Наталья Колесова - Карты судьбы

– Ашу-ур…

Не успел я и слова сказать, как она упала рядом с кроватью на колени, целуя мой разукрашенный шрамами живот. Мгновение я глядел на ее склоненный затылок, рассыпавшиеся по постели волосы. Потом, стремительно трезвея, резко, грубо оттолкнул ее голову.

Габриэлла качнулась, но не упала, обхватив меня сильными руками. Вскинула затуманенные молящие глаза.

– О, Ашур, как я тосковала по тебе! Любимый мой!

Я смотрел на нее, не веря своим ушам, потом наклонился, жадно отыскивая ее горячие губы.

Она с легким вздохом повернулась ко мне, прижавшись упругой мягкой грудью. Пальцы медленно скользили по моей коже.

– Ты изменился… – тихо сказала Габриэлла. Я улыбнулся в темноте.

– Постарел?

– Нет. Ты стал нежным. Раньше ты умел только брать. И мне это нравилось.

– Скажи… – спросил я, помолчав. – И давно мы?…

– Давно. Хотя сначала я колебалась между тобой и Ас-муром. Как ни странно, выбрала тебя.

От ее шепота по телу пробежали мурашки.

– Действительно, странно…

– Бедный мой, – сказала Габриэлла. – Как ты настрадался…

И вновь я ощутил ее загоревшееся тело, ставшее на мгновение единственным, ослепительным, пьянящим…

Это пришло ко мне ночью – так ясно и четко, что я мгновенно проснулся. Приподнялся на локте, вглядываясь в почти неслышно спящую Габриэллу.

Я никогда не знал этой женщины.

Никогда не знал ее. Никогда не спал с ней. Никогда не любил ее.

Эти дни были днями сумасшествия. Габриэлла была щедра и высокомерна, вспыльчива и холодна, ненасытна и изобретательна: она не могла наскучить, а ее великолепное тело – пресытить. Я совсем перестал следить за течением времени. Я перестал думать о будущем, о Королевском совете. Вообще перестал думать.

Понемногу Габриэлла рассказывала мне о прошлом, но хотя то, что я узнавал, было невероятным и, наверно, чудовищным, я и это воспринимал как данность, как какие-то исторические факты, которые происходили со мной, но теперь меня совершенно не касались.

Мы с Габриэллой были в заговоре против короля и, соответственно, против всей нашей семьи. И обладая дьявольским честолюбием, безрассудством и расчетливостью, в конечном счете стали виновниками смерти нашего брата. Габриэлла вступила в сговор с воинственным северным народом, уже давно косо поглядывающим на укрепляющийся Элджеберт, и подала мысль навести подозрение на Ганелону – через меня, которому Асмур слепо доверял. Мы же задумали и убийство короля во время одного из боев, хотя вовсе не наша заслуга, что оно произошло на самом деле.

От нее же я впервые услышал о знаменитой Королевской Шкатулке. Когда ребенку королевской крови исполнялся год, его относят в семейное святилище. Камень, который брал в руки ребенок, считался его талисманом и сопровождал хозяина всю его жизнь, даруя ему колдовские способности – ими была знаменита вся королевская семья. Я же, утратив свой талисман – бриллиант, – стал обыкновенным человеком, может, чуть сильнее, выносливее и умнее.

Хотя с последним можно было и поспорить.

Габриэлла влетела, разъяренная, как пантера, и оттого еще более красивая.

– Опять эта ведьма здесь, у Альберта!

– Кто? – сонно спросил я, отрывая голову от подушки.

– Да эта ведьма из Элджертона!

Услышав знакомое название, я сел. Слабость, мягкая слабость растекалась по мышцам.

– Что за ведьма?

– Отродье Ганелоны! Элджгеберта! – Габриэлла выругалась. Мне еще не приходилось видеть ее в такой ярости.

– Какая Элджгеберта? – тупо спросил я.

– Черт побери! – крикнула Габриэлла, блистая яростными прекрасными глазами. – Что ты спрашиваешь? Ведь ты же жил у нее в замке!

Я вставал, и Габриэлла глядела на меня, поднимая глаза. Наверное, с моим лицом что-то произошло, потому что она вдруг забеспокоилась.

– Я знаю, ты благодарен ей за приют, но она – наш заклятый враг. И… но ты что, спал с ней?

Я растерянно поглядел на нее и снова опустился на кровать.

– Почему ты решила, что Элджи… Элджгеберта – враг?

– Подумай, милый, – она наклонилась надо мной, говоря терпеливо-убеждающе, как непонятливому ребенку, – ведь это мы обвинили ее мать! Тем самым мы убили сразу двух зайцев – убрали Ганелону и нейтрализовали Альберта. Ах, если бы я тогда знала, что за отродье она вырастила!

– Мы…

Габриэлла заглянула мне в глаза и прижала мою голову к своей груди – но и там, в тепле ее роскошного тела, я сжимался от стыда, злобы и досады… Как я дал себя так провести, ведь все просто лежало на поверхности – все, все, все, вплоть до второго имени. Габи…

А Габриэлла все шептала, шептала успокаивающе, перебирая мои волосы:

– Не нужно, не нужно, не нужно тебе встречаться с ней… Они хотят отнять тебя у меня, любимый, но мы с ними справимся…

Я освободился, обнимая ее за талию.

– Но что она может сделать?

– Она ведьма! Ведьма! Она многое переняла у своей матери и многому научится в будущем, если ее не остановить… А если она узнает, кто оговорил Ганелону…

– Я все не могу понять, почему Асмур нам поверил.

– Этот простофиля ходил к Вещему Ворону и тот наплел ему что-то про предательство…

– Асмур тоже ходил к Ворону?

– Почему – тоже?

– Потому что и я там был. Ворон сказал мне – много лет назад.

– Да? – Ганелона, казалось, удивилась. – Ты не говорил мне об этом. А теперь – спи. Я справлюсь с ними сама. Выздоравливай, набирайся сил, они тебе скоро понадобятся…

– Я хочу помочь, – пробормотал я. Изумрудные глаза Габриэллы приблизились к моим. Она поцеловала меня. Как всегда, это длилось вечно и, как всегда, слишком мало…

Я в изнеможении откинулся на подушки. Во рту пересохло, и я осушил полный бокал вина. Сладкая истома-дрема вновь наползала на меня, нашептывая голосом Габриэллы: спи… отдыхай… не думай, не думай… все сделаю за тебя… не думай… не встречайся…

И я вдруг резко сел – так резко, что в голове зашумело. Про предательство друзей… но ведь и мне Ворон предсказывал то же самое. «Кто больше всех верит, тот больше и обманется». Пока получилось, что обманулся один Асмур, а я… я только обманул… или это все-таки произошло?…

Я застонал и прижал кулаки к вискам. Что-то не так было с моей головой – она не в состоянии была думать ясно, как раньше… не думай, не думай…

Комната качнулась у меня перед глазами. Двери оказались неожиданно далеко – они словно расплывались и таяли. Спать… как хорошо было бы сейчас прилечь отдохнуть…

совсем ненадолго… Я вытолкнул в коридор непослушное тело и съехал по стене вниз…

Жар опалил кожу лица – я замычал, невольно отодвигаясь и заслоняя глаза от яркого света. Факел держали так близко, что горячая смола обожгла мои пальцы.