Оксана Панкеева - Дороги и сны

— Ты понял.

— Да что ж тут непонятного… Только постарайся ее побыстрей догнать и ни во что не вляпаться, хорошо?

— Конечно, — кивнул Элмар. — Спасибо, твои советы мне очень пригодятся. Я как раз подумывал о том, чтобы путешествовать инкогнито.

— Ты? Да тебя же половина населения в лицо знает! А если кто ненароком запамятовал, то опознает по размерам!

— Я варваром переоденусь. В таком виде и опознавать никто не попытается. И акцент могу воспроизводить настоящий. Одно неприятно: я уже отвык ходить немытым.

— Можно подумать, там, где ты сейчас сидишь, тебе дворцовые условия создают. Кстати, как тебя угораздило?

— Не помню. Понимаешь, с самого начала путешествия меня словно злой рок преследует. То деньги сперли, то коня увели, то сонного зелья в питье подсыпали… Наверняка и в этот раз без чего-то подобного не обошлось. Не может такого быть, чтобы я с одной бутылки вина отдубасил дюжину почтенных граждан, развалил часовню, приставал к девицам и ничего этого не помнил.

— Конечно, не может. Типичная подстава. Особенно с девицами. А с кем пил, помнишь?

— В последний раз — вовсе один.

— Значит, трактирщик в деле. Выяснять у него что-либо бесполезно: ничего нового не узнаешь. А предпоследний?

Элмар огорченно махнул рукой:

— Да это я уже сам понял, только где ж его теперь искать…

— А коня как умудрился прощелкать? Боевого ортанского жеребца увести — это ж тебе не плютов из загородки потырить…

Элмар вздохнул и поведал, как его подловили на самых благородных намерениях. Вот и выпускай таких героев в люди без сопровождения!

— Понятно, голос ты не узнаешь. А вот попробуй вспомнить эту бабку, убрать платок и прочие мелочи и сравнить со своим собутыльником, — задумчиво посоветовал Кантор. — Тоже убрав предварительно усы, бороду и головной убор. Только глаза, например. Носы отдельно. Рты отдельно. Форму бровей. Строение скул. Челюсти, зубы…

Элмар вдруг тихонько зарычал и смял в кулаке серебряный кубок.

— Понял, да? — сочувственно усмехнулся Кантор.

— Если этот самый нос еще и сопровождать меня приедет… — угрожающе произнес принц-бастард. Вместо дальнейших пустых слов он доступно и наглядно скатал несчастную посудину в шарик, а затем бросил на стол и одним ударом расплющил в блин.

Кантор искренне надеялся, что у деятельного конокрада все же не хватит наглости мелькать перед Элмаром так часто. Или что он хотя бы окажется чуточку крепче кубка.

Глава 10

Фактически я, хоть убей, не помню, когда это я видел, чтобы с такой скверной ситуацией разделывались так гладко или с таким малым шумом.

Если бы не приехала Шерька, Настя точно бы не выдержала. Либо рассудком подвинулась бы от страха и напряжения, либо сбежала куда глаза глядят. От одних попыток разобраться, правда это или нет, легко можно было свихнуться. А уж если допустить, что правда…

Сам виновник Настиных страданий, напротив, был странно спокоен и на первый взгляд производил впечатление человека кристально чистого перед законом и совестью. По дороге домой ей даже довелось увидеть воочию, как именно этот пройдоха вводит в заблуждение блюстителей порядка. Да уж, когда он идет по улице, его и так сложно принять за багларца — вся агрессивность куда-то девается, физиономия делается безмятежно-задумчивой, и с первого взгляда даже непонятно, что он не просто так прогуливается, а пасет объект, зорко высматривая потенциальную угрозу. Когда же к нему подошел винт и спросил документы, надо было видеть, с какой лучезарной улыбкой он свою карту из кармана извлекал и на проверку протягивал, как будто потерянного родственника встретил и счастлив сделать ему подарок! И ведь действовало. Физиономия винта начинала просветляться еще до того, как подозрительную особу пробивали по базе и убеждались, что таки шархийский турист. А уж после, возвращая добропорядочному гражданину удостоверение личности, улыбались и желали удачи так искренне, будто и впрямь получили подарок.

Настя так притворяться не умела. И скрывать охвативший ее страх вряд ли смогла бы долго, но, к счастью, когда она, обмирая от увиденного, осторожно стащила шлем и нашла в себе силы обернуться, Диего в этом мире отсутствовал. Вовремя она его научила пользоваться дяди-Витиным старичком для прослушивания музыки — теперь грозный истребитель шмякунов все свободное время валялся на диване, натянув шлем по самые плечи, и постигал культуру сопредельного мира. Видеть Настиного лица он при этом не мог, и слава богу. Неизвестно, как бы он отреагировал, если бы увидел… и если это все правда и он бы понял, что она знает…

Словом, Шерька позвонила вовремя. И примчалась по первому зову, только услышав, что творится с Настиным голосом. Даже спрашивать не стала, что случилось. Она вообще девушка на диво конкретная. Сказали, надо показать, — значит, нет вопросов. Приеду и посмотрю. И приехала.

Настя еще раз покосилась на горе-защитника, погруженного в мир классической музыки, и утащила коми на кухню вместе с Шерькой. Хоть, по идее, сквозь шлем, да еще музыку, он и не должен ничего услышать, ей все равно было боязно говорить при нем.

Быстро поведав подружке предысторию, которая заслужила от радикальной и злоязыкой Шерьки единственного комментария: «Говорила я тебе, что твой Брыль — сволочь и падла», Настя перешла к тому самому так ее напугавшему продолжению.

— А сегодня подходит ко мне Костик. Дает диск. И говорит, дескать, посмотри сама и подумай, что ты с собой делаешь. И если, дескать, нужна будет помощь, лучше ко мне обратись.

Шерька фыркнула:

— Он что, к Машке в беседку ходит? Или с чего он решил, что тебя надо от моих родственников спасать?

— Не знаю, ходит ли он к Машке и под какой лэйбой. Но точно знаю, что он тихо пасется в базе городской винтиловки. Он еще осенью туда прорыл такой ход, что хоть танком заезжай. Это он оттуда потянул. Смотри.

В отличие от Насти страшные оперативные снимки и протоколы бесстрашную Шерьку не напугали ни настолечко. Ну, может, озаботили самую малость.

— Ага… — глубокомысленно изрекла она, легким шевелением перчатки любовно расставляя по монитору кадры. — Это точно они, да?

Настя с трудом сдержала естественный порыв отвернуться.

— Они же ко мне приходили. Тот, у которого шея перерезана, — это их старшой…

— Это который, с головой или без? — перебила дотошная подружка.

— Который с головой. Но тот, что без головы, тоже с ним приходил. А тот, что с головой пробитой, во дворе поджидал в последний раз. И с ним был тот, который с топориком… А третьего из тех, что приходили, здесь нет. Тот, что с ножом в груди, — это не он. И в больнице с сотрясением тоже не он.