Флетчер Прэтт - Колодец Единорога

— А что тут понимать, — пожал плечами карренец. — Сажаем людей на корабли, берем на борт штурмовые лестницы, сходни и все, что положено, подходим вплотную к мосту, захватываем его и сжигаем башню… да, и добрая часть моста сгорает тоже, дерева там предостаточно. Ну, а если мы этого не сделаем — тогда, конечно…

— А я тебе говорю, ни хрена не получится, — проворчал Микалегон. — Да они в щепки расколошматят все мои корабли из своих камнеметалок или спалят, пока мы и подойти-то еще не успеем. Я уж молчу про то, что корабли неминуемо сядут на камни, пока мы будем возиться со штурмовыми лестницами и прочим. Ну а хотя бы мы и спалили их башню, подумаешь, важность какая! Валькинги — это вам не расфуфыренные вояки Двенадцатиградья, у тех, точно, сразу бы перышки опустились, а эти ребятки попросту выстроят все заново, такой они народ, уж я-то их знаю. И где мы будем тогда — все то же самое, но только без кораблей? Короче, если наш знаменитый знаток осад ничего более путного не родит, я приказываю — к черту все и поднять паруса. Ну, что тебе еще?..

Эйрар сказал:

— Надо послушать Альсандера.

Эвадне открыла было рот, но Альсандер опередил ее:

— Я полагаю, наш предводитель и государь по сути прав. Этак и проторговаться недолго, расплачиваясь кораблями за осадные башни. Бывает однако, что даже разум отступает перед необходимостью…

— А может быть, — сказал Эйрар, — примирим необходимость и разум? Сдается мне, государь наш уже молвил нечто, указующее этот путь. Что-то о том, что вражеского моста можно достичь с корабля, проникшего между скал…

Микалегон перестал жевать бороду: все внимательно слушали.

— Мы ведь не собираемся захватывать башню, — вслух рассуждал Эйрар. — Значит, нам незачем поднимать туда воинов — только огонь. Значит, можно обойтись всего одним кораблем, оснастив его лестницами, а к концам лестниц привязать горшки с горючим — так, чтобы они подпалили башню, когда корабль подойдет достаточно близко. А если его прежде как следует разогнать, он застрянет намертво, и тогда пусть валькинги сколько угодно стреляют — столкнуть его им уже не удастся.

— Я это сделаю! — воодушевился Микалегон. Более осторожный Плейандер потер острый подбородок, скаля зубы в умственном напряжении, а потом заявил:

— Кажется, это и в самом деле возможно, но требует дополнения: скажем, напасть на мост с лодок… или послать лучников через скалы к остаткам прежнего моста — того, что раньше вел из Ос Эригу на сушу…

Похоже, его весьма впечатлили северные лучники, оттягивавшие тетиву до уха, чего отроду не видали в Каррене.

Голос герцога вновь энергично гремел — Микалегон объяснял своим командирам, кому что следовало делать и как утаить в гавани от чужих глаз избранный для вылазки корабль, пока его будут готовить. Никто не мешал ему уточнять замысел нападения, но внимательный наблюдатель мог бы заметить, что немалая доля идей исходила при этом от карренца Плейандера, вставлявшего время от времени словечко-другое. Так, он посоветовал заменить предложенные Эйраром горшки с горючим ивовыми корзинами:

— Они прогорят, и начинка высыпется наружу.

Самому Эйрару с его копейщиками-рыбаками поручили, пожалуй, наиболее трудное: сидя в небольших лодках, прикрывать корабль-поджигатель, ведь его люди были опытны в обращении с маленькими судами. В замке, правда, не нашлось достаточного количества смолы или другого подходящего горючего, но посланец Короша утешил их:

— Наши люди часто гонят смолу, когда не заняты в рудниках. Присылайте через недельку корабль в Медвежий фиорд…

Этим определилась дата вылазки: недельный срок да еще два дня. А чародей Мелибоэ увел рудокопа к себе и немалое время беседовал с ним, обсуждая магические приемы, которыми валькинги защищали свои обозы, и подыскивая способы их превозмочь.

Эйрару так и не удалось послушать их беседу или даже выяснить, получилось ли вообще что-нибудь. Оставалось лишь сожалеть, ибо это весьма и весьма его интересовало: он не знал заклинаний, с помощью которых в подобном случае удалось бы создать щит сразу для всех. Ничего не поделаешь, у него было полно куда более срочных забот, в частности, разыскать принцессу Аргиру. Но и тут ему суждена была неудача; и не только в этот день, но и на следующий, и еще через три дня: приходилось все время проводить на стене, по которой неустанно били уже несколько катапульт Катинэ, между тем как осадная башня бодро подвигалась все ближе, заодно прикрывая собою строителей моста, трудившихся внизу.

Валькинги сменили глиняные ядра на каменные, и они яростно гремели о внешние бастионы, кроша и окалывая темный камень замковых стен. Появились раненые; на нижней стене одна или две боевые машины были начисто разбиты точным попаданием, а двоих воинов Ос Эригу убило на стене-полумесяце, возводимой внутри. Свист каменного ядра, внезапный удар — и все, и два тела остались лежать внизу, точно смятые куклы…

Герцог Микалегон готов был бросить строительство. Зато Плейандер без устали звал людей на стены, к машинам, не забывая присматривать за оружейниками крепости, ковавшими на внутреннем дворе длинные стальные копья. Острый глаз Эйрара и его искусство лучника оказались куда как полезны, когда их метали из катапульт во все, что только двигалось на растущем мосту. Иногда удавалось попасть даже в бойницы башни, нанося сынам Ласии немалый урон. Однажды, когда валькинги меняли стражу, пущенное копье пригвоздило сразу двоих, как цыплят, надетых на вертел; осажденная крепость приветствовала этот успех торжествующим криком.

Даже волшебник Мелибоэ являлся порою на стены, привлеченный духом непреклонного мужества, почти осязаемо исходившим от карренского Воеводы. Как-то он принес с собою пригоршню крохотных деревянных фигурок, каждая с длинной иглой, вонзенной в нутро. Их метнули через валькинговскую башню на мост:

— Воины графа, всего вероятней, защищены, — пояснил чернокнижник, — а вот рабочие — вряд ли; тем не менее, в этой войне стен каждый строитель важен не менее, чем солдат…

Ночью, когда солнце угасло в морских волнах, в его домике загорелись синие колдовские огни — он творил заклинания для фигурок. Эйрар в тот час возвращался со стены вместе с Поэ Глупцом, чувствуя себя так, словно прошагал десять миль, и полагая, что вовсе не лишне было бы подкрепиться стаканом вина. При виде колдовских огней Поэ осенил себя знаком истинной веры.

— Господин Эйрар, — сказал он, и голос его звучал неуверенно, — давай примем вправо да прибавим-ка шагу, коли не возражаешь; люди говорят, я воин не из последних — во всяком случае, не стыжусь признаться, когда мне до одури страшно!