Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – властелин трех замков

Он замялся, поглядывая на меня испытующе.

– Ну, – подтолкнул я, – что именно?

– Вы оказались в этом неспокойном месте неслучайно. Я не знаю, повторяю, кто вы и как здесь очутились, но вам нечто предстоит. То ли совершить, то ли сделать выбор, то ли сказать свое слово. Я чувствую страшную опасность… и скажу честно, вы не тот человек, которому я доверил бы решать что-то серьезное.

– Спасибо, – ответил я угрюмо.

– Не за что, уж простите…

– Да нет, в самом деле спасибо, – заверил я. – Честно говоря, я сам предпочел бы ничего не решать, не совершать, не делать выбор. Но беда нашей жизни в том, что если сам не сделаешь выбор, его сделают за тебя.

Он выслушал, кивнул. Лицо оставалось строгим, несколько печальным, но глаза как будто ввалились в глубину черепа еще дальше, поблескивают в глазницах уже и не глаза, а мелкие драгоценные камешки. А может, простые стекляшки, я в них не разбираюсь, не мужское это дело.

– Спасибо, – сказал он. – В самом деле спасибо за беседу.

– Не за что, – ответил я несколько смущенно. – Увы, я ничего умного не сказал.

– Думаете?

– Чувствую, – ответил я. – А вот глупостей наговорил.

Он засмеялся.

– Нет, вы говорили не глупости. А теперь не двигайтесь… с моей стороны неучтиво будет позволить вам возвращаться тем же путем.

Мир дрогнул, на мгновение все предметы сдвинулись, и тут же я ощутил под ногами рыхлый песок, огляделся: все спят, даже Ревель, который вроде бы на страже, спят брат Кадфаэль и священник, за спиной у меня полуразвалившаяся скала и вздыбленные корни дуба, горизонт во все стороны чист под звездным небом, никакой башни нет и в помине.

Глава 12

Остаток ночи промелькнул с такой быстротой, что даже Санегерийя не успела побывать в моих объятиях, я услышал голоса, открыл глаза, снова просыпаюсь последним, а все уже у костра, потрескивают сучья и шипят угольки, когда срываются капли с уже багровеющей тушки на вертеле.

Впрочем, я же феодал, белая кость, мне можно. Хотя, с другой стороны, я должен вроде бы личным примером… Или не должен?

Священник встретил меня ясным взором необыкновенно синих глаз, лицо серьезное, худое, с высокими скулами, лицо мыслителя, а те, как известно, в Средневековье находили приют и убежище для мыслительных экспериментов именно в монастырях. А некоторые, вроде Менделя, и не только для мыслительных.

– Я отец Бернардо, – сказал монах кратко. – Мне велено отправиться в земли тибелунгов и возглавить там церковь, оставшуюся от пастыря.

Я поинтересовался:

– А что случилось с тем пастором?

– Умер, – ответил отец Бернардо. Взглянул на меня и добавил: – С него заживо сняли кожу, а потом несколько дней умерщвляли, отнимая кости ног, рук. Наконец сварили в большом котле.

Я содрогнулся:

– Жуткая смерть.

– Мученическая, – ответил священник гордо и, как мне почудилось, с завистью. – Он умер, продолжая воздавать хвалу Господу нашему! И теперь он удостоен вечной жизни…

Я вздохнул, развел руками.

– Надеюсь, отец Бернардо, вы окажетесь покрепче. И дикари разбегутся перед вашим светом, как растаяли эти создания мрака…

Он ответил смиренно:

– Все в руке Господа. Те земли, сэр Ричард, намного опаснее, чем дорога, по которой вы проезжаете. Однако и вам надо быть настороже. Лично вас ждет беда от женщины с зелеными глазами, и еще постарайтесь избегнуть, если удастся, соблазна быстрых побед. Это все, что мне открыто. Но это не значит, что в остальном ваш путь чист. Увы, мне открыт лишь самый краешек мироздания…

– Знания открывают мироздание краешек за краешком, – утешил я и, видя как посуровело лицо священника, поспешил добавить: – А любые знания идут от Господа нашего, хотя его Враг и старается доказать, что это он ведет человечество к знаниям, а Церковь всего лишь к слепой вере.

Священник поколебался, глаза его смотрели на меня исподлобья.

– Сэр Ричард, эти вопросы… слишком сложны. Я должен возглавить церковный приход и очистить округ от нечисти, а у вас дело тоже намного проще, чем ломать голову над очень спорным и опасным для христианина утверждением. Давайте же отправимся каждый своим путем, и пусть каждый из нас выполнит то, что ему предназначено, и пройдет через то, что ему уготовано!

Я склонил голову, он осенил ее крестом, затем благословил остальных. В молчании мы смотрели, как он сел на мула и потрусил на Юг.

Набив желудки поплотнее, мы вскочили в седла и двинулись дальше уже по прямой, как ворона летит, но когда впереди показался Гомельск, прекрасный город, я по совету Клотара взял левее, мы объехали этот рассадник разврата, как называл его отец Бернардо. Возможно, он и не ввел бы всех нас в грех, но явно задержал бы на пару дней, а мы и так уже запаздываем.

Правда, пришлось миновать еще Плянск и Горзиц, хотя Альдер и Ревель принялись роптать, однако здесь и я понимал правоту отца Бернарда: эти чистые души, никогда не покидавшие свои патриархальные округа, могут впасть в серьезное искушение. А дьяволу только дай сунуть в щелочку хотя бы пальчик…

Мы ехали еще несколько часов, за это время повеселевший Клотар дважды показал свое искусство во владении копьем, поражая особо крупных монстров, раз десять отгоняли остриями мечей и копий бродячих троллей и небольшие стаи гоблинов, один раз встретили настоящего великана.

На этот раз Альдер возжелал показать свое мастерство – ему почудилось, что Клотар его чуточку затмил, – обнажил меч и выехал навстречу.

Я рассчитывал, что великан уйдет в сторону, добычи от нас никакой, но справиться с нами непросто, но попался очень уж злобный и раздражительный, взревел, вырвал с корнем дерево и попер на нас, размахивая стволом столетней сосны, как дубиной.

– Тихо! – прикрикнул я. – Мы никогда не догоним Грубера, если будем ввязываться во все мелкие драчки!

– Но, сэр Ричард, – обиженно запротестовал Ревель. – Не удирать же нам…

– Это называется тактическое отступление, – прервал я, – перегруппировка сил, военная хитрость… да мало ли еще сколько терминов! Но я не это имел в виду.

Ревель заметил с тревогой:

– Но он загораживает единственный проход. Если в объезд, то долго. Да и то придется немного проехать по землям сэра Иордана, а он очень ревниво относится к нарушениям его границ.

От рева великана содрогалась земля. Он занес жуткую дубину и уже был в десятке шагов от нас, когда молот ударил его в середину груди.

Великан содрогнулся, как огромное дерево. Постоял и, не сгибая коленей, обрушился навзничь. Земля вздрогнула, великан остался лежать, раскинув огромные узловатые руки. Дубина выкатилась из раскрытой ладони.

Клотар расплылся в довольной улыбке, а Альдер сказал обиженно: