Андрей Попов - Кукольный загробный мир

Тарабанько Инесса Павловна, учительница литературы, проходя мимо и раскрывая рот от удивления, стала вспоминать цитаты из классиков, чтобы выразить свой эстетический шок, но даже Гоголь со своими «Вечерами на хуторе» не помогал. Инесса Павловна не нашла ничего лучшего, как ляпнуть:

— О, Господи, в церковь завтра схожу!

Некто не обратил и на эту реплику никакого внимания, он открыл дверь школы и, сквозь визг двух девчонок из первого «а», дико разбежавшихся по сторонам, зашел внутрь, придерживая болтающуюся на шее тыкву. Окружающие заметили одну закономерность: куртка у Некто была точной копией куртки шестиклассника Казанина, портфель вроде тоже отобран у него, далее — фигура Казанина, походка Казанина и рост как у Казанина. Какой из этого наблюдения сделать вывод никто еще не знал. Но пришедшее в стены школы чучело сразу превратилось в центр внимания, вокруг него уже толпились орды спонтанно сформировавшихся поклонников, смеясь и перешептываясь между собою. Некто прошел в аудиторию шестого «б» класса и сел на парту, придерживая неустойчивую на шее тыкву. Надо же какое совпадение! Парта по ко всеобщему удивлению оказалась партой того же Казанина.

— Он тро-нул-ся… — восхищенно говорила Лолита Синькина, которая сидела с ним в одном ряду. Она закрывала рот ладонью, чтобы не заржать во весь голос.

— Казанова рехнулся… — сарафанной почтой неслось по всем углам школы.

Вот в классе появилась директриса Кобаева Маргарита Павловна. Полминуты она еще ждала, что чучело с ней само заговорит, учтиво кашляла, поправляла и без того идеально приглаженную прическу, но Некто смотрел на нее треугольными тыквенными глазами и глубокомысленно молчал.

— Казанин, может, просветишь нас наконец, с какого подземелья ты пришел? — пока еще голос директрисы звучал спокойно, но в нем уже чувствовались взрывные нотки грядущего скандала.

Некто снял с себя тыкву, положил ее рядом на парту, а на его плечах осталась только скучная голова Витьки Казановы, как его многие звали: кучерявые, словно мотки медной проволоки, волосы, глупое выражение лица — все как обычно. Витька осмотрел собравшихся, выразил искреннее недоумение возникшему ажиотажу, сверкнув своими голубыми, озорно бегающими глазами, и сказал:

— Да вы что, сегодня же конец октября!

— И-и… — нагнетала голос Маргарита Павловна.

— Сегодня Хэлловин, великий праздник! На западе все наряжаются в нечисть! Это нормально! По легенде считается…

— Так! Стоп!! — директриса не выдержала и взорвалась. — Скажи спасибо, Казанин, что я сейчас отношусь к тебе как к больному на всю голову! Если ты еще здесь вздумаешь проповедовать нам буржуазные праздники, знаешь чем все может кончиться?!

— Да понял я, понял… — Витька виновато опустил голову и спрятал своего тыквенного друга под парту, тяжело вздохнув.

Инцидент еще целый день обсуждали в школе, шушукаясь по разным углам да приписывая ему все новые и новые вымышленные подробности. Когда весть дошла до Стаса, он недоуменно покачал головой: неужели черти могут являться объектом какого-то праздника? Но вдруг неприятная догадка заставила его на миг забыть о чертях и сконцентрироваться на личности самого Казанина: ведь он, кажется, являлся их семье отдаленным родственником… а Света Лепнина вообще ему законнорожденная кузина. Так неужели…

Стас сорвался с места, лихо миновав два этажа, и подбежал к аудитории шестого «б». Отдышался, собрал мысли в порядок, а нарождающийся гнев в кулаки, потом громко крикнул:

— Витька, сюда быстро подошел!

Его родственник непонимающе вытаращился, но не смел ослушаться. Медленно приблизился, носом чуя беду. Литарский рывком взял его за грудки, прижав к стене:

— Признавайся, письма — твоя работа?

Тут Казанин неожиданно и совершенно нелогично растянул рот до ушей, торжествующе улыбаясь:

— Вам тоже понравилось, да?

Литарский долбанул его об стенку так, что с потолка посыпались сухие молекулы штукатурки. Улыбка мигом исчезла с испуганного Витькиного лица:

— Ты чего?! На Хэлловин все друг друга пугают! Это нормально! На западе все так делают! Цивилизация, понимаешь?..

Стас долго подбирал слова, достойно выражающие его бешенство, но кроме известных всем межнациональных ругательств на ум ничего не шло. Он даже пожевал губы от гнева:

— Был бы ты постарше, я б тебя в нокаут сейчас отправил!

Витьку пришлось отпустить: вокруг уже собиралась толпа нежелательных свидетелей того, как старший товарищ издевается над пионером. Как потом себя ни оправдывай, а в глазах учителей старший по любому окажется главным виновником.

— В общем, ты меня понял, — произнес Стас более спокойно и почти дружелюбно потрепал Казанина по голове.

Витька приуныл — он хотел для всех праздника, хотел всех развеселить достижениями западной цивилизации, а вышло все шиворот навыворот.

— Понял, понял… Но тыкву я оставлю! Я в ней еще на Новый год заявлюсь, вот пусть попробует кто-нибудь что-нибудь против сказать!

Несколько секунд спустя по ушам проехался теребящий нервы звонок на очередной урок.

Кирилл Танилин был погружен в деформированные пространства неевклидовой геометрии, завораживающие своей математической красотой. Формулы проективных преобразований были не так уж и абстрактны, как показалось вначале. Линейные отношения координат неплохо укладывались по полочкам в голове. Кирилл никогда не зубрил формулы — он пытался понять их философскую суть, ведь за всяким нагромождением цифр стоял внутренний механизм со своими вращающимися шестеренками. Если поймешь закон вращения шестеренок — все, считай, ты освоил тему.

Танилин принялся рисовать на листке сферу и проектировать ее точки на касательную плоскость, думая о них как о сверкающих космических объектах.

— Киря, к тебе снова друг пришел, — сказал из-за спины Костик. Старший брат от неожиданности вздрогнул: как это Костику удалось так бесшумно подкрасться, словно вынырнув из коллинеарного пространства соседней комнаты?

— Тот же самый?

— Не-е, другой, тот был серьезный, а этот лыбится как дурачок. Может, он правда дурачок?

Танилин честно хотел догадаться о ком речь, но не смог. Интрига нарастала, однако.

Едва Костик ретировался, в его комнате появился Парадов. Он действительно чего-то улыбался и был укутан во все шерстяное: теплые шерстяные трико с молнией, шерстяной свитер, в котором воротник комично напоминал собачий ошейник.

— Привет, зубрила!

— Давно уже с приветом, а с чего такая честь? — Кирилл недоумевал вполне искренне. Алексей находился у него в гостях второй раз в жизни, хотя учатся они вместе с самого первого класса.