Дарья Афанасьева - Дом дураков

- Харана, чем не угодил я тебе? Единый, что ты хочешь от меня? Лота, почему ты меня покинула? Морок, чтоб тебя, где ты шляешься?!

Прочтя эту незамысловатую молитву, я крутнулся на льду, перевернулся на живот и, пригибаясь, побежал в самое безопасное место на площади - к крыльцу храма. Разбираться, с какой стороны стояли свои, а с какой чужие, было некогда, да и не безопасно.

Низкие широкие ступени оказались залиты бурым липким месивом - кровью пополам с кусками плоти. Дальше, по обе стороны распахнутых ворот, были навалены груды плохо очищенных костей. Все это издавало неповторимый смрад. Во время зимовки в Темгорале я обходил это место стороной, и, как оказалось, не совсем верно оценивал масштабы храма. Издали он казался значительно меньше. Теперь же, прикидывая высоту костяного завала, я понял, почему в городе было так тихо. Оскользнувшись на верхней площадке, я вляпался рукой в кусок чьего-то легкого, брезгливо вытер ладонь о колено и оглянулся. Внизу уже не стреляли. И не дрались. Не было больше двух сторон. Единая толпа стояла внизу. Все они, заполнившие площадь от края до края, смотрели на меня.

- Теккерем! - тысячи рук взметнулись вверх в приветственном салюте. - Теккерем! Теккерем!

Я попятился назад, в темноту храма. Чтобы не скрывалось там, за баррикадами костей, оно пугало меня куда меньше, чем восторг на этих безумных лицах.

Обычно порог храма - явление не метафорическое, а вполне материальное. Его делают заметным, вытачивают из особого сорта дерева, освящают. Он - часть защитного контура храма. Но здесь такого не было.

По спине побежали мурашки, как бывает при переходе по грани теней. Меня вынесло в какое-то совершенно иное место. Стрельчатые окна, затянутые невесомыми витражами, фальш-колонны, увитые столь искусной резьбой, что и в паре шагов не отличить камень от живого цветка. Я моргнул несколько раз, приводя мысли в порядок. Если бы не черный алтарь в центре зала, я бы точно не узнал Храм Всех Богов в Некрополе. Зал был вычищен, буквально вылизан до блеска. И к черному алтарю был подсоединен еще один, по виду - из янтаря.

У подножия алтаря валялась груда тряпья, в которой я скорее угадал, чем узнал Приалая. Я подошел и опустился перед ним на колени. Некромант уже не дышал. Я прислушался к тишине храма. Что бы здесь не происходило, я был тому единственным свидетелем. Теперь все мое внимание было занято новым алтарем.

Это был огромный кусок янтаря. Он окаменел не в одночасье - смола наносилась слой за слоем, и на каждом вырезался новый узор. Это была одна из самых удивительных скрижалей, какие мне только доводилось видеть. Моих познаний не хватало, чтобы оценить весь узор, но передо мной был, очевидно, ключ или, точнее, отмычка. Теперь стало понятно, зачем Единому было столько сил: даже с учетом полувека жертвоприношений и практически полностью уничтоженной страны, залитой кровью площади, заваленного костями крыльца храма и черного алтаря, веками впитывавшего силы Некрополя, энергии едва хватало на заполнение всех этих каракуль. Под рукой камень едва заметно пульсировал.

Камень не светился, не дрожал - он дышал. Я прислушался: вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох... Все чаще. Это было дыхание боли, страха, мучений. Было видно, что янтарь постепенно темнеет. Камень выгорал изнутри, слой за слоем активируя узоры. Такая штука называется бомбой с часовым механизмом. Я попытался разобрать хотя бы верхний слой, но сооружение было слишком сложным. Оставалось только бессильно наблюдать. Понимая всю бессмысленность своих действий, я отошел на почтительное расстояние и зажмурился.

Так я стоял минуту, потом другую... Ничего не происходило. Когда я наконец решился открыть глаза, алтарь уже полностью выгорел. От тишины звенело в ушах.

"Здравствуй."

На миг мне показалось, что моя голова лопнула от удара о колонну, рядом с которой я стоял.

Ментальное общение было не в ходу среди магов, поскольку сильно способствовало развитию воспаления мозга, о котором я уже упоминал.

"Здравствуй, Лар."

У меня подкосились ноги. Боль в голове стала нестерпимой, носом пошла кровь, а настойчивый голос не желал завершать эту пытку.

"Ты слышишь меня, Лар?"

Будто не заметно!

- Прекрати! - Я уперся спиной в колонну и сквозь слезы наконец разглядел обладательницу голоса. - Хватит, Лилиум, это тело не приспособлено для подобного общения.

- Хорошо, но неужели ты не мог подобрать что-то получше, братик?

Она приблизилась. Это существо с трудом поддавалось словесному описанию. На протяжении многих тысяч лет мои сородичи предпочитали селиться в телах рукару. Множество слоев плоти, настолько тонких и прозрачных, что казались преломлением света в каплях воды, и такое же количество слоев ауры, столь мощной, что ее можно было разглядеть, не напрягая восприятия. Все это было переплетено жгутиками нервов, ощупывавших пространство вокруг. Под всем этим пульсировали два ярких источника света - Лилиум носила ребенка. Рукару могли видеть запах, слышать цвет, ощущать вкус звука. И еще два чувства вовсе не доступных человеку. Мгновенный укол ностальгии заставил меня сосредоточиться и перевести сбившееся дыхание.

- Меня вполне устраивает мое тело, сестричка. Какими судьбами в наших краях?

- Я решила проведать тебя, но установленный тобой полог был так крепок... Пришлось искать обходные пути. К счастью, это существо... - она повела жгутиками в сторону распростертого у алтаря тела. - Это существо так жаждало пробить полог с этой стороны, что мне удалось проникнуть в его сознание и подчинить своей воле. Я показала ему, как пробить брешь в пологе и велела доставить тебя к этой бреши.

- Так вот к чему вся эта канитель...

Что ж, Приалаю оставалось только посочувствовать. Два божества в одной голове - у кого угодно мозг закипит. Стала понятной и явная непоследовательность в его действиях. Он путался в собственных мыслях, будучи не в состоянии отделить их от чужих.

- Так чего ты все-таки от меня хочешь?

- Забрать тебя домой. Твое заключение завершено, ты можешь вернуться к семье.

Я предпочел промолчать. Впрочем, она подобралась уже достаточно близко, чтобы жгутики касались моего лица и теперь, несомненно, читала меня, как открытую книгу.

- Несчастный, как ты покалечен. - Я ощутил, как бегут по коже мурашки, расслабляя мышцы, заставляя медленнее биться сердце. - Мы не хотели бросить тебя здесь.

- Но бросили, - пробормотал я, борясь с накатывающей слабостью. - Бросили умирать. Вы знали, что здесь мне не найти нового носителя, когда состарится прежний. Вы бежали от чумы, оставив умирать этот несчастный, изуродованный вами мир и меня вместе с ним.