Светлана Кобелева - Цикл правления

— Но… — в душу Орфуса вползал противный для всей его сущности страх, страх за Дрога, который, видимо, совсем лишился ума. Едва он успел ответить, из круга вырвался столб пламени. Он начал постепенно оформляться в странное громадное существо. Пол под ногами задрожал, затем стал медленно плавиться, превращаясь в каменное болото. Старик тихо произнес:

— Поздно… как всегда поздно. Пророчество сбылось — Зуурхах — Демон огня пробудился ото сна.

21 Глава

Атака

Мир духов, деревня Смирение.

Вечер незаметно окутал обитателей этого мира своим мягким одеялом. На мгновение в деревне, расположенной около замка, установилась тишина, но затем все вновь пришло в движение: собаки начали выть на едва различимые в кровавом небе луны, женщины звать испуганных детишек домой, а солдаты патрулировать улицы. Если бы не они и не пустые проемы некоторых домов да черные обугленные стены развалин на окраине поселка, то можно было подумать, что ничего необычного и ужасающего здесь не происходило. Видимо так думала и юная пара в одном из еще жилых зданий. Если бы кто-нибудь любопытный заглянул в освещенное окно, то он бы увидел довольно большую комнату, стены которой были украшены самоткаными гобеленами. В центре помещения стоял небольшой стол, украшенный уже повядшими цветами, рядам пара стульев с низкими спинками, а у камина кресло-качалка. Как раз на нем, как на троне, гордо восседала девушка. У ее ног на одном колене стоял худощавый, немного бледный юноша. На его остреньком, как у белки, лице можно было прочесть мольбу, а на лице девушки — холодность и даже некую отрешенность. Она то и дело поправляла выбивающуюся из прически темно-русую прядь волос, не отрывая взгляда своих безразличных голубых глаз от пляшущего в камине огня. Парень нервно пригладил белоснежные волосы и взял собеседницу за аристократически узкую ладонь. Она, высвободив ее, отрицательно качнула головой, лишь мимолетно посмотрев на преклоненную перед ней, как перед богиней, стройную фигуру. Блики пламени играли на ее столь же бледном, узком лице, создавая впечатление, что она, подобно смерти, решила погрузить душу бедного влюбленного во тьму. Сердце юноши сжималось от страстного желания что-то изменить, что-то сделать, чтобы заставить пылать страстью глаза создания, в которое он был безнадежно влюблен. Но что можно было сказать, что сделать? И эти муки были намного сильнее, чем боль от отказа. Парень медленно встал с колена и отвернулся, чтобы скрыть от собеседницы боль, вызванную ее ответом, затем закусил губу, чтобы не позволить слезе скатиться по щеке, и молча вышел на улицу. Вслед ему был слышен тягостный вздох и шепот: "Ах, глупый Генри".

Генри задумчиво брел вдоль улицы, ничего не замечая вокруг. В душу будто вгрызалось несметное количество игл, разрывая ее на части. Каждый вдох и выдох приносил такую боль, что хотелось задержать дыхание и умереть, чтобы больше ни чувствовать, ни желать, просто-напросто умереть. Глаза застилала черная пелена отчаяния и поэтому, когда он наткнулся на кого-то, то совсем не удивился этому, а лишь подавив тягостный вздох, моргнул несколько раз, пытаясь прояснить зрение. Перед ним в темном углу между двумя домами стояла хрупкая девушка с черными вьющимися волосами, белоснежной кожей, с красивыми чертами лица и столь же прекрасной фигурой, укутанной в черный плащ. Генри было все равно, кто перед ним, ему хотелось быстрее оказаться где-то, где никого не будет, чтобы утонуть в своей печали, забыть все на свете и, наконец, избавиться от желания что-то исправить… Он тихо произнес "Простите" и, развернувшись, сделал шаг, чтобы выбраться из переулка, когда крохотная ручка с изящными маленькими, как у куклы, пальчиками схватила его за рукав камзола, а бархатистый и нежный подобно шелку голос произнес:

— Тебе грустно?

Генри удивленно замер, пытаясь прийти в себя и вернуться в реальность. Душевная боль притупилась, стала какой-то ноющей, но зато ее можно было терпеть.

— Простите?

— Тебе грустно?

Глаза незнакомки, казалось, обволакивали сознание юноши, погружая в себя, заглушая волю…

— Да…

— Да? Ты хочешь освободиться от боли?

Еще одно тихое "Да" было ей ответом. Она подошла поближе и, дотронувшись до воротничка его белоснежной рубашки, прикоснулась подушечками пальцев к нежной коже шеи.

— Ты хочешь, чтобы она испытала ту же боль?

Он сглотнул набежавшую слюну и закрыл глаза, чтобы не видеть очей стоящей перед ним искусительницы. Она предлагала ему выход из сложившейся ситуации… возненавидеть ту, которую он любил… ведь это так легко… и все станет так просто и ясно. Любовь вступила в ожесточенную битву с желанием отомстить. Он чувствовал, как эта вражда разрывает на части душу. Когда какая-либо из этих сторон проигрывала, то это отражалось на лице бедного Генри. Незнакомка закусила губу в ожидании ответа, и вот глаза юноши загорелись злым огоньком. Девушка побледнела, ощущая, как драгоценные капли крови вытекают из ее тела. Чтобы утолить свой голод и заживить рану, она с наслаждением впилась в подставленную шею Генри, думая при этом: "Вот еще одна овца пала к моим ногам".

Пожилой мужчина — Роберт, отряхнув серые из грубой ткани штаны, заправил выбившийся подол рубахи и сумрачным взором окинул свое скромное жилище, состоящее всего лишь из двух помещений: комнаты, где жил он с женой и детьми, а также маленькой кухни, которая одновременно являлась и прихожей, и столовой. Все здесь дышало бедностью, но, несмотря на это, дом всегда был прибран и наполнен уютом. Жизнь Роберта проходила в борьбе с бедностью. Ему же хотелось, чтобы дети жили по-другому. Скорее всего, поэтому он решил пойти в солдаты. В эти военные времена им было обещано высокое жалование. К тому же если он умрет при выполнении задания, его семья будет получать посмертную пенсию. И, наконец, страх за жизнь детей и жены хоть немного притупится, если он будет знать, что сможет защитить их от надвигающейся опасности. Ему не хотелось покидать семью, но если он останется, то прекратит уважать себя, разуверится в себе. Он должен! И все же почему так болит сердце, а в каждой тени видится что-то угрожающее? Наверное, он просто-напросто стареет… Стиснув зубы, мужчина постарался отогнать дурные мысли. Как он ни старался собираться тише, чтобы не разбудить спящих, вскоре проснулась жена. Заметив, что муж собирается, женщина тихонько застонала, закрыла глаза и сцепила руки на груди. Что может она сделать, чтобы заставить его остаться с ними, чтобы он не рисковал своей жизнью? Что? Сердце обливалось кровью, но она молчала, потому что знала, что так должно быть и ей не под силу что-то изменить, даже если захочет. Таковы все мужчины… она и полюбила своего мужа именно за это.