Оливер Джонсон - Полунощная Чудь

И узнает, от чего бежал Мазариан пять тысяч лет назад.

ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ ГЛАВА. Туннель

— Жрец! — голос Аланды. Он дал себе упасть, ноги ослабели, в глазах все кружилось, он падал и падал через ночное небо, пока полностью не потерял представление о том, где находится, и закрыл глаза, ожидая треска сломанных костей и последнего в жизни мгновения.

Вместо этого голос старой дамы. Он мгновенно открыл глаза. Как оказалось, он стоял, покачиваясь, на грубом каменном полу сторожевой башни. Аланда опять резко дернула его за рукав. Он замигал, сбитый с толку, и почувствовал, что весь покрыт холодным потом, как если бы пришел в себя после жестокой горячки.

— Что случилось? — прошептал он.

— Ты улетел вместе с твоим заклинанием, и едва не умер вместе с ним, — ответила Аланда, сочувственно прищуриваясь.

Ну конечно — Манихей предупреждал его! — надо сохранять расстояние между собой и созданным тобой магическим существом и никогда не вселяться внутрь его; иначе умрешь, когда тот умрет. Почему он так быстро забыл это правило? Но ему было только двенадцать, когда он в последний раз использовал это заклинание. Радость от вызова Дракона сыграла с ним плохую шутку.

Рядом с собой он увидел стул и, неуверенно, сел на него. Голова все еще кружилась. Он уставился на землю, собрался, и, постепенно, она перестала убегать из под ног. Опять вернулся слух: сначала он услышал стоны ветра, бившегося о стены сторожевой башни, потом шипение, как если бы кристаллы снега уносились прочь, стены башни усиливали любой звук. Он посмотрел на своих товарищей: все трое полукругом стояли вокруг, сочувственно и озабочено глядя на него. Гарадас и шестеро выживших жителей деревни стояли за ними, с опаской глядя на него. Он улыбнулся, несмотря на головокружение. Только несколько часов назад, на Равенспуре, его убеждали, что друзья бросили его, забыли о нем.

Таласса встала на колени перед ним. — Как ты себя чувствуешь? — ласково спросила она. Какое-то мгновение он молчал, не в силах сказать ни слова. Ее серые глаза, так близко, казалось похитили у него дар речи.

— Лучше, — наконец сказал он. — И самое хорошее — я опять с друзьями. У меня было долгое путешествие через горы.

— А что вообще случилось с тобой? — спросил Джайал.

— Та буря, она была не естественной — ее послали, — ответил Уртред.

— Кто?

Уртред встал, пошатываясь. — Король Чуди. Он хотел отделить меня от вас. После того, как я расправился с Ледяными Призраки, меня понесло на север. Я прошел по дороге Мазариана, прямо до верхней точки Сломанных Вязов. И там я встретился с правителем этих мест, или, скорее, с его призраком.

— Почему он не убил тебя?

Уртред указал на маску. — Он решил, что я один из них, его подданных — и сказал, что вы бросили меня. Да, у меня было искушение поверить ему, Джайал, сильнейшее искушение. Это вроде как ты и Двойник, так и он со мной: его голос звучал в моем сознании. И был очень убедительным. Но я сражался с ним, и победил. Потом призрак исчез, с вершины я помчался вниз, и оказался в башне.

— Но я все-таки не понимаю, почему он пощадил тебя.

Уртред отвернулся. — Я тоже — это какая-то тайна, принадлежащая моему прошлому. — Он опять повернул голову к ним. — Этот главный называл гору Равенспур: часть моего имени. Кто-то перенес меня и брата в Южные Земли, перенес отсюда. И у меня было еще одно видение, когда я был там. Женщина, одетая в белое, у озера. Моя мать. Она умерла здесь. Возможно Хозяин знал, что придет день, я вернусь в эту страну и, узнав имя горы, доберусь до нее. И там он искушал меня, хотел, чтобы я выполнил его желание.

— И что же он хотел от тебя?

Теперь Уртред повернулся к Талассе. — Он хотел, чтобы я остановил Светоносицу. Вы все видели Черное Облако. Там еще есть озеро, что-то вроде ворот в мир Хозяина. Каждые сто лет его армия формируется в его водах. Как и говорил Гарадас, это время опять пришло. Скоро они пойдут на Лорн — и только Таласса может остановить их.

Джайал мрачно кивнул. — Мы встретились с некоторыми из этих тварей в подземном мире. — Он кратко рассказал Уртреду обо всем, что случилось с ними в Барьере Айкена, о встрече с Фараном и Голоном, о битве. — Свет уничтожил Создания Тени, но Фаран и пара остальных выжили, — заключил он свой рассказ.

— Тогда у нас не так много времени, — сказал Уртред. Он вскинул голову и прислушался. Но услышал только свист бушевавшей снаружи бури, которая с каждой секундой становилась все яростнее. — Буря не кончится никогда — по крайнем мере, пока мы здесь. Все опять как на Равнине Призраков. Даже ветер выполняет желания Хозяина.

Он повернулся к Аланде. — Ты можешь сказать, как далеко до города?

Лицо старой дамы было бледным и вытянутым, но в ответ на его вопрос она зашевелилась. Распахнув плащ, она вынула посох, который скрывала под его складками.

— Моя сила слаба. Все, что я могу сказать — город находится где-то в лесу. Быть может на полет стрелы, а быть может туда надо идти не меньше месяца.

Все как один повернулись на север, к той воображаемой точке, где собирались найти город Лорн. Может быть он очень близко: если так, они должны решиться на короткий отчаянный бросок через бурю. Но если он далеко, они все погибнут, занесенные снегом. Никто ничего не говорил: все, без сомнения, надеялись услышать, что шторм ослабел, но он, казалось, бушевал с еще большей силой, чем несколько минут раньше; ветер слетал с горы и потом, по суживающейся спирали, закручивался вокруг башни. Его ярость росла и росла, а крутящийся конус летящего снега накрыл всю башню.

Надо было что-то делать. Джайал разобрал баррикаду, поднял засов и открыл дверь. И тут же его едва не сбило с ног. Снаружи, как увидели все, была белая стена летящего снега, и больше ничего. Гарадас помог ему вернуть дверь назад, и вместе они опять опустили тяжелый деревянный засов, протянувшийся от одной стороны двери до другой. Староста выругался, его потупленный взгляд мрачно уставился на пол: без сомнения он думал о своих товарищах, которые убежали от Фенриса. У них не было ни единого шанса выжить в такую погоду. Но у него были и другие мысли. — Волк вернется, — сказал он.

— Как? — спросил Джайал. — Жрец убил его.

Гарадас повернулся к нему. — Не так-то просто уничтожить зиму, а он и есть зима. Буря — предвестник его возвращения. Очень скоро он будет здесь.

Уртред мог только кивнуть, подтверждая его слова. Вой ветра уже походил на плач баньши, башня тряслась, как если бы он пытался сорвать ее с фундамента. Уртред почувствовал, как холод, похожий на невидимую жидкость, начал наполнять башню, его кости начали коченеть. Даже пламя огня, горевшего в его сердце, начало ослабевать под действием холодного воздуха, сочившегося в комнату под давлением урагана. На их глазах ярко горевшие поленья превратились в серую золу и погасшие угли. Как если бы глаз урагана был гигантской центрифугой, которая отбрасывала тепло в сторону, оставляя только непостижимый абсолютный холод.