Свенельд Железнов - Скоморох

— Радим! Получилось! Очнись!

Но Радим лежал как полено. Даже пара звучных пощечин не привела его в чувство. Туровид почесал затылок и полез в суму. Оттуда он извлек маленький сморщенный корешок. Поднес его к губам Радима — и тот сразу открыл глаза.

— Нет! Только не коренья!

— Я так и знал, — расплылся в улыбке Туровид. — Живой! И здоровый!

— Ох, точно. И руки-ноги шевелятся! Глянь!

Радим ощущал себя как после долгого сна. Скоморох с удовольствием несколько раз перепрыгнул через плашку.

— Утром я чувствовал себя лучше, — капризно сказал он.

— Извини, мы опаздываем на собор! Надо торопиться.

— Какой собор?

— А куда мы шли, забыл? Вот увидишь, сегодня Луку закуют в железа и отправят в поруб.

— Ох, не хочется мне с ним встречаться.

— Утром ты был готов поглядеть на сие зрелище.

— Утром я был сам не свой! Знаешь, твой Лука меня уже извел во снах. Видеть его не могу.

— Как знаешь. Я побежал. Без меня там ничего не получится. Одному Остромиру с ним не сладить.

— Постой… Знаешь, я тоже пойду.

— Передумал?

— Что-то кушать хочется.

Следом за Туровидом Радим направился в сторону Ярославова дворища.

Глава 16

На Ярославовом дворище творилось нечто необычное. Вокруг частокола стояли доспешные ратники, ворота были распахнуты, и через них непрерывно сновали озабоченные люди. При входе стояла усиленная стража. Они были норманнами. С такими те шуточки, что вытворял Радим с посадскими сторожами, не пройдут. Чуть что — сразу зарубят.

— Кто такие? — спросил старший норманн.

— Вот, — Туровид показал сторожу золотой напалок. — Нас ждет великий боярин.

— Проходите.

Норманны расступились. Радиму понравилось, как их приняли.

— Хорошая у тебя игрушка. Мне бы такую.

— Только скажи — примем тебя в Коло, тоже получишь.

— Я подумаю.

Туровид неплохо знал закоулки Ярославова дворища. Спутники пошли не через красное крыльцо, забитое народом, а задворками. Через неприметную дверцу проскользнули внутрь и вновь оказались лицом к лицу с парой вооруженных норманнов. Опять пригодился напалок. Гостей пропустили без лишних вопросов. Пройдя через сумрачные сени, они вошли в большую палату, наполненную жавшимися по стенам людьми. В центре помещения стояли два резных стула с высокими спинками. На них восседали Ост-ромир и Лука Жидята. Остромир теребил бороду, время от времени поводил бровями. Лука сидел насупившись, зло глядя на стоявших недалече норманнских сторожей.

— Стой тут, — коротко сказал Туровид и заработал локтями, пробиваясь через толпу к Остромиру.

Радим послушно замер, выглядывая из-за плеча укутанного в шелка и парчу толстяка. Угощения пока не было. Уж не ошибся ли Туровид? Добром это не кончится. Столько богатых мужей вокруг, соблазн пощипать их слишком велик. Если пира не будет, самое время срезать мошны — и бежать.

— Введите Дудику, — громко произнес Остромир. — Не дело творишь, посадник, моих людей пытаешь… — попытался возмутиться Лука.

— То княжья воля, не моя. Грамоты великого князя Изяслава и святейшего митрополита Ефрема ты видел.

— То дьявол нашептал нашему государю. Знаю, откуда уши растут…

Тем временем в палату, в сопровождении четырех рослых ратников, вошел Дудика. Он выглядел растерянным. Руки связаны за спиной, а пояс непривычно свободен от оружия.

— Отвечай, Дудика, служишь ли ты господину бискупу?

— Да.

— Все ли помнишь, что он тебе поручал?

— Все не все, а на память не жалуюсь…

— Тогда отвечай, ездил ли в страны закатные к латинам по указу бискупа?

— Гнусный поклеп! — не выдержал Лука и стукнул посохом по полу.

— Держи себя в руках, владыка, — сказал Остро-мир. — Отвечай, Дудика!

— Мне неведомо… — начал Дудика, но вдруг что-то остановило его. На мгновение гридь замер с раскрытым ртом, потом потупил взор и вяло заговорил: — Я был послан господином к латинам, дабы просить их помощи.

Окружающие зашептались, покачивая головами:

— Да он не в себе!

— Бедняга. Ум за разум зашел. Лука хмуро посмотрел на Остромира:

— Что с моим человеком твои каты сделали? Как блаженный говорит.

— Но, заметь, говорит о твоем перевете. — Остромир повернулся к гридю: — Ответь, Дудика, знаешь ли о грехах владыки? Ничего не утаивай. Бог на твоей стороне.

— Мой господин втайне причащается опресноками. Ропот возмущения пронесся по палате. Лука вскочил, потрясая посохом:

— Ложь! Извет! Клевета! Не слушайте его!

— А скажи, Дудика, еще какие грехи знаешь за владыкой?

— Мой господин задумал отдать Новгород латинам.

— Ложь! Я знаю, чьих рук дело! Скоморохи! Хватайте скоморохов и тащите на пытошный двор!

— Владыка, при чем тут скоморохи? Мы о твоих винах говорим. Вот и слово открытое против тебя сказано. А тут у меня и грамотка имеется. В ней же письмо на языке латинском, а рукою твоею писано. Отпираться будешь?

— Ничего о такой грамоте не ведаю. Покажи сюда, посадник.

— В руку не дам — вдруг попортишь. А так погляди. И все глядите. Злые письмена, не русские!

— Извет! Не моя грамота! Подделка!

— Не кричи, владыка. Смотрите, бояре, узнаете ли подписание владычье?

К Остромиру приблизились наиболее видные мужи. Они по очереди подходили и крутили в руках свиток. Потом кивали.

— Его рука, — сказал наконец старший из бояр.

— У! Сучьи дети! — не выдержал Лука.

— Не ругай достойных людей, переветник. Скидывай клобук, складывай посох. Пойман ты именем князя великого.

— Не сметь! Всем прочь! Прокляну!

Остромир кивнул норманнам. Те бросились на епископа и, повалив на пол, стали рвать на нем одежду. Лука пытался что-то кричать, но ему быстро сбили дыхание, и далее он только хрипел. Через пару мгновений обнаженного и избитого старца поволокли наружу.

— В цепи его, и на грязный воз! — приказал Остромир. — До Киева путь долгий, пусть раскаивается в грехах своих великих.

Присутствующие притихли. Однако всеобщую радость скрыть было тяжело. Многие улыбались и сжимали друг друга в объятиях. Раздавался шепоток:

335

— Свершилось!

— Наконец-то!

— Славно Остромир с этим кровопийцей расправился.

Радим заметил, что Туровид стоит по правую руку от посадника и перешептывается с ним. Остромир явно был в хорошем расположении духа.

— А теперь всех прошу во двор! Там ждет угощение великое!

Только этого Радим и ждал. Быстро сообразив, куда повернули гости, он ловко протиснулся между ними и чуть ли не первым выскользнул наружу.

Благодать! Двор был полон бочками с медом и вином, чурбаками, накрытыми скатерками и уставленными яствами. Чего только тут не было!