Аттестат зрелости - Сергей Борисович Рюмин
На рубль вышло 20 пирожков. Каждому по 4. Правда, Ленка взяла 2, но её долю захапал Андрюха. 4 пирожка я передал Денису, который подъехал вслед за нами к «тошниловке № 7». Я ему кивнул, мол, сейчас приду, и отошел с одноклассниками ко входу на стадион.
Мишка заметил мою гримасу, поинтересовался:
— Ты чего?
Я отмахнулся. Просто вспомнил, как на этом же месте с месяца четыре назад мы так же лопали пирожки. Только в нашей компании вместо Ленки была Светка. На душе стало тоскливо, в сердце слегка кольнуло. А ведь когда-то Светка обещала мне, что никому меня не отдаст. Я тряхнул головой, чтобы согнать непрошенную слезу.
— Ладно, поедем, — сказал я, вытирая руки сначала об снег, потом об носовой платок. — До завтра.
Мы обменялись рукопожатиями. Ленка с заднего сиденья гордо помахала ребятам ручкой:
— Пока-пока!
— Куда? — спросил Денис.
— Давай сначала в Храпово, Лену отвезем, — предложил я. — Потом ко мне домой. У меня всё равно сейчас никого.
— Поехали!
В результате мы попали ко мне домой аж в четыре часа вместо трёх, как я планировал.
— Лучше б ты за мной не приезжал, — посмеялся я. — Я б быстрее добрался. Да и ты время потерял.
— Да ладно, ерунда, — отмахнулся Денис. — Зато вон тебя до дома довёз, твою одноклассницу подвёз. Кстати, неплохая девочка, и к тебе неровно дышит. Ты с ней как?..
— Теперь никак, — ответил я. Год назад ого-го «как». Зато я ей тогда пофиг был. А сейчас поздно, поезд ушел.
— А ты, смотрю, так мебелью и не обзавелся, — заметил Денис, снимая пальто. — Денег нет?
— Деньги есть, — усмехнулся я. — Времени нет. Да и нормальной мебели нигде сейчас не сыщешь. Дефицит, однако.
— Да ладно? — засмеялся Денис. — А ты Гену просил? Нет? Хочешь, я попрошу.
— Не надо, — ответил я. — На кухню чай пить? Или в зал?
— Пошли, чаем меня угостишь. А то после твоих пирогов изжога.
Мы зашли на кухню. Я поставил чайник на плиту, зажег газ, сел за стол. Денис сел напротив:
— Ну, рассказывай! Где пропадал? Чем занимался? Какие проблемы?
Я помолчал, дождался, пока закипит чайник. Заварил свежий чай из пачки «со слонами», накрыл чайничек полотенцем.
— Да, в принципе, ничего нового, — сказал я. — Учусь. На кладбище вот с тобой съездили, надо бы еще. Да только летом, когда потеплее будет.
Денис словно подобрался.
— Зачем? Опять с духами говорить?
— Ты своему начальству докладывать будешь? — спросил я.
— Обговорим с тобой, что говорить, что нет, — отрезал он.
— Хорошо, — согласился я. — Не с духами, а с душами. Которые остались неупокоенными. Практика мне нужна.
— Ну, нифига себе! — восхитился Денис. — Ты еще и с душами…
— Дэн! — возмутился я. — А как, ты думаешь, я твою душу удержал, чтоб тебя оживить? А?
— Ну, это да, — смутился он. — Что-то я не подумал с этой стороны.
— До этого вылечил одну девочку, — вздохнул я, вспоминая визит в Кутятино. — При этом схватился с местным доктором.
— Что так?
Я разлил чай по бокалам — ему и себе покрепче, полкружки заварки. Подвинул сахарницу.
— Да наскочил он на меня, — усмехнулся я. — Как раз после процедуры. У меня в глазах двоится-троится, голова кругом, ноги не держат. Чай попил, проглотил бутерброд. Только отходить начал. А тут этот старый петух на меня налетел, начал орать: «Что я там сделал? Как?» Я на выход, а он в меня вцепился, не отпускает…
— Ну, он жив?
— А что ему сделается? Уложил я деда спать и бежать…
Устинов засмеялся:
— А ты другой реакции ожидал от врача?
— Я не ожидал столкнуться с врачом, — объяснил я. — А вчера так вообще, практически детство вспомнил. Условно, конечно.
— Не понял?
— Да младший брат нашей учительницы в травматологию БСМП попал, — сказал я. — Прикинь, прямо на моё место. На мою койку! Вчера был там, подлечил его. То-то врачи там удивятся. Впрочем, им не привыкать…
Денис пил чай, качая головой.
— Нарисовался ты, не сотрёшь!
— Да не особо, знаешь, — возразил я. — Все, кому помогал, вряд ли языком болтать будут.
— Ну, да, — кивнул Денис. — Я в курсе твоих умений язык завязывать узлом да и память стирать. А у тебя бутерброда не найдется? — спросил он вдруг. — Что-то есть захотелось.
Я залез в холодильник. Там вроде должен был лежать батон «Любительской». Отрезал кусок, нарезал хлеб, подвинул тарелку к Денису:
— Приятного аппетита!
— Спасибо! Плесни еще чаю, пожалуйста!
Я налил ему еще бокал чаю. Устинов съел бутерброд, выпил полбокала чаю.
— А ты, значит, с душами можешь говорить? Вот если человека убили, можешь с его душой поговорить?
— Могу, — согласился я. — Но есть некоторые условия. Душа рядом с телом находится девять дней после смерти. Даже если человека похоронили, пока девять дней е пройдет, душа будет рядом. Потом — всё. Она уходит на перерождение. Единственное, если душа одержима местью, или другой какой-то идеей, или это душа сильного колдуна, ведьмы или самоубийцы, то она вполне может задержаться. Но это не всегда. Вот на еврейском кладбище, куда мы с тобой ездили, я встретил одну только душу — душу ребенка-девочки. Вот с ней я поговорил. Я говорю, — подытожил я. — Практика нужна. Взял бы да помог мне.
— Как? — спросил Денис. — На кладбище съездить? Запросто. Ты только скажи.
— Не только, — ответил я. — В морг. Мне туда доступа-то нет.
— Думаю, что помогу, — задумчиво сказал он.
— И еще, — попросил я. — Мне нужны права на машину.
Я посмотрел на него. Денис сидел передо мной весьма ошарашенный моей просьбой.
— Ты понимаешь, что права выдают с 18 лет? — спросил он. — Боюсь, что здесь я не помощник.
— Ты ж будешь говорить с генералом? — спросил я. — Рассказывать про нашу встречу, про нашу беседу? Передай ему мою просьбу. Ладно?
— Полковнику, — уточнил Денис. — Начальник
