Людмила Астахова - Теперь или никогда

– Преподобный, очнитесь! Да проснитесь же! – осторожно тряс его за ворот храмовый страж. – Плохо дело у нас, преподобный. Ролфи высадились десантом и окружили Левенез.

Тив в один присест выдул здоровенную кружку воды и только тогда, когда успокоилось опаленное нутро, смог ответить что-то внятное:

– Какие еще ролфи?

– Настоящие, под знаменем бегущего волка, с пушками.

«Так вот почему тянул время заместитель Эска на фрегате», – догадался эсмонд.

А они с Херевардом еще гадали, отчего вдруг «Меллинтан» сначала умчалась за горизонт на несколько часов, а потом вернулась. Высмотрели подходящую шхуну, задержали и отправили за подмогой. Досадно. «Можно было, по идее, и самим догадаться».

– Как себя чувствует Благословенный?

– По-прежнему. Лежит без сознания, а целители ничего утешительного не говорят.

Еще бы они сумели утешить! До Хереварда теперь и сам Предвечный не докричится. Даже если бы захотел. Предвечный, ну что же ты? Безмолвствуешь?

Конечно, Мэриот не сразу осознал, что столкнулся не с кем-нибудь, а с самой Меллинтан, но когда понял… Впервые с тех пор, как в Синтафе началась смута, эсмонд задумался над тем, что все это значит, не с точки зрения раздела власти и земель, а в божественном плане. Что, если Аластар Эск и его сообщники не обыкновенные сепаратисты, ревизионисты и мятежники? Вдруг за ними стоит… страшно даже помыслить, не то чтобы вымолвить, но вдруг за ними стоит сама Меллинтан?

– Который час? – спросил Мэриот, встрепенувшись.

– Половина первого.

– Ночи?

Страж смутился.

– Дня. Вы почти сутки…

– Что?!!

До истечения срока ультиматума осталось четверть часа, город окружен, пушки эскизарского фрегата нацелены на Левенез, а Херевард Оро душой пребывает в мире отвергнутой богини, погруженном в вечный мрак. И еще неведомо, сумеет ли он одолеть Эска. В прошлый раз тот сразу бросился бежать, пытаясь спастись в собственных видениях, но это случилось двести лет назад. Неужели Херевард настолько его презирал, что решил идти проторенным старым путем? Право, это же глупо! Все люди меняются, сколько бы лет они ни жили под тремя лунами, но каждый день делает их иными. Каждый день словно молотом бьет по наковальне бытия, делая человека сильнее или тоньше, острее или тверже, рельефнее или глаже. Этого ли не знать Благословенному Святому, одолевшему целое тысячелетие?

– Посылайте семафорщика на набережную, пусть сообщат на фрегат, что мы готовы отдать Эска.

Тив Мэриот глянул на сотрясающееся в мелких конвульсиях полунагое тело. Пусть забирают эту падаль. Херевард все равно победит.

В этот момент раздался взрыв, за ним еще несколько. Это гневалась «Меллинтан» и требовала своего капитана обратно.

– Поздно.

– Ничего подобного! – отрезал тив Мэриот. – Торговаться никогда не поздно. Тем паче нам есть что предложить в обмен, – он кивнул на Эска. – Судя по всему, князья крови нынче в явном дефиците.

Эвейн эрн-Рэймси

Адмирал Белого вымпела Рэйс эрн-Сэйлит, самый молодой командующий такого ранга во всем ролфийском флоте, попробовал ноздрями ветер и на миг расплылся в блаженной ухмылке.

– Чуете драку, Рэйс? – иронично выгнул светлую бровь эрн Рэймси. – Ну, не стесняйтесь, друг мой, ничего роняющего ваше адмиральское достоинство в этом нет. Мы начинаем большое дело; я и сам, признаться, готов приплясывать от нетерпения.

– Вот именно, – мгновенно посерьезнел молодой флотоводец и неодобрительно покачал головой. – Я совершенно не вижу причин, по которым вы лично должны сходить на берег именно сейчас, лорд Эвейн.

– Ах, эрн Сэйлит… – в улыбке командующего Экспедиционным корпусом промелькнула этакая мечтательная хищность. – Ведь это же Синтаф. Сэдрэнси! Земля, на которую я не ступал три сотни лет. Поверите ли, в последний раз я видел прибрежные скалы Лираэнфа, когда мы с Вилдайром отстреливались тут от погони! Нет, не именно в этом месте, конечно… лайгах примерно в двадцати южнее, но это все равно. А вот Левенез, к слову, тот самый город, в порту которого мы захватили тогда легендарную шхуну, на которой удрали из Синтафа. – Генерал ностальгически оскалился и вздохнул. – Без малого две сотни мятежников, из которых не набралось бы и десятка тех, кто отличил бы нос от кормы с первого раза…

– Бак от юта, – педантично поправил его собеседник.

– Вот-вот. Лишь милостью Морайг мы не пустили пузыри прямо у пирса. Но вот я снова здесь.

– Жаждете реванша, Эвейн?

– Просто не желаю отказывать себе в удовольствии и чести быть первым из ролфи, кто начнет наше возвращение. – Тот, кого прозвали Ядреным Эвейном, звонко клацнул зубами. – И не отговаривайте меня, Рэйс. Да, мы высаживаемся гораздо раньше, чем планировали, но, право же, Эска нельзя бросать. Кроме того, как бы без предводителя все наши синтафские друзья не разбежались! И это будет отличным благородным жестом с нашей стороны: ролфийский десант освобождает узника из когтей Эсмонд-Круга. Тоже дорогого стоит, поверьте. Его Священная Особа одобрит это решение, я уверен.

– Я тоже не сомневаюсь, – пожал плечами адмирал. – Воля ваша, Эвейн, высаживайтесь. Полагаю, вы намерены так же лично поторговаться с противником касательно головы Эска? – и неформально подмигнул. Эрн Рэймси поморщился.

– Боюсь, наши оппоненты будут разочарованы.

По правде сказать, своеобразная манера Чесночника проводить переговоры о заложниках тоже участвовала в создании его специфической репутации. Эрн Рэймси справедливо замечал в ответ на упреки, что захват заложников – суть акт варварства и дикого разбоя, самим совершением которого захватившие ставят себя вне законов войны, признаваемых ролфи. Иными словами, в эти игры дети Морайг всегда играли по своим правилам, и давняя история с пленением и умерщвлением Удэйна Завоевателя – тому прямое подтверждение. Так что засевших в Левенезе эмиссаров Эсмонд-Круга, буде они надумают высказывать какие-либо требования, потрясая, образно выражаясь, головой князя Эска, ожидает неприятный сюрприз.

– Эвейн, вы уверены, что двух рот стрелков хватит, чтобы… – начал было адмирал, но «ядреный» генерал перебил его с довольно неприятной ухмылкой:

– Рэйс, друг мой, я же не учу вас управляться с флотилией. Две роты легкой пехоты и одна батарея – более чем достаточно для того, чтобы перекрыть все выходы из Левенеза. Этот прелестный город – настоящая мышеловка. А личный пример в нашем деле значит очень много. Да-да, неоправданный риск, партизанщина и бравада – можете не повторять ваши возражения! Но, когти Локки! Первые переговоры в этой войне я просто не могу доверить ни одному из моих офицеров, несмотря на все инструкции. Они все-таки слишком горячие ребята. Подвиги, уличные бои, штыковые атаки… К чему? Нам еще предстоит вдоволь хлебнуть этой романтики. Нет, я подберусь тихонько, на мягких лапах… – Он подмигнул и облизнулся. – И – ам! Блокирую единственную дорогу и оба моста, а «Меллинтан» пару раз гавкнет с моря. И графа Дагманда Эска принесут мне в красивой коробке с нарядной ленточкой. Часа через… скажем, два после начала обстрела.