Рэйя - Первое мгновение вечности

— Врожденные? — завистливо переспросил Том. — То есть, им даже не нужно учиться, чтобы превращаться?

— Да,… но некоторые поговаривают, что это не наследие, а просто гены.

— Гены?

— Ну да, если в роду был оборотень, который дал потомство, дети вполне могут перенять его способности…как болезнь, — Гермиона помрачнела. — Вообще, я мало об этом знаю.

— О, так все‑таки есть область, о которой ты мало знаешь? — не удержался от ехидной реплики Арчер, Грейнджер открыла рот, чтобы что‑то сказать, но тут рядом послышался удивлённый голос.

— Вот это да, — Гарри ухмыляясь, стоял рядом с их столом и переводил насмешливый взгляд с одного на другого, — никогда бы не подумал, что длительное совместное времяпрепровождение Гермионы Грейнджер и Томаса Арчера может обойтись без кровопролитных военных действий.

— Отличное наблюдение, Гарри, — гриффиндорка мигом переключила свое раздражение на друга. — На самом деле, очень хорошее! Я вот и сама об этом думаю, так что пойду‑ка я, пока мне действительно не захотелось кого‑нибудь придушить.

С этими словами она поднялась из‑за стола, сгребла все свои свитки и пергаменты и гордо скрылась за одним из стеллажей, вероятно собираясь вернуть учебники на полки.

Гарри и Том молчаливо проводили ее взглядами и, наконец, Поттер со вздохом рухнул на соседний стул.

— Флинт меня замучил, — пожаловался он другу, — кстати, о чем вы так долго говорили?

— Так и знал, что именно мне придется все тебе пересказывать, — скорбно вздохнул Арчер, хотя мысленно он все еще продолжал поражаться Гермионе, задаваясь вопросом, сколько сил и терпения нужно, чтобы собрать столько информации, проанализировать ее и четко систематизировать.

— Знаешь, я все думаю, — Том уселся поудобнее, подперев голову рукой, — ты вообще уверен, что твоя Грейнджер человек?

Рассказ друга о Грависе Гарри воспринял со сдержанным интересом, коего совершенно не проявил в отношении этих «мертвых наследий» и лишь вскользь отметил то, что Виви как раз был именно пойман прошлым хозяином, а Грависы, по словам Тома как раз на этом и специализировались.

— Ведь Лорвин Гравис действительно ловил домовиков и приручал их, — задумчиво изрек Поттер, — а Велиар говорил об этом человеке как об отце.

— Тогда объясни, почему его нет на семейном древе, а последними в роду значатся Хоган и Тимар, — Арчер скучающе катал по столу маггловский карандаш, который оставила там Гермиона, и гадал, когда же его другу надоест играть в сыщика, ему самому это уже немного наскучило. Тем более, теперь у него была гораздо более интересная тема для размышлений.

— Может быть, Тимар не умер? — тем временем предположил Поттер. — Может, Велиар его сын? Или внук?

— Гарри?

— Что?

— Вот скажи мне, какая разница кто кому кем приходился? — Том зевнул. — Если честно, мне совершенно неохота копаться в истории этой семейки.

— Как знаешь, — удивительно легко согласился мальчик. — Тогда чем займемся?

— Ну, не знаю, как ты, но у меня еще есть дела, — Том поднялся из‑за стола.

— Что еще за дела? — насупился Гарри.

Арчер ничего не ответил, только послал другу пугающе–маниакальную улыбку:

— Потом узнаешь, — с этой угрозой, а больше Гарри это выражение лица никак охарактеризовать не смог, Том удалился из библиотеки, оставляя своего друга наедине с тем обилием информации, которой успел забить ему голову.

Пару секунд Поттер недоуменно смотрел ему вслед, а потом с криком: «Эй, подожди меня!» — подхватил с пола свою сумку и поспешил за другом.

Утро следующего дня для Тома началось…странно. По крайней мере, он нечасто имел счастье с утра пораньше лицезреть физиономию лучшего друга, который, забравшись на его кровать и комфортно устроившись на его одеяле, сидел, скрестив ноги, и терпеливо ждал его пробуждения. Арчер закрыл глаза, надеясь, что все ещё спит, потом открыл. К сожалению, Гарри продолжал сидеть напротив него. Вообще Поттер не имел обыкновения вставать чуть свет, нарушать личное пространство Тома и устраиваться на его кровати, забираясь с ногами на одеяло. Картину дополняла широкая, почти маниакальная улыбка на лице лучшего друга. Все это в целом зародило в душе мальчика нехорошие подозрения, и он начал мысленно прикидывать, какой сегодня день недели, потому что обычно крыша у Гарри ехала по вторникам и воскресеньям, и в эти дни он становился особенно странным. Сегодня как раз было воскресенье.

— Ты чего здесь делаешь? — хриплым со сна голосом поинтересовался Том. — Кровать свою потерял?

Улыбка на лице друга стала еще шире, что, по мнению Арчера, претило всем законам человеческой физиологии.

— Хорошо, что ты уже проснулся, — загадочно ответил Поттер, — а то я собирался тебя будить.

— Зачем? — настороженно спросил Том.

— О, — просиял зеленоглазый слизеринец, — потому что мне нужно тебе кое‑что отдать.

Арчер приподнялся на локтях, сонно моргая, и только сейчас заметил, что кроме Поттера на его кровати был еще один инородный предмет.

— Это еще что? — мальчик недовольно уставился на объемный мешок, лежащий у ног Гарри.

— Знаешь, я долго искал,… все не знал, что купить, и решил просто взять всего понемножку, — с этими словами мальчик–который–внезапно–свихнулся, начал поочередно выкладывать на одеяло содержимое мешка, состоящее из разнообразных коробочек, пакетиков и свертков.

По мере того, как во всем этом шуршащем цветастом безобразии Том узнавал разнообразные волшебные сладости, его недовольство начинало сменяться недоумением, а потом и удивлением. Казалось, здесь было все, что только можно вообразить: леденцы Берти Ботс, сахарные перья, шоколадные лягушки, мармелад с ореховым сиропом, коробочки с пирожными, и множество других сладостей, а картину эту завершал большой торт, сделанный в форме Хогвартса и чудом уцелевший в этом бездонном мешке, который, к слову, все‑таки опустел. Гарри, продолжая счастливо улыбаться, следил за реакцией друга. Арчер молчал больше минуты.

— Что это? — наконец, выдавил он.

— С Днем Рождения! — громко проскандировал Поттер и с видом фокусника выудил откуда‑то пару бутылок, наполненных подозрительной на вид субстанцией.

Том боролся с собой не меньше трех минут, прежде чем смог взять себя в руки.

— Поправка, — сухо начал он, — во–первых, мой день рождения случился двадцатого января, а на дворе уже февраль, гений. Во–вторых, почему ты завалил мою кровать, — он презрительно осмотрел разложенные перед ним сладости, — этим?

— Считай это запоздалым поздравлением! — разом отвечая на оба вопроса, объявил Гарри, которого ничуть не смутило недовольство друга, он‑то прекрасно знал, что тот ворчит просто из вредности.