Надежда Первухина - Все ведьмы делают это!

— Гиппопотам! — мрачно брякнула я. — Открывай, Авдей, это я, Вика.

Вместо щелканья замка я услышала неожиданное:

— Чем докажешь?

Я опешила:

— Что докажу?

— Понимаешь, тут до тебя звонили и просили незамедлительно себя впустить в дом девять Вик, три Баронета и даже один я сам. Причем «я сам» к себе пришел первым, чем и породил в нашей квартире здоровую подозрительность. К твоему сведению, замок жвачкой дочери залепили, хотя я убеждал их, что такая мера безопасности малоэффективна… Но я отвлекся. Теперь вот приходится производить контрольное тестирование на предмет истинности каждого просящегося в дом существа.

— Белинский, не валяй дурака, а? Я ведь разозлюсь и дверь снесу одним заклятием…

— Первые четыре Вики говорили го же самое.

Мне стало весело.

— Дорогой, а какие вопросы ты придумал для тестов?

— В общем, несложные, но никто из предыдущих визитеров на них правильно не ответил.

— Слушай, дорогой, а может и ты — не ты? Ой, здравствуй, здравствуй, моя шизофрения!

— Нет, я — это я, — твердо ответил из-за двери Авдей. — И такой вопрос мне задавали шестая и восьмая Вики.

Все страннее и страннее.

— Ладно, — зевнула я и присела на коврике с потускневшей надписью «WELCOME!». — Давай, задавай свои вопросы, а то я очень устала и спать хочу.

— Извини, Вик, считай это формальностью, но ты же сама предупреждала, чтобы мы были предельно осторожны…

— Давай, давай, не тяни.

— Ладно. Первый вопрос: на каком плече у меня родинка в форме сердечка?

Я прыснула:

— Нет у тебя никакой родинки, чучело!

— Хорошо. Другие этого не знали. Второй вопрос: в каком году я пошел служить в армию?

— Белинский, стыдись! Ты не служил в армии! Ты отлынивал от исполнения своего патриотического долга! У тебя же по справке — плоскостопие!

Муж стыдливо захихикал.

— Все-то ты знаешь… А какой был номер палаты, когда я лежал в больнице?

— Уточни, с какой именно своей очередной болячкой ты лежал. Если после аварии — то 212, а если ты имеешь в виду свой недавний простатит, то…

— Ладно, верю. Только не ори про мой простатит на всю лестничную клетку!

— Пусти домой, гад!

— Погоди, еще два вопроса осталось.

— Давай!

— Кто мой любимый писатель?

— На данный момент?

— Ну, да…

— Ты сам. В последнее время ты никого не читаешь, а только пишешь и перечитываешь собственные опусы.

— Неправда! Я детям на ночь всегда читаю Достоевского… Чтобы они интеллектуально и духовно развивались!

— Ты бы еще им словарь Ожегова почитал перед сном, Песталоцци! Вы в мое отсутствие совершенно разболтались!

— Не ругайся. Все, последний вопрос: какие на мне сейчас трусы?

На смех у меня уже сил не оставалось. И я просто сказала:

— Нету на тебе никаких трусов. Ты их на ночь снимаешь. Принципиально. А еще у тебя под подушкой лежит плюшевый утенок, без которого ты уснуть не можешь… Размер твоего противогаза называть?

Дверь щелкнула и открылась.

— Ну слава богу, это ты! — Авдей кинулся меня обнимать.

— Еще одно такое шоу, и я тебя урою, как мамонта! — пообещала я, захлопывая за собой дверь и сбрасывая на руки мужа надоевшую шубку. — Я устала, как собака, меня похитили прямо из студии, причем похитил бывший приятель, оказавшийся предателем. Да, еще что из новостей… Моя бесценная тетка задумала меня пытать, но у нее, как всегда, ничего не вышло… Кстати, чем это у нас так воняет по всему дому?!

— Так ведь ты сама велела взять какой-то желтой травы и везде разбросать. Правда, она больше похожа на куриный помет…

Я прошлась по коридору.

— Это и есть куриный помет, Белинский! Я же тебе русским литературным языком сказала: трава! Ну да ладно, теперь это не имеет значения. Одно хорошо: этот наговоренный помет изгнал из дома всех мороков. Дети спят?

— Да.

— Нет!

Марья и Дарья нарисовались в дверном проеме детской и без долгих предисловий кинулись ко мне:

— Вот ты опять была во всяких приключениях, а нас с собой не позвала!..

— Не шумите, бабушку разбудите.

— Уже разбудили. — Мама сонно щурилась от яркого света прихожей. — Что за семейка, никто по ночам не спит. Пойду, чайник поставлю, что ли…

И тут я услышала, как распахнулась балконная дверь!

— Всем в укрытие, то есть в кладовку! — скомандовала я. — Это могут быть враги!

— Вика, не валяй дурака, это я!

В прихожую из гостиной ввалился… Дед Мороз.

— Здравствуй, Дедушка Мороз! — хором выдали мои бесстрашные дети.

— «… Борода из ваты», — про себя добавила я и принялась составлять антидедморозовское заклинание. Но не успела. Потому что Дед Мороз снял белую бороду и роскошную алую шапку, отороченную собольим мехом, и оказался Баронетом.

— Калистратик! — завопила мама.

— Дедушка! — завопили дети.

— Всем стоять! — завопила я. — Пусть тоже доказывает, что он — это он. Где вы были, сударь, 17 января 1795 года?..

— Вы все тут что, белладонны объелись? — сурово обвел взором наше семейство «маг на службе у закона». — А ну рассказывайте, что тут у вас творится!

И тут я поверила, что Баронет — это Баронет. Потому что таким повелительным тоном мог говорить только он. Да и вряд ли кто-то сумеет подделать эти уникальные глаза: один — человеческий, а другой — змеи.

— Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались… — тихо пропела я.

… Куриный помет подмели и выкинули в мусор. Мама зажгла ароматические свечи и расставила их по всей гостиной, чтобы мы могли наслаждаться запахом дерева манго, крепким чаем и обществом друг друга. Даже детей не отправляли спать, хотя была глубокая ночь. Но разве они улягутся после того, как дедушка вручил им подарок: железную дорогу.

Я сидела на коленях у мужа и самозабвенно жевала песочное пирожное.

— Скажите, м-ням, мэтр, где вы пропадали? В каких, так сказать, краях мочили якорек?

— В местах не столь отдаленных, — ответствовал маг.

Мама пролила чай мимо чашки.

— Это где? — тихо спросила она.

— Женская спецколония УЗИ 567-9000, в которой до недавнего времени мотала срок ваша небезызвестная родственница.

— Сия «родственница» тут уже таких дел наворотила…

— Я в курсе, — отчеканил Баронет. — Но мое за дание было другим: ликвидировать незаконное общество оборотней, в которое превратилось все «население» этой колонии. Грязная это работа, господа.

— Вы их уничтожили?

— А что оставалось делать? Это уже были не люди, а крысы, принявшие внешний облик загрызенных ими людей. Там вовсю хозяйничали оккультные японские интервенты.