Ольга Романовская - Песочные часы
Тьёрн расспрашивал, где планирую осесть, я честно отвечала, что пока не знаю. Но точно не в Кеваре: не желаю, чтобы меня быстро нашли и в клетке вернули хозяину.
А потом он обронил фразу: «Одной тебе будет тяжело, лучше с кем-то». Мне не нужно было объяснять, что под «кем-то» он имел в виду себя.
Тьёрн… Друг. А как мужчина?
Он симпатичный, нравится мне, поцелуи не вызывают отторжения, даже охотно на них отвечаю. Тогда, когда видела его полуобнажённым, даже хотела — что уж скрывать, было минутное желание. Не грубый, приятный собеседник, любит меня, рискует ради меня карьерой, а то и жизнью, преступая закон…
Попыталась представить себе близость с ним — не получилось. Понятия не имею, как это, должно же быть иначе, чем с хозяином. Только как?
— Иалей, о чём ты задумалась?
А задумалась я о том, как это могло бы быть, чтобы я чувствовала, поэтому невольно смутилась и отвернулась.
— Ни о чём. Наверное, мне пора уходить…
Разумеется, он меня отговорил, тут же придумав оправдание для госпожи.
Тьёрн сел ближе ко мне, коснулся руки, сжал, а потом, поглаживая начал перебирать пальцы. Сделал очередной комплимент, сравнив с каким-то цветком, потом перевернул мою ладонь и поцеловал. Сначала в ямочку, а затем в основание, у самого запястья.
— Ты лицо виноградом немного испачкала, — улыбнулся он, отпустив мою руку.
— Где? — я наобум потянулась за салфеткой.
— Здесь, — маг встал, нагнулся и поцеловал в губы.
Поцелуй оказался долгим, но не ответить на такой было нельзя. Хотя, наверное, не стоило, потому что Тьёрн тотчас же обнял меня, привлекая к себе.
Он целовал так, будто хотел забрать из меня душу.
Мне следовало оттолкнуть его — я не оттолкнула. Нужно было возмутиться — я не возмутилась.
А дальше повторилось то, что уже было — череда поцелуев, которыми он покрывал моё лицо, шею, руки, нежные прикосновения, поглаживания, но без попыток меня раздеть.
— Иалей, скажи, ты бы вышла за меня замуж?
Я сидела у него на коленях, боком к нему, а его дыхание щекотало уши.
Что ответить, я не знала, поэтому предпочла промолчать. Он ведь хочет честного чёткого ответа, а такой я дать не могу.
— Я никогда не думала об этом… А вы бы женились?
— Лей, я никогда бы не стал рисковать ради женщины, которая мне безразлична. А раз я люблю эту женщину, то логично, что хочу связать с ней мою судьбу.
Немного помолчав, он серьёзно добавил:
— Если хочешь уйти, уходи сейчас, потому что я так долго не выдержу. И плевать мне на твоего виконта!
И я действительно собралась уйти, даже встала, только мне не дали. Выдержки Тьёрна хватило лишь на то, чтобы позволить мне выйти на лестницу, где он меня благополучно догнал и подхватил на руки.
Мои возражения были бесцеремонно прерваны поцелуем, против которого я ничего не имела. И не только потому, что он не вызывал отторжения: маг — единственная ниточка, которая связывает меня с осуществлением мечты, поэтому глупо ссорится с ним сейчас, когда её претворение в реальность так близко.
В конце концов, если я почувствую, что не смогу, уйду. Не станет же он насиловать! Точно не станет, он меня любит.
Меня бережно усадили на кровать и продолжили целовать.
Вопреки предположениям, Тьёрн не спешил — видимо, понял, что мне нравятся поцелуи.
Потом он наклонился и, встав на колени, расшнуровал мои полусапожки. Провёл рукой от кончиков пальцев одной из ног до колена и отпустил.
— Скажи только: тебе противно?
Я покачала головой. Я испытывала несколько иные чувства: растерянность, ощущение какой-то неправильности и одновременно внутреннее тепло. Даже не знаю, с чем оно было связано: с магом ли или с его обращением со мной.
Ободрённый, Тьёрн расстегнул моё платье и продолжил ласкать и целовать уже то, что оно скрывало. Потом на миг отстранился, расстегнул и бросил на стул рубашку, окончательно освободил меня от платья и, заодно, нижней юбки и снова приник к моим губам.
Теперь поцелуи стали жёстче, дыхание — чаще, а руки мага то и дело ласкали мои бёдра.
Я не успела опомниться, как очутилась в одном нижнем белье.
Сняв с меня чулки, маг сел, положил мои ноги себе на колени и начал массировать стопы. Я расслабилась, хотя до этого собиралась извиниться и сказать, что не смогу.
Тьёрн снова усадил меня, на этот раз спиной к себе, и начал поглаживать шею и плечи, умело снимая напряжение. Я даже глаза прикрыла. Хорошо, приятно.
А дальше свершилось то, что свершилось. Только что он ещё ласкал меня, ласкал грудь так, как мне понравилось ещё в тот осенний день, заставляя забыть о неправильности и статусе наших отношений, а потом я уже принадлежала ему.
Нет, я говорила, что лучше этого не делать, что не уверена, что ему и мне понравится, что мне пора к сыну, но, видимо, было уже поздно.
Впервые с другим мужчиной.
Да, иначе. Всё иначе, начиная от ласк, до исполнения.
Тьёрн был нетерпелив, ему хотелось сразу, а я привыкла к немного иному. А тут ещё стеснение и вызванный им страх, сковывающий, мешавший мне в полной мере ощутить то, что дарует близость… Тьёрн это заметил, нашёл в себе силы прерваться, снова продолжить ласки.
Вторично было успешнее: маг себя сдерживал, не сделал это внезапно, мягко подводя. Лёжа под ним, я что-то чувствовала. Приятное.
Нет, это не то, что должно быть, но и не ничего. Очень странная вещь, ощущение некого предвкушения, которое никак ни во что не выльется.
Когда Тьёрн закончил, всё так и осталось. Вроде, и неплохо, но чего-то не хватает.
— Не понравилось? — он погладил меня по щеке и поцеловал. — Ещё бы! Ты так волновалась и зажималась, практически ничего мне не позволяла. Давай, перед тем, как ты будешь судить, мы это ещё раз сделаем?
Оставив меня лежать, маг, не зажигая огня, встал и, не одеваясь, вышел. Зачем, я поняла по характерному аромату и едва заметному свечению кристаллов.
А ещё Тьёрн принёс крем с нежным, едва уловимым запахом, который втёр мне в кожу. Начал с безобидных мест, просто растирая, потом начал ласкать, стараясь не повторять прежних ошибок.
В этот раз оказалось лучше, потому что было желание, которое маг умело подогревал. Меня даже начали посещать соображения, что всех араргцев учат так делать — то, о чём постыдишься рассказать даже близкой подруге, но после чего меняются ощущения.
Потом, спеша домой по улицам Гридора домой, я всё никак не могла понять, хотелось ли мне, чтобы мы с Тьёрном снова оказались близки. Но замуж я выйду — супружеский долг не будет вызывать отвращения. Я даже буду получать удовольствие, когда привыкну. Во второй раз же уже совершенно иные ощущения возникли, всё дело в непривычке.
Вечером собиралась принять отданные магом капли, но закрутилась, возясь с детьми, и так устала, что лень было сходить на кухню за водой. Решила принять утром.
Новый день встретил меня лёгкой тошнотой. Температуры не было, зато слегка побаливала грудь. Я даже не смогла покормить Рагнара.
Всё это подозрительно знакомо, но подтвердить или опровергнуть свои страхи я смогу только через два дня.
Капли пить на всякий случай не стала: если я права, то совершу убийство.
Эти дни вылились в томительное ожидание, беспокойство, которое не могли унять привычные дела, даже Рагнар. Увы, оно было не напрасно: я не дождалась. Уповать на то, что задержка временная, не стала — глупо. Мне повезло в первый месяц, а сейчас хозяин взял своё.
Радовало, что тошнота была терпимой и не превращала утро в муку. Ничего, скоро пройдёт.
Знать бы ещё, когда, сколько ему или ей недель, но на этот вопрос мог ответить только врач. А пойти к нему я не могла: тут же доложат норну, и он запрёт меня в четырёх стенах или усилит охрану. И всё, я останусь в Арарге навсегда.
Сейчас беременность абсолютно незаметна для окружающих, передвижениям не мешает, а рвоту я переживу. В конце концов, скажу, что у меня проблемы с желудком.
Теперь осталось придумать, как вынести из дома Рагнара. Видимо, придётся ночью, когда все спят. Через чёрный ход. Надеюсь, сын не проснётся, не заплачет. И меня никто не остановит.
Беременность разрешила дилемму с ритуалом: ни при каких условиях я не пойду на Грань с ребёнком под сердцем. Так я и сказала Тьёрну при следующей нашей встрече. Он понимающе кивнул и в полголоса пробормотал проклятия в адрес хозяина. Потом поинтересовался, собираюсь ли я рожать. Я удивлённо взглянула на него: разве может быть иначе? Он сказал, что может, принялся с жаром доказывать, что я не обязана мучиться, недоедать и недосыпать из-за чьей-то прихоти.
— Зачем, зачем тебе рожать от виконта? От человека, который тебя бил, держал за животное? С него хватит и сына, а остальных детей ты вольна родить от того, кого ты полюбишь. От мужа, а не от хозяина, того, кто будет рядом, будет заботиться о тебе и детях, даст им и тебе свою фамилию и не станет торговать своими дочерьми.
