Флоринда Доннер - Жизнь-в-сновидении

— Если ты хочешь черпать силу из мира магов, ты больше не можешь работать, имея это в голове. Скрытые цели неприемлемы в нашем магическом мире. Если хочешь стать аспирантом, значит должна вести себя как воин, а не как женщина, которую научили всем угождать. Даже когда тебе смертельно плохо, ты все равно стараешься угодить. А когда ты пишешь, тебя ведь этому не учили, значит, ты можешь принять настроение воина.

— Что ты называешь настроением воина? Мне что же, с профессорами воевать?

— Не с профессорами, а с собой. За каждый миллиметр. И делать это настолько искусно и умно, чтобы никто и не догадывался о твоей борьбе.

Я не совсем поняла, что он имеет в виду, да и не хотела понимать. Воспользовавшись паузой, я спросила, откуда он знает столько об антропологии, истории и философии.

Улыбнувшись, он покачал головой.

— А ты что, не заметила? — и сам ответил на вопрос. — Я собрал эти мысли из ниоткуда. Я просто разбросал свои энергетические волокна и подцепил их, как рыбак ловит рыбу, из необъятного океана мыслей и идей.— И он развел руками, обнимая все пространство вокруг себя.

— Исидоро Балтасар говорил мне: для того, чтобы собирать мысли, нужно уметь распознать, какие именно могут быть полезны. Поэтому ты, должно быть, изучал историю, философию и антропологию.

— Может, когда-то и изучал, — неопределенно произнес он, в задумчивости почесывая затылок. — Наверное.

— Просто должен был, — назидательно произнесла я, будто совершила открытие.

Глубоко вздохнув, он снова откинулся на изгородь и закрыл глаза.

— И почему ты хочешь всегда быть права? — спросила Нелида.

Это прозвучало так неожиданно, что я уставилась на нее, открыв рот. В уголках ее губ притаилась озорная затаенная улыбка. Она показала мне на мой открытый рот. Меня так поглотила речь смотрителя о реферате, что я напрочь забыла о присутствии Нелиды, хотя она и сидела напротив меня. Или не сидела? Мысль о том, что она могла незаметно уйти и вернуться, меня испугала.

— Не думай об этом, — тихо сказала Нелида, словно я кричала от страха. — Мы обычно приходим и уходим так, что нас никто не замечает.

Ее тон сглаживал леденящее впечатление от ее слов. Переводя взгляд с одного из них на другого, я думала, действительно ли они незаметно исчезнут прямо у меня на глазах. Потянувшись как кошка, я легла на соломенную циновку на спину, медленно подвинув ногу к подолу платья Нелиды, опускавшемуся до земли, а моя рука двинулась к одежде смотрителя. Он, должно быть, почувствовал, что его тронули за рукав, потому что резко сел и уставился на меня. Я закрыла глаза, но продолжала смотреть на них сквозь ресницы. Они сидели, не шелохнувшись. В их прямых позах не было ни следа усталости, а у меня слипались глаза.

Налетел прохладный ветерок, наполненный ароматом эвкалипта. Вереницы разноцветных облаков бежали по небу. Глубокое и прозрачное, оно медленно растворялось и таяло так незаметно, что невозможно было различить, где облака и где небо, где день и где ночь.

Положив ногу на кайму платья Нелиды и вцепившись в рукав смотрителя, точно от этого зависела жизнь, я уснула. Показалось, что прошло лишь мгновенье, как чья-то рука прикоснулась к лицу.

— Флоринда? —- прошептала я, инстинктивно чувствуя, что рядом сидит другая женщина. Она говорила что-то очень тихо. Было ощущение, что она говорила уже давно, и я проснулась, чтобы это услышать.

Я попыталась сесть. Легким, но твердым прикосновением к плечу она остановила меня. Маленький огонек мерцал где-то в темноте, проливая бледный дрожащий свет на ее лицо. Это делало ее похожей на привидение. Казалось, она увеличивается в размерах, приближаясь ко мне. Ее глаза казались больше от этого приводящего в замешательство взгляда. Ее словно подведенные черным брови хмурились.

— Нелида! — вздохнула я с облегчением.

Едва улыбнувшись, она кивнула. Я хотела спросить ее о смотрителе и о реферате, но она приложила свои пальцы к моим губам и продолжала что-то нашептывать. Звуки становились тише и тише. Казалось, они доносятся издалека, и наконец они исчезли совсем.

Нелида встала и жестом пригласила сделать то же самое. Я встала и увидела, что мы не во дворе, а в одной из спален, выходящих в коридор.

— А где же моя работа? — спросила я, беспокоясь, что ветер мог расшвырять страницы по двору. Мысль о том, что мне придется начинать все с самого начала, привела меня в трепет.

Нелида по-королевски кивнула, чтобы я следовала за ней. Она была гораздо выше меня и очень походила на Флоринду. Если бы не ее хрупкость, я бы ни за что не смогла их различать. Сейчас она казалась незавершенной копией Флоринды — такой, скорее всего, та была в юности. В Нелиде было что-то воздушное, хрупкое, обаятельное. Мы часто шутили с Исидоро Балтасаром, что будь я мужчиной я, потеряла бы из-за нее голову. Он остроумно замечал, — в шутку, конечно, — что потому-то она со мной почти не разговаривает.

Мы направились к моей комнате. Рядом с собой я слышала шаги. Это не Нелида, подумала я, потому что она шла так тихо, что, казалось, не касалась земли. Нелепая идея, что слышны мои собственные шаги, заставила меня идти на цыпочках, как кошка. Тем не менее я продолжала слышать шаги. Чьи-то ноги двигались как мои, тихим эхом отдаваясь на плиточном полу. Я несколько раз оборачивалась, но, конечно же, никто не шел за мной. В надежде развеять страх я громко хихикнула.

Нелида внезапно повернулась. Я думала, она одернет меня, но она тоже начала смеяться. Она обняла меня за плечи. Ее прикосновение было не слишком теплым или нежным. Но мне было все равно. Она мне нравилась, а ее прикосновение успокаивало меня. Продолжая смеяться, в окружении звуков шагов, мы вошли ко мне в комнату.

Стены странно светились, как будто через все четыре двери в комнату сочился туман, ее невозможно было рассмотреть. Туман изменил форму комнаты, придав ей странные очертания. Как я ни моргала и ни прищуривалась, я разглядела только стол, за которым писала последние три дня. Я подошла ближе. К своей радости, я увидела бумаги, сложенные в аккуратную стопку. Рядом лежали все мои карандаши: они были хорошо наточены.

— Нелида! — взволнованно воскликнула я, поворачиваясь. Но ее уже не было. Туман сгущался. Он плотнее окутывал меня с каждым вздохом. Он проникал в меня, наполняя глубоким, волнующим чувством легкости и ясности. Направляемая из невидимого источника, я села за стол и разложила перед собой страницы. Прямо перед глазами возникла вся структура реферата, наложенная на мои первые наброски, точно двойная экспозиция на фотопленке.

В восхищении я увлеклась искусным развитием темы. Как будто подчиняясь невидимой руке того, кто писал и думал, абзацы начали менять свои места, выстраиваясь в новом порядке. Все это было так прекрасно и просто, что от радости я засмеялась.