Диктиона и планета баларов - Лариса Куницына
— Это его душа… — вздохнула в общей тишине вдовствующая королева Эния.
Придворные восторженно зашумели. Князь Линна подошёл к самому борту ладьи и посмотрел на тело сына, а потом стремительно вышел из зала. После этого к шуму добавилось и веселье.
— Думаю, что оппозиция получила чувствительный удар! — произнёс князь Чес, обращаясь к золотокосой Вим.
— Да! — согласилась она. — Это большая победа королевской партии. Элку — это потеря для Линны.
— И вам не жаль его?
Вим обернулась на голос и едва не вздрогнула, встретив тёмный взгляд из тени чёрного капюшона.
— Он преступник!
— Конечно… — согласился король и пошёл к выходу, но вдруг замер. В уголке, никем не замечаемая стояла принцесса Тура. Она вытирала заплаканные глаза. Король подошёл к ней. — Вы оплакиваете убийцу, поднявшего руку на вашего повелителя?
— Но он был так молод… — виновато всхлипнула девушка.
Король улыбнулся.
— Мне понадобится ваша помощь. И ваше молчание.
Уходя, он подозвал к себе палачей.
— Когда здесь никого не останется, заложите вход камнями. Это приказ.
КИНЖАЛ ЛИННЫ
I
Несколько дней прошли спокойно. Оппозиция присмирела, а королевская партия праздновала победу. Ничто больше не предвещало неприятностей, разве что по ночам слуги видели возле замурованного входа в зал, где был казнён Элку, призрак женщины, который гладил скованные раствором камни. Впрочем, балары не боялись привидений. Они удивились бы, если б такое привидение не появилось, или не появились бы слухи о нём.
Король стал более замкнут и задумчив. К отчаянию заботливого Элсы и к тревоге верного Чеса, он всё чаще требовал оставить его в одиночестве и уходил бродить по мрачным галереям и залам Дворца.
Бдительная Эния тут же заметила исчезновение принцессы Туры и заподозрила короля в убийстве на почве страсти, но никоим образом не осуждала его, памятуя о чувствительности человеческой натуры.
В доме князя Линны было пусто и тихо. Он часами бродил по угрюмым катакомбам, долго вглядывался в лица предков, смотрящих на него из своих хрустальных саркофагов, и молчал. Он не говорил ни со слугами, ни с женой. Его сподвижники пока не решались явиться и, потому он мог бесконечно погружаться в мир своих кипящих болью мыслей. Он призвал своих друзей в тот день, когда стало известно, что князь Приимок возвращается с Диктионы, где потерпел бесславное поражение. Умирающий король Дикта Кибелл и на этот раз сумел организовать оборону так, что космическая мощь баларов разбилась о доблесть полудиких людей. Умирающий ли?
— Нас, скорее всего, предали… — негромко произнёс Линна, словно ни к кому не обращаясь. — Весь план Приимока был построен на предательстве этого человека, посла Диктионы. Но кого он, скорее, мог предать? Баларов или своих сородичей? Конечно, нас… Разве балар может предать баларов из-за людей? Наше войско в очередной раз заманили на Диктиону, чтоб уничтожить. Знал ли об этом Брамон?
Он окинул взглядом собравшихся. Они с жадностью ловили каждое его слово.
— Не секрет, что Брамон ненавидел нас. Нас ненавидят все наши короли. Так ли трудно предположить, что он вступил в заговор с диктионцами? И это случилось уже не в первый раз. Нас уничтожают. Планомерно и последовательно. Каждый военный поход к этой ненужной нам планете обескровливает нашу экономику и отнимает наиболее выдающихся баларов, которые могли бы принести пользу королевству. Это замкнутый круг. Мы живём только для того, чтоб умирать там. Зачем нам Диктиона? Балары не смогут жить постоянно в её гнилом климате. Её дань ничего для нас не значит. Тогда зачем? В угоду королям? В угоду устаревшему Закону, сочинённому безумцем?
Его голос, только что звеневший под сводами зала, неожиданно угас. Он опустил голову.
— Мною движет не личная ненависть, хотя, мне есть за что его ненавидеть. Мой сын допустил ошибку и был наказан за неё. Но как? Казнь на солнце — это не просто традиция. Балар уходит туда, откуда он пришел: в песок, в раскаленный воздух, в жар небесных лучей… А мой сын был лишён этого возвращения. Его залили этой отвратительной жидкостью жидкостей, которая разъедает даже металл. Но дело не в этом. Я не хочу, чтоб кто-то истолковал мои намерения, как месть. Я думаю о благе моего народа, народа, который был вручен богами моим предкам. Я уже не смогу восстановить династию королей-баларов, но я хочу хотя бы освободить нашу планету от древнего проклятия. И, видит Небо, я это сделаю!
II
Король медленно шёл по тёмному коридору Дворца. Здесь не было окон, и всё же неуловимо чувствовалась ночь. Может, тишина, может, слабое дуновение прохладного ветра приносило эту весть, но он чувствовал, что для него настало время покоя. И отдохновения. Ему было, над чем подумать. Он понимал, что Касу натравил на него Элку не случайно. Это было не просто испытание, это был явный повод для ускорения событий. Противник торопил его. Он жаждал развязки. Если всё выйдет, как он хочет, то королю даже не придётся обнажить клинок. Вот это намерение уничтожить врага чужими руками, руками тех, за чьи души боролся противник, пугало больше всего. За этим скрывалось более чем коварство, это был вековой опыт, непостижимый для такого юного существа, как король.
Он хотел поединка. Его душа рвалась в неравную схватку, готовая умереть в яркой вспышке борьбы, но мудрость прошлых инкарнаций удерживала его от красивых жестов. У него всё ещё хватало ума оттягивать битву, к которой он был заведомо не готов. Но что изменится, если ждать и дальше? Откуда он возьмёт силы? Скорее, наоборот, ответственность за планету, которую он взвалил на себя, измотает его вконец. Ведь он снова начал терять контроль над ситуацией и перестал понимать баларов, которые недавно были для него ясны, как день.
Он прошел по низкой галерее и свернул в узкий коридорчик. Он и сам не сразу сообразил, что привело его сюда. Лишь потом он вспомнил о призраке, которого видели здесь прошлой ночью.
Призрак был на месте. Невысокая женщина, закутанная в тёмно-синее траурное покрывало, гладила руками камни кладки. Он сразу же разглядел её мерцающие оранжевые пальчики. Заслышав его шаги, призрак бросился прочь, но вдруг замер.
— Зачем вы приходите сюда? — спросил король, подходя к заложенному входу в зал казни. Он провёл пальцами по гладкому камню.
Женщина медленно обернулась к нему и взглянула из-под капюшона. Никогда ещё он не видел такого прекрасного лица с тонкими чертами и таких глубоких зелёных глаз. Золотистые волосы падали на тёмные складки
