальностью. Теперь, когда я готовился попасть в самую отвратительную бесовскую западню из всех, с которыми я уже имел дело – а к этому времени у меня их накопилось уже довольно много, – все сомнения испарились. Это Настоящее было здесь, по крайней мере для меня. Здесь я действительно жил, существовал. Моя прошлая жизнь, казавшаяся в свое время такой привлекательной, такой важной, оказалась лишь иллюзией. А воздушные замки, высившиеся здесь, были абсолютно реальны.