Елена Звездная - Настоящая черная ведьма

— Обрывками, господин мэр, исключительно обрывками. Знаете, в моем возрасте от любопытства мало что остается.

— Д-д-догадываюсь… — голос ловца звучит все тише.

В моем сердце что-то обрывается… Слезы текут потоком, душа стонет и боль, дикая боль охватывает все тело.

— Может вам стоит прилечь, господин мэр? — Грехен спрашивает почти издевательски.

Джонатан, я сама вещи соберу и из Бриджуотера уеду. Я тебе лично лавку оставлю! Я вообще сделаю все, что захочешь, только не умирай… Пожалуйста. Только не…

И тут прозвучало невероятное:

— Нет-нет, благодарю вас. Да и чай, должен признать, не столь уж и впечатляющий. Так, значит, вы общались с Орхусом Маддейном исключительно обрывками? И раз уж мы заговорили об обрывках, не могли бы вы сразу пояснить, откуда у вас взялся тот обрывочный свиток, что позволил этому недоучке снять с себя печать?!

У меня перехватило дыхание! И надежда, невероятная надежда заставила сердце забиться быстрее. Потому что голос мэра… он прозвучал… он прозвучал бодро, по-деловому, с нотками уверенности, которая так присуща была ловцу. И никакой показной слабости или усталости! И я вдруг поверила в то, что в ловушке вовсе не мэр… Он же у меня очень-очень умный!

А из гостиной старой ведьмы послышался недоуменный шепот старухи:

— Ч-ч-чай… вы же пьете чай… Вы и сейчас его пьете… Этот чай… Вы…

— Правильно, пью, — до меня донесся звук прихлебываемого напитка, — но вы бы обратили внимание на то, из какой чашки я его пью.

Пауза… В течение которой я пыталась понять, о чем он, а Грехен… Грехен, видимо, оценивала ситуацию.

— Знаете, в чем ваш главный просчет, госпожа Салиес? — поинтересовался мэр. И, не дожидаясь ответа, продолжил: — Вы настолько заигрались в старость, что стали хуже видеть. Присмотритесь к чашке, из которой пьете, и вы обнаружите трещину… Да-да, ту самую. И я догадываюсь, что те котлы, которые вы имели наглость подсовывать приезжим ведьмам, обладали теми же свойствами, не так ли? То есть это, как я понимаю, относится к открытой вашим отцом технологии отъема силы?

— ТЫ!!! — визг старой Грехен резанул по ушам.

— Я, — спокойно подтвердил мэр. — Тот самый смертный без каких-либо магических предметов и поддержки, который только что провел вас — древнюю биполярную ведьму с опытом в сто семьдесят лет и количеством убийств, превышающим количество прожитых вами годов. Знаете, всегда подозревал, что ваша магическая братия смертных недооценивает, но впервые понял, насколько.

— Ты-ы-ы! — судя по звуку, Грехен вскочила, от чего с грохотом упал ее стул.

— Вкусный чай, — продолжил Джонатан. — Вы выпили чуть больше половины чашки, полагаю, стоять ровно для вас уже проблематично?

И в подтверждение его слов раздался глухой звук упавшего тела.

— Полагаю, мне стоит выпить еще глоточек? — Мэр явно издевался и даже этого не скрывал. — Не скажу, что мне приятно, но на что не пойдешь ради дела, не так ли, госпожа Салиес?

И он отпил. Громко. В тот же миг страдальчески застонала ведьма.

— Нет, я бы вас пожалел, — очень вежливо и даже благожелательно заверил господин мэр, — но видите ли, в отличие от белых магов, которые безразлично отнеслись к гибели семейства Амански и всей их прислуги, мне лично безумно жаль загубленных вами людей. Да и животных. Вот скажите, чем вам не угодили животные, госпожа Салиес? Зверюшки бы точно не смогли никому сообщить, что вы по ночам наведываетесь в особняк.

Пауза и почти издевательское:

— А вот подзаборные пьянчуги оказались куда как разговорчивее.

Рев старой карги.

— Впрочем, — скрипнул стул, — будем откровенны — я с самого начала заподозрил вас.

— Ты… ты… — шипела ведьма.

— Вы ее пили? — Вопрос Джонатана показался мне неожиданным, а еще у мэра внезапно изменился голос. Он стал злым, и в то же время в нем ощущалась тревога. — Я не успел остановить и знаю, что она уже у вас. Вы ее пили, госпожа Салиес?

Кого пили?! О чем он?!

И вместо ответа сдавленный хрип.

— Если вы успели ее обидеть, вам лучше сдохнуть самой, госпожа Салиес. Где она?

Я ничего не увидела, лишь послышалось змеиное шипение — хранитель источника старой ведьмы бросился в бой, и… И все стихло. Я не знаю, что сделал мэр, но боя не последовало, ничего не последовало, но и шипения более слышно не было.

А затем, судя по звукам, Джонатан поднялся и, не обращая внимания на застывшего без движения у дверей кухни хранителя старой ведьмы, спокойно вошел. Остановился на пороге, улыбнулся обездвиженной мне. А я смотрела на его спокойное лицо, на коричневую охотничью куртку, темные брюки, высокие черные сапоги и снова в его глаза, и… по щекам текли слезы.

— Я же сразу сказал — это старуха, — с легким укором произнес мэр Бриджуотера. — Так зачем вы потащились в лапы врага, госпожа Герминштейн?

Мне было нечего ответить на это, да и не было такой возможности.

— Вы же умная девушка, госпожа ведьма, — продолжил ловец, — неужели вас, как и белых, не насторожил тот факт, что господин Орхус Маддейн находился в Бриджуотере всего год, в то время как убийства начались гораздо раньше?

У меня все так же не было возможности даже пошевелиться, да и подумать — я просто смотрела на него и благодарила всех духов и демонов за то, что мэр жив. Что оказался умнее даже старой Грехен.

— Нет, когда ты так на меня смотришь, мне даже злорадствовать уже не хочется, — грустно улыбнулся Джонатан.

А затем мягко подошел, наклонился, подхватил меня на руки и понес прочь из домика старой черной ведьмы навстречу звукам сотен шагов, голосов, лаю собак. И когда мы вышли в лес, оказалось, что дом окружен гвардией и ловцами в черном, а еще я увидела стоящих неподалеку извозчиков с ружьями и мушкетами и даже госпожу Торникай со сковородкой и других жителей.

— С госпожой ведьмой все хорошо, — остановившись, крикнул мэр. — К утру последствия отравления пройдут и будет как новенькая. — И гораздо тише, своим людям:

— Грехен заковать и в штаб, учтите — оклемается быстро. Госпожу Люсинду Хендериш к лекарю. Хранителя я блокировал. Дом исследовать.

А затем Джонатан понес меня через лес к городу, там, на дороге уже ждала повозка с двумя запряженными мулами, в которую ловец и сел.

Мне сложно сказать, долго ли длился наш путь, потому что все, что я чувствовала, это его легкие прикосновения губами к моим волосам… большего господин мэр себе не позволил. А я, закрыв глаза, растворялась в каждом его прикосновении, и мне совершенно не хотелось ни о чем думать. Вообще ни о чем.

В какой-то момент колеса загрохотали по булыжникам, выстилающим площадь, после двуколка подъехала к мэрии. Мэр все так же бережно отнес меня на второй этаж, в свою спальню, осторожно уложил на постель. А затем, подойдя к шкафу и открыв его, несколько минут перебирал черные пузырьки. Вернулся ко мне с одним из них, взглянул в мои глаза и предупредил: