Роберт Говард - КОНАН: Рожденный битве

— Как ты думаешь, здесь есть ее сородичи?

— Нет. Иначе бы они напали на пиратов, когда те шли через лес. Серая обезьяна невероятно сильна, но осторожна. Потому и не осмелилась броситься на нас в чаще. Видно, ты уж очень ей приглянулась, раз она решилась напасть на открытом месте. Что это?!

Он резко повернулся в ту сторону, откуда они пришли. Ночную тишину разорвал жуткий крик. Он донесся из развалин.

За этим первым воплем последовала безумная какофония: крики, визг, завывания и мучительные стоны. Хотя им сопутствовало лязганье стали, шум скорее наводил на мысль о кровавой бойне, нежели о битве.

Конан застыл на месте. Девушка прижалась к нему и оцепенела, лишившись дара речи от ужаса. Шум нарастал бешеным крещендо. Киммериец повернулся и зашагал к краю плато, где темнели заросли. У Оливии так дрожали ноги, что она не могла идти. Конан обернулся, подхватил ее и понес. Когда девушка снова оказалась в колыбели его могучих рук, ее сердце перестало колотиться так неистово.

Они шли по темному лесу, но густые тени больше не таили ужасов, а серебро лунных лучей не выхватывало из тьмы зловещие силуэты. Сонно щебетали ночные птицы. Вопли избиваемых пиратов затихали позади, расстояние приглушило их до неразличимости. Где-то крикнул попугай: «Йахкулан йок тха, ксуххалла!» По лесу беглецы добрались до самой воды и увидели стоящую на якоре галеру, белый парус тускло сиял под луной. Звезды уже бледнели, предвещая рассвет. 

4

В призрачно-бледном свете зари на берег выбралась горстка перепуганных, упавших духом пиратов в кровавых лохмотьях. Задыхаясь и шатаясь, они шли по мелководью к галере. Грубый оклик с борта судна заставил их остановиться.

На фоне светлеющего неба они увидели Конана-киммерийца, он стоял на носу галеры с мечом в руке. Легкий ветерок трепал его длинные черные волосы.

— Стоять! — приказал он.— Ни шагу дальше, псы! Что вам нужно?

— Пусти нас на корабль! — крикнул волосатый пират, трогая пальцем кровоточащий обрубок уха.— Мы хотим убраться с проклятого острова.

— Первому, кто попытается влезть на галеру, я вышибу мозги,— пообещал Конан.

Пиратов было сорок четыре против одного, но преимущество было на стороне киммерийца. События этой ночи напрочь выбили из морских гиен боевой дух.

— Милостивый Конан, позволь нам подняться на борт,— жалобно заскулил замориец с красным кушаком, в страхе оглядываясь на молчаливый лес.— Нам так досталось от этих черных бестий, мы так устали, пока бежали сюда, что ни один из нас не в силах поднять меч.

— Я не вижу Арата,— сказал Конан.— Где этот червь?

— Мертв, как и остальные! На нас, спящих, напали демоны! Дюжина лучших бойцов так и не проснулись — их растерзали на части. У этих чудовищ горящие глаза, острые клыки и длиннющие когти!

— О да,— вмешался другой пират.— Это были демоны острова, они притворились статуями, чтобы обмануть нас. Иштар! Подумать только, мы устроились на ночлег в самом их логове! Мы не трусы, мы упорно сражались с ними, но разве могут смертные одержать победу над силами тьмы? Когда мы обратились в бегство, демоны, точно шакалы, накинулись на трупы наших товарищей. Но они наверняка бросятся в погоню за нами!

— Да, да! — вскричал тощий шемит.— Конан, заклинаю тебя всеми богами, пусти нас на борт! Пусти добром, или будем драться насмерть! Конечно, мы так измучены, что ты наверняка перебьешь многих, но всех тебе одолеть не удастся.

— Тогда я пробью дыру в днище и потоплю галеру,— угрюмо ответил Конан.

Это обещание вызвало шквал яростных воплей, но львиный рык Конана заставил умолкнуть пиратов.

— Бешеные псы! С какой стати я должен помогать своим врагам? Пустить вас на борт, чтобы вы мне вырезали сердце?

— Нет, нет! — наперебой закричали они.— Мы твои друзья, Конан! Друзья и товарищи! Нам незачем ссориться. Мы ненавидим туранского короля, но не друг друга.

— Ах, вот как? — проворчал Конан.— Значит, я теперь принадлежу к Червонному Братству? Ну, коли так, на меня распространяются его законы. И раз я убил вашего главаря в честном поединке, я капитан этой галеры!

Никто не возражал. Истерзанным, перепуганным пиратам хотелось только одного — как можно быстрее убраться подальше от страшного острова. Конан заметил среди них окровавленного коринфийца.

— Эй, Иванос! — крикнул он.— Ты уже вставал на мою сторону. А сейчас поддержишь меня?

— О да, клянусь Митрой! — Пират был из тех, кто всегда держит нос по ветру.— Конан прав, ребята. Он — наш законный капитан!

Последовали одобрительные возгласы. И хотя морским разбойникам недоставало искренности, их голоса звучали правдоподобно. К этому очень располагало грозное безмолвие леса, в котором, быть может, скрывались чернокожие красноглазые демоны с окровавленными клыками.

— Поклянитесь на мечах,— потребовал Конан.

К нему протянулись рукоятями вперед сорок четыре меча, и сорок четыре голоса произнесли пиратскую клятву верности.

Конан ухмыльнулся и вложил в ножны меч.

— Забирайтесь на борт, мои храбрецы, и хватайтесь за весла.

Он обернулся и заставил подняться на ноги Оливию, которая пряталась за фальшбортом.

— А что будет со мной, капитан? — спросила она.

— Чего бы ты хотела? — Конан внимательно поглядел на нее.

— Идти с тобой, куда бы ни лежал твой путь! — воскликнула она, обвивая белыми руками его бронзовую шею.

Пираты, карабкавшиеся на борт, при виде девушки загомонили от изумления.

— Даже если это путь кровавых сражений? — спросил Конан.— Учти, за кормой этой галеры всегда будет тянуться багровый след.

— Да. Я готова ходить с тобой по любым морям, синим или красным, пылко ответила она.— Ты варвар, а я — изгнанница, отвергнутая своим народом. Мы оба парии, бродяги на этой земле. Возьми меня с собой!

Он рассмеялся и приник к алым губам.

— Я сделаю тебя королевой синего моря! Поднимайте якорь, псы! Клянусь Кромом, мы еще подпалим штаны королю Илдизу!

Сумерки Ксутала

© Перевод М. Семеновой. 

 1

Над пустыней дрожали и перекатывались волны раскаленного воздуха. Конан-киммериец стоял посреди бесплодной равнины, непроизвольно утирая ладонью почерневшие губы. Он принимал убийственный жар солнца с безразличием бронзового изваяния, хотя единственной защитой от палящих лучей ему служила шелковая набедренная повязка, перехваченная тяжелым ремнем с золотой пряжкой. На ремне висели меч и широкий кинжал. Руки и ноги Конана были покрыты едва зажившими ранами.