Сьюзан Маклеод - Холодный поцелуй смерти

— Значит, ты согласна? — Поука выгнула шею и взглянула на меня сверху вниз, в глазах на миг блеснул странный желтый огонь.

— А что я только что сказала? — Я подняла бровь, но Грианна продолжала выжидательно молчать, и я вздохнула. — Да, я согласна.

Поука довольно улыбнулась.

— Вот и славно, — буркнула я. — Наконец-то твоя душенька довольна, теперь можешь и поговорить.

— Очень хорошо, дитя мое. Трое лондонских ворот не открывали, однако одни из них недавно подверглись магическому взлому, это сделал смертный из здешних мест. Пока что моей королеве не удалось установить, где находится якорь врат, неизвестно даже, здесь он или на ее территории.

Я нахмурилась:

— Что такое якорь?

— По традиции, врата отворяются в местах, отмеченных особым сочетанием чар воды, земли и воздуха, так их легче находить и охранять, и такое сочетание чар называется якорем. — Мне показалось, будто она прижала заостренные уши. — Якорь этих врат — магия крови.

— То есть?..

— Эти врата может открыть любой, кто контролирует кровь, будь то здесь или на Зачарованных Землях.

— То есть их якорь — это не место, а кто-то живой?

— Ты почти угадала, дитя мое. Якорь — это двое, две створки врат. С этой стороны — смертный, состоящий в тесной кровной связи с кем-то из свиты моей королевы.

— Какая еще кровная связь?!

— С этой стороны — отец или мать, со стороны Зачарованных Земель — дитя.

— Смертный отец или смертная мать с нашей стороны, — проговорила я, складывая в уме два и два. — Что ты имеешь в виду — с вашей стороны должен быть похищенный ребенок, так?

Грианна аж побелела от возмущения:

— Моя королева никогда не допустит, чтобы в ее свите оказалось похищенное дитя! Это нарушило бы договор, который смертная королева Виктория заключила со всеми королевами Зачарованных Земель при рождении своего первого ребенка!

Я не знала точно, сколько в Зачарованных Землях королев; я несколько раз интересовалась об этом у Грианны, но в ответ на настойчивые расспросы получала только «более двадцати» или «сколько пожелает магия». Именно так она всегда отвечала мне, когда чего-то не знала или не хотела говорить.

— Королева Виктория умерла больше ста лет назад, — сообщила я без всякого выражения.

Возмущение сменилось озадаченностью.

— На английском престоле по-прежнему сидит королева, а не король, если не ошибаюсь?

— Да, королева Елизавета. Вторая.

— Тогда договор будет перезаключен, когда она родит первого ребенка, — отмахнулась Грианна. — Эта традиция восходит к Боудикке.

— Ладно, не важно. А если дитя не похищено, тогда как?

— Тогда это драгоценный дар, поднесенный моей королеве во времена великих горестей, — тихо произнесла Грианна.

Ясно. Интересно, однако, кто переживал времена великих горестей — королева или та несчастная смертная женщина, которую заставили отдать своего ребенка в дар. Впрочем, таких наверняка было мало, что сразу сужало область поиска.

— Ну и кто мать? — спросила я.

Грианна положила руку мне на запястье:

— В этом и заключается сложность, дитя мое.

Вот оно что!

— Продолжай.

— Врата открыли не родители и не дитя, а кто-то не состоящий с ними ни в каком родстве.

Я остановилась:

— Ты же сказала, что вратам нужна их кровь, чтобы установить связь.

— Именно так, — кивнула Грианна.

— Значит, тот, кто открыл врата, имеет доступ к их крови, — заключила я. — Следовательно, он близок к матери или к отцу, поэтому, если я найду их, то через них выйду на того, кто взломал ворота, а через него — на сиду.

— Поиски послужат на пользу и моей королеве, и тебе самой. — Грианна подтолкнула меня чуть в сторону, и мы обошли большую лужу, затянутую радужной бензиновой пленкой. — Когда ты разыщешь якорь, моя королева заступится за тебя перед человеческими властями и подтвердит, что ты не виновна в гибели того человека.

— Отлично.

— Ты должна знать еще одно. — Грианна на миг примолкла, затем продолжала: — У этой бин-сиды помутился разум.

— Надо полагать, раз уж она кого-то убила, — сухо отозвалась я.

— Вероятно, она сама этого не помнит. — Кончики ушей у Грианны дернулись. — Прошу тебя, постарайся не причинить ей вреда.

— Хорошо. Информация, Грианна.

— Она у тебя в кармане, дитя мое.

Поука повернулась, воздух вокруг нее задрожал, она опустилась на четыре собачьи лапы, и в конце улицы затих резкий перестук когтей по тротуару.

— Вот ведь любительница с достоинством удаляться со сцены, — пробормотала я себе под нос, вытаскивая из кармана куртки сложенный лист пергамента. Развернув его, я прочитала имя…

…и охнула. Хелен Крейн, она же полицейский инспектор Хелен Крейн, глава Отдела расследования магических убийств при лондонской полиции, мой главный обвинитель и преследователь — за убийство, которого я не совершала.

Зараза. Ну и денек!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Чтобы открыть врата между Лондоном и Зачарованными Землями, применили кровь Хелен Крейн, потому что эти врата вели к ее ребенку — к ребенку, которого она отдала сидам. Вот так. И что мне теперь прикажете делать? Звонить ей и говорить: «Привет, Хелен, я знаю, что мы с тобой совсем не лучшие подружки, но я тут услышала, что у тебя, оказывается, был ребеночек и ты отдала его в Зачарованные Земли, так вот, представляешь, кто-то воспользовался вашим родством, чтобы открыть врата и впустить сюда убийцу, так ты не знаешь случайно, кто бы это мог быть?»

Можно представить себе, с каким надменным выражением на красивом породистом лице она ответит: «Все это очень интересно, мисс Тейлор, но есть подозрение, что убийца — именно вы, не так ли? А расследую это дело именно я. С учетом всего этого уже не важно, что я бы знала, если бы кто-то воспользовался моей кровью».

Вот зараза. С какой стороны ни взгляни, лучше не становится.

Хелен относилась ко мне даже хуже Грианны и еще меньше была склонна меня слушать — все потому, что мы с ней невзначай поспорили из-за Финна, ее бывшего… Впрочем, кому, как не бывшему, знать, что у полицейского инспектора Крейн когда-то был ребенок? Конечно, союз у них был не вечный — когда прыгаешь через метлу, заключаешь временное соглашение на семь лет и семь дней, но это тоже не кот наплакал. Пожалуй, и вправду гораздо лучше спросить Финна, чем бросать вызов могущественной ведьме в ее полицейской берлоге в Старом Скотленд-Ярде. Кроме того, я все равно хотела с ним увидеться, и чем скорее, тем лучше.

— Женевьева!

Услышав собственное имя, я вскинулась и огляделась. Улица была пуста — за исключением троих костюмированных актеров у входа на экспозицию. За ними, футах в тридцати, виднелась дверь в дом Тавиша — она так и осталась распахнутой в ожидании моего прихода, — но Тавиша я нигде не увидела, и вообще там никого не было. Я обежала кружок, внимательно осмотрела ступени, ведущие на мост над головой, прищурилась на парапет…