Олаф Бьорн Локнит - Пожиратели плоти

У дверей отцовской опочивальни Ольтена поджидал его старший брат и наследный принц Нимед Второй, весьма фальшиво делающий вид, что интересуется висящей на стене картиной, которую мог созерцать здесь уже лет двадцать.

– Дорогой Ольтен! – радушно сказал Нимед-младший, широко разводя руки, будто намереваясь обнять юношу. – Как твое здоровье, любезный брат?

Ольтен, слышавший этот вопрос от наследного принца каждый день в течении последнего месяца, лишь поморщился и вздохнул в ответ.

– Вот и хорошо! – обрадовался Нимед. – А как здоровье нашего дражайшего отца?

– Ему гораздо лучше, горячка совсем прошла, – коротко ответил Ольтен.

Сейчас старший брат перенес это известие гораздо более стойко, чем пять дней назад, когда придворный лекарь сообщил ему, что король Нимед болен не смертельно.

– Ну что ж, я очень… – начал было Нимед Второй, но тут в комнату вошел принц Зинген, второй брат Ольтена.

– Доброе утро, Ольтен! – приветствовал юношу Зинген, демонстративно не замечая присутствия наследного принца. – Как твои дела, наш аквилонский братец?

Зинген считал это прозвище чрезвычайно остроумным и иначе теперь Ольтена не называл.

– Все по-прежнему, брат, – устало ответил Ольтен.

– Я слышал, ты разговаривал с отцом, – небрежно сказал Зинген, постукивая по сапогу рукоятью плетки для верховой езды. – Он не упоминал о том, что хочет видеть меня?

– Да ты уже надоел нашему отцу со своей лживой заботой о его здоровье! – не выдержал Нимед-младший. – Будто мы все не знаем, что ты ждешь – не дождешься его смерти – да и моей заодно!

– Не приписывай другим свои черные мысли, Нимед! – холодно проговорил Зинген. – То, что ты родился на три года раньше меня, отнюдь не делает тебя истинным королем!

– На что это ты намекаешь, дорогой брат?! – голос Нимеда дрожал от ярости. – Уж не об этом ли ты собрался говорить с отцом, а? Лучше бы тебе прикусить свой болтливый язык, пока не поздно!

– Ты бы поостерегся с угрозами, Нимед! Тебе самому не помешало бы…

Испытывая острый приступ головной боли, Ольтен повернулся и торопливо вышел, оставив ничего вокруг не замечающих братьев выяснять отношения. Уже на лестнице он столкнулся с Халленом, своим третьим братом.

– А, братишка! – весело воскликнул Халлен и хлопнул юношу по плечу могучей рукой. – Откуда это ты вылетел, точно ошпаренный пес?

– Там Нимед и Зинген… – Ольтен махнул рукой.

– Что, эти два надутых индюка опять ругаются? – Халлен захохотал, словно услышал очень смешную историю. На Ольтена ощутимо пахнуло винным перегаром – обычным запахом, сопровождающим третьего сына короля Нимеда. – Может, они наконец укокошат друг друга – и в государстве воцарится мир и покой!

– Не знаю, – уклончиво ответил юноша, собираясь пройти мимо брата. Но Халлен цепко ухватился сильной рукой за плечо Ольтена.

– Послушай, братишка, – Халлен задышал в ухо юноше. – Я слышал, наш старик теперь благоволит к тебе… Небось, это и на твоем кошельке сказалось, а? – Халлен ухмыльнулся и доверительно продолжил: – Я ведь всегда искренно любил тебя, брат, не то, что эти… Помнишь, как я поколотил тебя в детстве за то, что ты надел мой шлем? – Халлен растроганно втянул носом воздух. – Мы всегда выручали друг друга… Выручи еще раз своего непутевого брата, Ольтен! Понимаешь, эта коринфская стерва, – Халлен сделал выразительный жест, которым всегда сопровождал упоминание о своей молодой жене, – обнаружила, что я позаимствовал ее побрякушки – и взвилась на дыбы. Отпишу, говорит, папочке, пусть защитит свою дочь от варвара-мужа. Ты представляешь? – Халлен развел руками. – А я, понимаешь, уже проиграл ее камешки, а выкупить у меня денег не хватает… Поможешь, братишка? – Халлен просительно заглянул в лицо юноше. – Клянусь Митрой, я в долгу не останусь!

Отделавшись от третьего брата, Ольтен вышел из королевского дворца на свежий воздух. Но и тут ему не было покоя. К принцу, угодливо изогнув худое тело, приближался невзрачный мужчина, в котором Ольтен узнал секретаря всесильного королевского советника.

– Доброго вам здоровья, Ваше Высочество, – забормотал Зуль, исхитрившись смотреть на Ольтена снизу вверх, будучи выше его ростом. – Господин Тимон велел передать, что, ежели найдете время, зайдите к нему побеседовать. У господина советника есть несколько идей политического свойства, и он бы хотел обсудить их с Вашим Высочеством…

Ольтен едва не застонал от затопивших его душу тоски и отвращения, так не соответствующих его новому положению фаворита короля, имеющего вес при дворе.

«Вот возьму и уеду в Зингару или Аргос, – с отчаянием подумал Ольтен в который раз за последние дни. – Куплю корабль и стану вольным корсаром – как Вайд. Или соберу отряд и отправлюсь исследовать неизведанные восходные земли. А еще можно уйти с караваном куда-нибудь в Вендию…» – юный принц вздохнул и с улыбкой погрузился в сладостные мечты, привычные для какого-нибудь бродяги, но такие недостижимые для человека с надеждами.

Зима еще только спускалась с ледяных равнин Асгарда, а ее холодное дыхание уже долетало и до избалованной теплом столицы Зингары. Море лежало темное и неприветливое, полуночный ветер гнал по нему пенные буруны и надувал паруса кораблей, спешивших укрыться в гавани до наступления суровых зимних штормов. Косой дождь обрывал пожухлые листья с апельсиновых деревьев и настырно барабанил по крыше дома, где в тепле и уюте праздновали возвращение из плавания на Барахские острова капитан «Непоседы» и его друзья.

На мягкой софе вольготно развалился Сигурд, обняв одновременно Вьяну и Мериду, раскрасневшихся и хохочущих от грубоватых шуток ванахеймца. Асторга неторопливо пробовал выставленные на стол угощения, не пропуская ни одно блюдо. Оливенса, уже сменивший золотоволосую немедийку Линген на темнокудрую шемитку Иду, устроился вместе со своей новой пассией на горе подушек, точно какой-нибудь туранский эмир. Место юного Салуццо, погибшего еще летом во время стычки с командой аргосской галеры, занимал Шеки, не пожелавший расстаться со своим хозяином, каковым он упорно продолжал считать Вайда. Шадизарец с его силой, выносливостью и боевыми умениями оказался ценным приобретением для команды «Непоседы», особенно учитывая то обстоятельство, что золото не интересовало Шеки, и он вполне довольствовался ролью подручного капитана и весьма скромной долей в общей добыче. А вот в море и в корабли выросший в засушливой Заморе Шеки просто влюбился, и день ухода в плаванье бывал для него самым счастливым.

Сам Вайд восседал в широком кресле, потягивая любимое им аргосское «Сердце Золотой Лозы» и наслаждаясь теплом и покоем, которые можно оценить, лишь вволю поболтавшись по бушующему океану под дождем и пронизывающим ветром на борту кажущейся такой ненадежной деревянной скорлупки. А когда матушка Лусена торжественно поставила на стол изготовленное ею знаменитое баранье жаркое – Вайд с мечтательной улыбкой подумал, что жизнь, в сущности, совсем неплохая штука.