Анна Клименко - Век золотых роз

«Дар-Теен!» – вдруг вспомнил синх. И как можно было забыть про ийлура?

Хлопнув себя по лбу, Элхадж устремился было к месту ночевки доблестного сына Фэнтара, но застыл как вкопанный. Конечно, Дар-Теена у костра не было. Да и самого костра больше не было – только черное пятно на малахите травы. Ийлур попросту поднялся и двинулся дальше на поиски великого Храма. А он, Элхадж, проспал.

– Шейнира, дай мне сил найти этого остолопа, – по старой памяти пробормотал синх, но спохватился.

С какой стати он должен искать Дар-Теена? Храм ждет. Ну а коль скоро ийлур исчез… придется идти дальше одному. И, уж конечно, не попадаться на глаза ни наемникам, ни прочим синхам, которые могли еще оставаться в Диких землях… Тут рука Элхаджа невольно потянулась к перевязанному плечу: повязка присохла к ране, задубела от крови; но болело куда меньше, чем вчера, и синх приободрился.

– Ну и Фэнтар с тобой, – буркнул он в адрес Дар-Теена, – сам доберусь… Не очень-то ты мне и нужен был. Это тебе надо было, чтобы кто-то отвел тебя к Храму…

А затем синх глубоко задумался.

Хорошо, конечно, когда ты уже в Диких землях, отделался глубоким порезом плеча да еще и при кое-каком оружии (с некоторых пор синх не расставался с тяжелым охотничьим ножом, который вполне мог сойти и за короткий меч). Но что дальше? Куда идти? О, разумеется, у Дар-Теена может хватить сил прочесывать год за годом Дикие земли, перерыть их, просеять по камешку, но найти Храм Шейниры. Сможешь ли ты, проклятая душа в хилом теле, сделать то же?

Ибо все познания о великом Храме Элхадж почерпнул из рассказов метхе Саона. Ну а старый синх изъяснялся красочно, но туманно. Что-то вроде «и там, посреди долины золотых роз, возвышался великий Храм, равного которому не знал Эртинойс».

– Глупый старик. – Элхадж в сердцах пнул дерево. Кора была теплой и, как показалось, даже поддалась под когтями… И тут же стало невыносимо стыдно.

Хорош же ты, синх Элхадж, если поносишь давно почившего в объятиях Шейниры старика, который, между прочим, воспитал и тебя, и твоих братьев, и сестер! В конце концов, разве мог представить себе метхе Саон, что его воспитанник совершенно один доберется до Диких земель?

– Ну, хорошо, хорошо, – синх примирительно сложил руки на груди, меж сердец, – прости меня, метхе. Но что мне теперь делать? Где искать-то Храм?

Никто ему не ответил. Ни старый синх, ни Шейнира. Да оно и понятно: мертвых не волнуют дела живых, а богиня пребывает в заточении. И Элхадж решил просто идти на юг, хоть бы и пришлось пересечь все Дикие земли и дойти до легендарного озера-ямы, мертвого, полного кипящей воды. Ну а там, где лес закончится и начнется пустыня Черные пески, – там можно будет повернуть обратно и продолжить поиск.

…Он определил по солнцу направление и двинулся вперед. Лес оживал, наполнялся шорохами, птичьими голосами, шепотом листвы. Это показалось Элхаджу хорошим знаком; Дикие земли с радостью встречали того, кто принадлежал им по крови. Только одно тревожило синха – все тот же странный аромат, который не мог принадлежать этому зеленому, полному сил лесу. И чем дальше шел Элхадж, тем ощутимее становился запах, тем тревожнее становилось на обоих синховых сердцах, тем навязчивее становилась память.

«Ведь ты знаешь, что это, Элхадж, – шептали мутные, словно предрассветные сумерки, картины прошлого, – смахни прах с того, что уже когда-то было с тобой, и ты поймешь… вспомнишь… все это уже было».

Но когда? И где?

Вспомнился метхе Саон, его коричневое сморщенное лицо, красные подслеповатые глаза… Ему под конец было совсем тяжело читать, строки расплывались узорами, а боги-покровители на пергаменте, казалось, вот-вот пустятся в пляс.

«А при чем тут это?»

Элхаджу подумалось, что он близок к разгадке. Метхе Саон, книга… Да, книга!

Но в тот миг, когда скорлупа забытья треснула и давно похороненное воспоминание нетерпеливым птенцом рванулось к жизни, Элхадж замер, боясь пошевелиться.

Стоп. Не нужно было больше гадать и пытаться раскопать среди запылившихся воспоминаний нужное. Источник аромата предстал перед глазами синха во всей первозданной красе; и Элхадж, с трудом соображая, что делает, попросту бухнулся на колени в траву и сложил молитвенно руки.

Потому что это было Знамение. Знак Шейниры. Чудо, которого уже давно никто не видел в Эртинойсе…

Куст золотых роз высотой в два синховых роста.

– Мать всех синхов, твой народ славит тебя, – прошептал он, не смея пошевелиться.

Казалось, одно неверное движение – и призрак, морок исчезнет навсегда. Да ведь это и мог быть только призрак, золотых роз не осталось в Эртинойсе… И в то же время Элхадж видел их собственными глазами – прекрасные, неповторимые цветы; и каждый лепесток словно из сусального золота, играет, нестерпимо блестит в жарких солнечных лучах.

«А как они прекрасны при луне… Смертельно красивы и соблазнительны, – мелькнула глупая мысль, – неужели Шейнире удалось освободиться?»

Элхадж все-таки поднялся на ноги. Куст никуда не исчез и не обратился туманным облаком. Розы полыхали роскошью золота, разбрасывая по зелени солнечные блики.

– Как же вы совершенны, – пробормотал синх, – я верну вас, верну в Эртинойс!

Желание прикоснуться к чуду стало необоримым, и он медленно, затаив дыхание, пересек те несколько шагов, что отделяли от куста. Затем, вдохнув полной грудью вязкий, дурманящий запах цветов Шейниры, протянул руку и нежно погладил один из цветков.

Лепестки были теплыми и живыми. Казалось, они сами тянутся к рукам, их ласкающим, раскрываются навстречу прикосновениям…

А еще через мгновение что-то хрустнуло под ногами, и Элхадж полетел в кромешный мрак. Это было дико, неуместно, неожиданно, и подобного просто не должно было случиться рядом с золотыми розами… Но это, похоже, была самая обыкновенная ловушка.

«Но кто?..» – успел подумать Элхадж до того момента, как ударился о дно ямы.

Вскочить и выхватить из-за пояса нож было делом секунды. Другое дело, что синх, даже и вооруженный, мог оказаться беспомощным перед тем неведомым противником, который так ловко заманил его в западню.

…Тяжелый вздох. Один, другой…

– Кто здесь?

Глаза медленно привыкают к темноте, слишком медленно…

Элхадж попятился, выставив вперед зажатый в руках нож, споткнулся обо что-то округлое и гладкое, затем уперся спиной в каменную стену… и только потом смог разглядеть тварь.

Она напоминала щера. Наверное, потому, что имела голову, четыре лапы и мощный хвост. Но на этом сходство заканчивалось, поскольку каждый участок тела чудовища был идеально приспособлен к убийству – шипы, клыки и когти. И не подступиться, не рискуя быть прошитым насквозь.