Лешая - Жанна Лебедева
Миртель поманила Саньку за собой. Фонарь прорезал тьму, осветив пространство под Древом.
— Она там. Смотри…
Санька увидела корни. Черные, толстые, переплетенные сложными косами, выходящие над головой, ныряющие под ноги. Они выглядели мертвыми, если б ни один тонюсенький, как волосок, совсем свежий корешок.
Санька узнала его без труда. По магии.
Росток Древа успел выпустить его вниз.
— Видишь? Вот она.
Миртель поднесла фонарь к камням, вырывая у черноты оцепеневшую девушку, вросшую в корни сгоревшего дерева. От девушки исходило чуть заметное сияние. Ее магические силы были на исходе.
— Листвяна? — позвала Санька и подошла к ней. — Листвяна…
Девушка открыла глаза, бирюзовые с желтым крапом.
— Ты пришла… Какое счастье! Я думала, что не смогу дозваться до тебя.
— Ты дозвалась.
Санька взяла новообретенную сестру за руку и аккуратно вытянула из корневого плена.
— Подожди… — запротестовала Листвяна, но, заметив светящийся корешок нового Древа, успокоилась. — Ты посадила его.
— Да, — подтвердила Санька. — Посадила, убедившись, что ему ничего не угрожает.
— Значит, мама будет жить…
Листвяна указала на мрак под корнями. Новый корешок, как пуповина плода, тянулся туда и пульсировал, прокачивая через себя неведомую магию.
— Что тут произошло, объясни? — потребовала разъяснений Санька. — И почему мы с тобой оказались в разных мирах? И почему встретились?
— Потому что мы сестры. Родные.
— Я уже поняла, но это не ответ.
— Наша мама — древняя дриада. Она умеет ходить по соседним мирам, но при этом тратит огромное количество жизненных сил, которые нужно постоянно восстанавливать. Для этого у мамы было дерево — Древо Жизни. Ее источник силы. Ее подпитка. Почти что ее душа. Однажды, отправившись в земной мир, мама повстречала нашего отца и полюбила его. Когда родились мы, мама почувствовала недомогание и сказала, что ей нужно вернуться в свой мир, чтобы отдохнуть — восстановить силы, соединившись с деревом. Отец не поверил ей, устроил скандал — так она рассказывала. Мама решила бежать с детьми, но пересекать межмирную границу с двумя несформировавшимися девочками — потенциальными колдуньями — чревато последствиями. Мы могли потерять дар или просто погибнуть. Мама понимала это. Она начала готовить нас к переходу постепенно. У меня получалось чуть лучше. Мама нервничала. Силы ее были на исходе. Отец догадался о замышляемом побеге и спрятал тебя. Мама не могла больше ждать, и мы с ней перешли границу вдвоем. Оказавшись тут, она ушла в свое дерево на пару лет. Мысли о тебе не давали ей покоя. После она вернулась в земной мир и познакомилась с твоей мачехой. Упросила привести тебя на встречу. Она надеялась, что ты все-таки сможешь перейти границу миров, но ничего не вышло. Ты заглядывала к нам сюда, а потом тебя выкидывало обратно. Я плакала, а мама говорила, что если потренироваться — все получится. Она снова потратила силы и снова уснула в объятьях Древа. В этот раз надолго. Я выросла, а она так и не проснулась — все лежала в корнях… А потом началась заварушка с лесом, и Древо сожгли. Мама начала угасать. Единственный шанс спасти ей жизнь — посадить новое Древо Жизни, — казался призрачным. И все же я попробовала. Лишь один черенок получилось укоренить. Я обрадовалась. Тут еще и Миртель мириться пришла… Но Лундц Кирбин прислал своих наемников, и они погнались за нами. Пришлось спрятаться в маминой пещере и замуровать вход, чтобы никто из людей Лундца нас не нашел. Я стала питать маму своей магией, чтобы она не погибла без Древа. Сама я по сути не жила. Миртель тоже выживала, как могла. Здесь есть запас еды и родник. — Листвяна пошатнулась от усталости, обняла Саньку худыми руками. — Как же долго я тебя ждала…
— Я не знала, сестренка… Не знала ничего. Но я все время думала про тебя и растила твое Древо, — всхлипнула Санька, гладя сестру по тонким плечам.
— Ты поступила, как истинная лешая, — успокоила ее Листвяна. — Ты молодец. Это славная победа.
Очертания женщины читались в корнях все яснее. Мама оживала, светилась изнутри. Сила питала ее, собирала заново, чтобы помочь возродиться из пепла. Чтобы жить дальше.
Биргер, Альбинка и Мирабелла смотрели на Саньку с края ямы. В глазах мага и дочки светилась гордость.
И любовь.
Санька, и вправду, одержала победу. Над врагами. Над прошлым. Над настоящим. Над собой. Страх перед неизвестностью исчез. Санька ощутила себя непобедимой, обновленной, прочной и мощной, как дерево. И теперь искренне надеялась, что выполнила свою работу хорошо.
Эпилог
Две сестры сидели на берегу озера и смотрели, как играют на берегу только что вылупившиеся птенцы алконоста. Как птица-мать наблюдает за резвящимся выводком, распустив по песку бензиново-радужный хвост.
С запада ветер приносил звон металла и голоса. Работники, присланные лично Королевой, возводили над манцинеллой стеклянный купол оранжереи. Ее Величество сказала, что дерево, способное дать отпор целой армии, не должно погибнуть от зимних морозов. Маги налаживали крепкий защитный полог, чтобы от яда больше никто не пострадал.
Наказали негодяев — и хватит пока.
— А ты еще не поняла? — Листвяна взглянула на Саньку своими крапчатыми глазами. — Оно твое. Так же, как Древо Жизни — мамино. Ты теперь связана с этой твоей манцинеллой. Силой. Духом. Волшебством.
— А ты? — Санька взглянула на сестру удивленно.
— А я еще свое дерево не нашла. И место тоже, — донеслось в ответ.
— А лес? Он ведь…
— Твой. Мне он нравится, правда, но мне, похоже, досталась мамина жажда приключений. Жажда движения и познания. Ты расскажешь мне про земной мир? — Листвяна ковырнула босым пальцем ноги теплый песок.
— Да, — кивнула Санька. — Даже покажу, наверное. Биргер попробует наладить интернет на моем ноуте.
— Что? — Листвяна непонимающе прищурилась.
— Ну… Связь такую специальную, по которой можно картинки передавать в ту железную плоскую штуку. Я же тебе показывала? В общем, мы подумали, раз связь через лешачьи камни между мирами работает, то и… вот…
— Ага. Получится, возможно… В твоем мире много такого волшебно-железного? — спросила Листвяна, довольно щурясь. — Типа той штуки с говорящими картинками и повозки?
— Все такое. В основном. И это не магия. Наука, — пояснила Санька. — Ты точно решила идти?
— Точно.
— Я буду волноваться.
— У меня
