Philo - Яблоня

Гермиона пожирала Рона глазами, будто видела в последний раз. Запоминала его фигуру, длинные ноги, узкие бедра и талию, широкие плечи. Изумительные густые волосы. Родное лицо. Девушка покачала головой и тихо сказала:

— Мне кажется, нам обоим нужно набраться храбрости, чтобы покончить с этим.

— Навсегда? — выдавил Рон.

— Я не отказалась бы от твоей дружбы, — отозвалась Гермиона. — Ведь у нас получится, правда? После стольких лет?

— Обязательно, — кивнул Рон. На глаза снова наворачивались слезы. Юноша выпрямился и робко спросил: — Я пойду?

Гермиона кивнула, и Рон ретировался.

Девушка осталась одна, престранно себя чувствуя. В голове было пусто, словно мысли о Роне занимали все место и исчезли вместе с ним.

Еще утром она была чьей-то возлюбленной. Теперь же остался лишь старый добрый книжный червь, Гермиона Грейнджер.

Как быстро все изменилось!

Разве это возможно? Она даже не закатила истерику и ничего не разбила. Никак не отметила момент, когда перестала быть собой…

Драко развалился в одном из кресел слизеринской гостиной, у самого камина. Отмечали восемнадцатилетие Грега Гойла; его отец прислал ящик магического пива, а мать — именинный торт и бездонный короб прочих яств. Каждый уже успел заглянуть туда, и теперь подкрепившиеся ребята весело болтали и смеялись. Подошел Снейп, кратко поздравил Гойла и предупредил, что пить разрешает только семикурсникам. Для остальных домовой эльф притащил безалкогольные напитки. Декан, как водится в последний год обучения, преподнес Гойлу небольшой подарок — такие никогда не открывались при свидетелях, и Драко ощутил укол любопытства.

Когда Снейп пришел, юноша немного успокоился. На первый взгляд декан выглядел обыкновенно, но Драко знал Северуса лучше других и видел, как скованно тот двигается. Неужели зельевару сделали выговор за то, что на уроке с Поттером случилось несчастье? Или за то, что Снейп раздел Гарри перед одноклассниками? Глупо: Северус поступил так, как следовало, избавив пострадавшего от тлеющей одежды, и сразу же возвел барьер… разве директор этого не понимает? Никто еще не умирал от смущения, а вот ядовитое зелье может убить быстро.

Драко очень хотелось спросить Северуса, в порядке ли Поттер, но выказать участие в судьбе гриффиндорского героя здесь, перед слизеринцами, было бы безумием.

Снейп оставался недолго, но ничего другого от него и не ожидали.

Юноша осмотрелся. Малышей скоро разгонят по спальням; тогда-то и начнется настоящая вечеринка. Он уже чуял эту переходную стадию — затишье после еды и питья, когда алкоголь помогает расслабиться. Скоро все будут танцевать, целоваться и так далее. Снейп на диво легко относился к предприятиям подобного рода. На шестом году учебы под руководством декана каждый слизеринец научился варить опохмелин и противозачаточное зелье: Снейп не допустил бы, чтобы кто-нибудь опозорил его факультет, появившись перед школой пьяным. Насчет половой активности разговор тоже был коротким: декан признавал, что ученики спят друг с другом, и обрисовал результаты такого поведения, влияние секса — положительное и отрицательное — на силу подрастающего мага и его положение в обществе (если выяснится, что ожидается ребенок, от которого непросто отказаться при наличии чар, способных определить отца), а также последствия для обоих родителей, начиная от вынужденного брака и заканчивая изгнанием — в зависимости от семейных традиций.

Драко не переставал удивляться поведению Снейпа со слизеринцами. Как он может заботиться о них, зная, что вскоре ребята покинут школу и примут темную метку? Станут его врагами? Большинство учеников — из семей подревнее — знали, что Снейп был Пожирателем смерти и избежал Азкабана после падения Волдеморта. Это ни в коем случае не вменялось зельевару в вину и рассказывалось поколениями слизеринцев как легенда о небывалой удаче. Хотя Темного лорда никогда не обсуждали в открытую из осторожности, впитанной с молоком матери, ученики по-прежнему считали зельевара Пожирателем: ведь Снейп дружен с отцом Драко, Эйвери и Руквудом.

А декан все это время шпионил за ними.

Драко был восхищен. Какая отвага! И ведь Снейп сам выбрал свою судьбу, не подозревая, что на их стороне есть волхв… кстати, по душе ли зельевару такая новость? Каково это — узнать, что во главе твоего войска стоит волхв, и тут же выяснить, что он — человек, которого ты презираешь и ненавидишь почти семь лет?

Мерлин… несладко, наверное, Снейпу. Неважные карты выдала ему судьба.

И все-таки Поттер решил его учить. Разглядел скрытую в нем силу и вытащил ее на поверхность. Чертов гриффиндорец!

Неожиданно Панси уселась на колени юноше и провела рукой по его груди.

— Драко! Ты где витаешь? Потанцуй со мной! — прижавшись к нему, она ткнулась маленькой грудью юноше в ребра и промурлыкала: — Горизонтально, вертикально — мне без разницы.

Драко с трудом сдержался, чтобы не спихнуть ее. Ему претила грубость. В свое время он действительно воспользовался щедростью Панси — на четвертом году обучения, когда был еще опрометчивым и неприхотливым. Тогда кто угодно казался хорошим выбором. Теперь же легкий запах ее пота, прикосновения рук к его шее и попытки нырнуть под подбородок юноши вызывали у Драко лишь отвращение.

— Панси. Отвянь, — рыкнул он.

Ничуть не огорчившись, девица потерлась бедром о пах Драко и скользнула на пол.

— Ну и скукотища с тобой теперь, Малфой, — язвительно протянула она и отправилась на поиски другой жертвы. Ей оказался Эб Фрейзер, шестикурсник. Ровесников Панси больше не интересовала. С ней побывал каждый, даже Крэбб и Гойл — эти все делали вместе. „Попробовать разок“, как выразился впоследствии Гойл, прежде чем объявить, что находит женщин скучными, прямо как Панси — Малфоя. Грег и Винс, самые накачанные драчуны в школе, прекрасно обходились обществом друг друга. Стоило бросить на их массивные габариты один взгляд, и становилось ясно: возражать никто не будет.

Надо сказать, их не слишком любили. Близкие отношения этой пары многим позволили вздохнуть от облегчения. Девочки не хотели волноваться о том, что Винс или Грег позовут их на свидание или, что еще хуже, попросят их руки. Отцы ребят верно служили Темному лорду, и многие с радостью отдали бы своих дочерей в семью Гойлов или Крэббов.

Драко даже гордился парнями. Они никогда не целовались на людях, и сам Малфой узнал об их отношениях случайно. Ребята были друзьями с раннего детства, и когда Крэббу в первый год обучения снились кошмары, Гойл, ко всеобщей радости, взял на себя заботу о нем. Остальные скоро привыкли видеть Гойла в постели Крэбба по утрам. Только к третьему году учебы, когда звуки, доносящиеся из-под полога, перестали напоминать о кошмарах и превратились в нечто гораздо более знакомое, Драко и Забини изумленно переглянулись и, пожав плечами, научили сокурсников заглушающим чарам.